— Ромео.

Мы подошли к границе сада Монтекки. Фиговые деревья и длинные кружева цветов выглядят восхитительно, а за ними виднеется дом — жилище из камня и ярости. Дом, в котором живет Ромео.

Без сомнения, он один из самых красивых мужчин в Вероне. Энергичный, остроумный, добродушный и… до ужаса приставучий. Мы познакомились весной, и он уже утверждает, что любит меня. Какая нелепость!

Он меня совсем не знает, но это не мешает ему ходить за мной по пятам. От него не скрыться ни на рыночной площади, ни в стенах собора Святого Петра. Ромео караулит меня после месс и при каждой встрече обрушивает мне на голову лавину признаний в бессмертной любви.

Комично, конечно. Он не понимает, что я родственница Капулетти. Сначала я хотела признаться, чтобы он переосмыслил свою мнимую привязанность, но, боюсь это только сильнее распалит его больное воображение.

Однако же он утомил меня своей любовью! Его клятвы настолько сладкие, что я не понимаю, как у него еще не сгнили зубы.

Мы пробираемся в сад, сгорая от волнения. Чтобы как-то унять дрожь, я срываю с ближайшей ветки сочный плод инжира.

— Урожай врага, — подмигиваю я Джульетте, которая с интересом смотрит на фрукт. — Я слышала, старый Монтекки тратит половину своего состояния на уход за этим садом.

— Выглядит вкусно, — шепчет кузина.

— Побалуй себя.

Я протягиваю ей инжир — легкий и тайный улов. Джульетта застыла в растерянности.

— О Боже, — хихикаю я. — Ты как Ева в раю. Не бойся!

Поддразнивание срабатывает, и Джульетта берет инжир, зажав его кончиками пальцев. Она нервно вздыхает и подносит его к губам.

— Ну как?

— Бесподобная сладость, — бормочет она с набитым ртом.

Я торжествующе смеюсь.

— Это не что иное, как вкус триумфа!

Прилив воодушевления не заставил себя долго ждать. Мы бежим мимо статуи нимфы из серого мрамора и видим великолепный фонтан в центре цветника. Потоки воды дарят прохладу и блестят в увядающем звездном свете.

Я позволяю себе насладиться видом пару секунд, а потом достаю кинжал из небольшого кожаного футляра, свисающего с берда. Начинаю срезать самые красивые цветы, растущие у фонтана.

Джульетта слишком осторожна, чтобы носить с собой лезвие, так что она рвет растения пальцами, зажав стебли почти у самых корней. Мы настолько увлечены шалостью и одурманены ароматом лилий, что не сразу слышим шаги.

— Роз! — шепчет Джульетта. — Кто-то приближается!

— Так рано? Невозможно!

Монтекки что, не спят?

Но Джульетта права — кто-то шагает по извилистой тропинке прямо в нашу сторону. Кузина бросает охапку лилий на землю. Ее серые глаза наполняются ужасом.

— Прячься, быстро! — командую я шепотом

Джульетте не нужно повторять дважды — она мгновенно скрывается за фонтаном.

Кажется, наша невинная шутка приняла неожиданный оборот и грозит перерасти в опасное испытание. Мои руки трясутся. Я наклоняюсь за брошенными лилиями в надежде схватить их и броситься за изгородь, но путаюсь в собственном платье.

Спотыкаюсь и приземляюсь прямо на колени, больно ударившись о камни. Шаги неизвестного всё громче. Мое сердце бешено колотится и вот-вот выпрыгнет из груди. Зачем, ну вот зачем я послушала Тибальта? Черт бы побрал его и вместе с его безумными идеями!

Я готовлюсь к худшему моменту в своей новой жизни, ожидая, что меня поймает стражник, но вместо этого из-за изгороди выходит… Ромео.

Вот же черт! Лучше бы стражник…

— Розалина? — широко улыбается он и бросается ко мне на помощь. — Ах, моя милая Розалина.

— Не ваша, — выдавливаю я сквозь зубы. — Своя собственная.

Я поднимаюсь с земли со всем достоинством, на которое способна. Ромео стоит слишком близко и буквально светится от счастья.

— Признаться, я ошеломлен, — его губы растягиваются в лукавой улыбке. — Меньше всего я ожидал этим утром найти вас здесь, в ожидании меня.

— Тебя?!

Я вспыхиваю, позабыв об учтивости. Унижение невыразимо. Он считает, что я пришла сюда в поисках его!

