– Так я правду! Девицу одну потерял, Снегуркой зовется. Не слыхали? За ней в лес и прибыл. Хотел ее спасти, да сам вот в беду попал.
– Снегурочка? – Мара напряглась. – Почему ты ее ищешь? Зачем она тебе понадобилась?
– Все, как обычно. У меня были вопросы, у нее на них ответы. Я не мог ей позволить сбежать. К тому же, мне показалось, что ей не помешает моя помощь...
Мара нахмурилась. Похоже, парень был не прочь поговорить, но не о том, о чем его спрашивали.
– Давай-ка, сказывай, что знаешь, – велела она твердо.
Вздохнул Бармалей и стал свою историю рассказывать, от момента, как впервые увидел Снегурочку в дедовой Кадочке наверху дозорной башни, и вплоть до того, как вошли они с Андрюшкой, лешим, в дом Мороза Ивановича, чтобы Карачуна-Злозвона в полученный у берендея мешок засунуть.
– Так вот, значит, куда Карачун наш запропал! Вот, что он, окаянный, задумал! – вскричала Мара. – Интересно. Про что, молодец, еще ты ведаешь? Выкладывай все.
– А больше я ничего не помню. Дальше темнота сплошная. Как об этой темноте подумаю, сразу задыхаться начинаю. Не понимаю, что тогда со мной случилось, – так завершил Бармалей свой сказ. И шеей завертел, да ворот стал оттягивать, видно, опять его духота одолела.
– Так, а что тут понимать? – вмешался Тугарин. – Перехитрил вас Карачун, вот и все. У-у-у! Страшная он сила! Страшней даже меня!
– Страшная, – согласился Борис. – Только, все равно, как-то с ним совладать надо. А то беда будет. Эх, не вовремя я здесь оказался! Не смогу теперь с окаянцем схватиться. Жаль также, что ясного солнышка мне больше никогда не увидеть.
Слушая простую историю Бармалея, Мара поняла, наконец, какая беда приключилась с ее дочкой тайной, и с дедом ее, Морозом Ивановичем. И что надо ситуацию срочно выправлять. Но, отправив этого молодца прямиком к ней, в темную Навь, судьба, как всегда, распорядилась правильно и мудро. Создавая трудности в одном, она по обыкновению дает и средство, чтобы их преодолеть. Бармалей – именно тот, кто нужен ей, кто нужен Снегурочке. Он один может им помочь. Он и есть то средство.
– Ну, это мы еще посмотрим, решим, насчет солнышка, видеть тебе его впредь или не видеть, – сказала Мара с ледяной ясностью. – Все будет зависеть от твоей готовности завершить то, для чего ты в Русколанский лес и пришел. Если ты готов, если по-прежнему горишь желанием, слушай меня, и я научу тебя, как все исправить. Как и Карачуна победить, и Снегурочку вернуть.
– Еще бы кто Снегурку любить научил! – вскричал Бармалей неожиданно горячо. – А то она смотрит на меня, как на... Как на... – он так и не смог подобрать нужного слова, мотнул головой, нахмурился и замолчал.
– Да, сердце у нее слегка приморожено, это верно, – согласилась с ним Мара. – Это надо признать. Но для ее же блага!
– Какое же в этом благо? – удивился Борис.
– Ты просто не понимаешь!
– А, вот-вот! Знакомый женский ответ. Ты-не-понимаешь! Так объясни мне, как же его разморозить? В смысле, сердце красавицы? Подскажи, коли сама знаешь!
– А это, мил человек, только ты можешь сделать. Или другой, кто полюбит ее больше живота своего.
Почувствовал Бармалей жжение в груди, но не от огня-пламени, а от боли и раздражения. Кто другой, о ком это она? – думает.