— Это всё ужасная ошибка…

Но Ромео меня не слышит. Он делает еще шаг, берет мою ее руку и прижимает костяшки моих пальцев к своим губам.

— Господь услышал мою величайшую молитву, — шепчет он, прикрыв глаза. — После стольких недель вы всё же ответили на мой зов.

Я задыхаюсь от возмущения. Хотя… Справедливости ради, я не могу его винить. Какую еще причину он мог представить, найдя меня в своем саду без приглашения?

Он оторвался от моей руки и улыбнулся еще шире и слаще.

— Прошу, моя прекрасная Розалина, не покидайте меня сейчас.

В его карих глазах пляшут искры. О да, обаяния ему не занимать. Такие густые волосы, и какая очаровательная улыбка! И всё же… Нет, ничто из этого меня не подкупает. Мне нужно больше, чем смазливая мордашка.

— Там, за изгородью, домик нашего садовника, — с жаром продолжает Ромео. — Мы сможем найти там уединение и…

— Ты в своем уме?!

Ромео вздрагивает, а мне приходится сделать усилие, чтобы не влепить ему пощечину. Каков нахал!

Ромео дважды удивленно моргает. Кажется, он искренне растерян.

— Значит, вы не хотите…

— Конечно нет!

Он стыдливо опускает глаза в землю.

— Простите, любовь моя. Мне не стоило оскорблять вас своим предположением.

Он делает шаг к фонтану, за которым прячется Джульетта, и мое сердце подпрыгивает. Они не должны друг друга видеть!

— Мы… — быстро говорю я, стараясь улыбнуться. — Пока я здесь, мы можем поговорить.

К Ромео вернулась улыбка.

— Конечно, моя милая синьорина. Говорите, о чем пожелаете, а я буду наслаждаться звуком вашего ангельского голоса.

Мне кажется, или Джульетта хихикает? Ромео чуть не повернулся на этот тихий звук, и мне пришлось снова приковать его внимание к себе.

— Этот разговор давно назрел…

— О да, — кивает Ромео. — Прошу, вынесете же мне приговор, сладкая Розалина. Скажите, вы… Вы хотите быть со мной?

— Боюсь, что нет.

Разочарование искажает черты его красивого лица, и он тяжело вздыхает.

— Я, должно быть, разочаровал вас. Я недостоин…

Как бы он меня не раздражал, я смягчаюсь, увидев его уныние. В конце концов, он не желает мне зла, и мне почему-то хочется его утешить.

— Не вините себя, — мягко говорю я, касаясь его плеча. — Дело не в вас, а во мне.

— В вас? — Ромео озадаченно хмурится.

Тихое шуршание юбок Джульетты снова заставило его обернуться. Я подступаю к нему и даже беру его ладонь в свою!

— Да, дело во мне, мой синьор. Дело в том, что я… Я дала обет целомудрия!

Господи боже, что я несу? Конечно, никакого обета я не давала, но Ромео не обязательно об этом знать. А эти обеты тут чуть ли единственная причина, которая избавляет женщин от нежелательных браков.

Ромео молчит несколько секунд, а потом в его взгляде вспыхивает… азарт?

— Кажется, я понимаю, — сладко улыбается он. — Но позвольте предположить, что в вас говорит страх, присущий любой синьорине, особенно такой чистой и невинной, как вы.

Он прикладывает мою руку к своей груди. Мы стоим так близко, что я могу ощутить на своем лице его горячее дыхание. Что ж, у него хотя бы не воняет изо рта.

— Обещаю тебе, мой ангел, — шепчет Ромео, отбросив приличия, — как только ты испытаешь на себе мою страсть, само слово «целомудрие» покажется тебе глупостью.

Мне приходится постараться, чтобы не рассмеяться. Похоже, самооценка этого Монтекки цветет еще пышнее, чем сад его семьи.

Я пытаюсь отступить, но Ромео не дает мне этого сделать.

— Поверь, любимая, страсть гораздо… приятнее чистоты, — его глаза блестят. Он переводит взгляд на мои губы. — Люби меня однажды, и ты полюбишь меня навсегда.

Он тянется, чтобы поцеловать меня, но этого я вытерпеть не могу даже ради Джульетты.

— Увы, синьор, — я отворачиваю лицо, — мне не суждено познать страсть ни с вами, ни с кем-либо еще.

— Я дам тебе все слова любви, которые знаю…

— Слова. Так много слов, но так мало действий.