– Утешила ты, хозяйка, ничего не скажешь, – сказал он ей с обычной своей иронией. – А если и это не поможет? Нет ли у тебя какого более конкретного и, не побоюсь этого слова, убойного средства? И, если начистоту, более безотказного? Потому что любовь такая штука, на которую – в этом деле – я лично положился бы в последнюю очередь...
– Нет, нет, волшебная сила любви может все! – Мара, неожиданно для себя, сама стала горячиться. Даже глаза у нее заблестели как-то по-особенному. – Поверь мне! К тому же, ведь Снегурочка и сама может что-то такое совершить, что поможет ей оттаять. Мы этого просто не знаем! Хотя, конечно, на это надежды мало, ты прав. Что есть, то есть. Будем из того и исходить.
«А тетечка-то близко к сердцу дела Снегурочки принимает, – сообразил тут Бармалей. – С чего бы, интересно? Где она, и где Снегурка? Странно, однако».
Тут Мара вздохнула, взяла себя в руки, успокоилась. Особый блеск в ее глазах появился. Она еще серпом помахала перед собой, точно веером, покрутила его пропеллером за ручку и тогда сказала:
– Ну, ладно, а теперь слушай прилежно науку, как Карачуна победить. Слушай, Бармалеюшка, да на ус мотай... А там все у тебя получится.
– И то, правда, – влез тут же Тугарин. – Пора уж тебе, смельчак, следовать своему геройскому предназначению. Времени не то чтобы вообще нет, но его нет у тебя...
Глава 18. Под черным солнцем
Черная бездна разверзлась над корчмой, над головами ее обитателей.
Черное солнце ужаса вспыхнуло на том непроглядном, глубоком и бескрайнем, как горе, небе.
Мертвая тишина затопила заведение мамаша Фи под самый потолок, когда, убедившись, что проклятый Карачун убрался восвояси, она вернулась в дом. Ни скрипа, ни шороха, ни лишнего слова – ничто не нарушало той воистину мертвой тишины. Только тревожным нервом бился в очаге огонь, да потрескивали, осыпаясь прахом, сжираемые им дрова. Но и все это – за гранью восприятия.
Ягодина Ниевна остановилась у порога, в бессилии опустила руки. Она так хотела помочь! Так ярко и отважно пылал пламень ее отваги, ее сопротивления! И пусть полная победа пока не одержана, но кое-чего достичь удалось. Во всяком случае, сюда она врага не пустила. Все слышали ее перепалку с Карачуном, так что, никому ничего объяснять не надо. Тем более, никто не обвинит ее в том, что она была недостаточно смела. И все же, все теперь стоят, на нее смотрят, ждут чего-то. А что она может им сказать?
– Ну, что там, хозяйка? – спросил леший Андрейко, только чтобы разрушить это убийственное молчание. И слово его бесполезное будто лавину в горах вызвало.
Снегурочка вдруг схватилась, и, простоволосая, мимо хозяйки, бросилась вон из корчмы, благо дверь так и стояла нараспашку.
– Ты куда! – громыхнув кирасой, кинулась за ней Ягодина Ниевна. Еще на крыльце она поймала девицу за руку, оттуда завела ее обратно в дом и там усадила на лавку. – Куда? – спросила снова. И наказала строго: – Сиди здесь! Я сказала!
– Эй, кто-нибудь! – оглянувшись по сторонам и не различая никого по-отдельности, позвала хозяйка. – Держите ее! Семеро держите! А то убежит, и тогда беды не избежать!
Лесной народец наполз из углов и сгрудился вокруг девицы. Руки и лапы плотно легли на ее плечи. Стукнуло дерево – кто-то прикрыл дверь «Корчмыы».
– Я должна! Я пойду! – лепетала Снегурка будто в беспамятстве. Глаза распахнуты широко, смотрят в себя, видят там ужас.
– Куда ты пойдешь, а? Куда?!
– Нет-нет, я пойду! Мне надо! Я обязана! Дедушка Мороз Иванович столько добра мне выказал, помогал мне всячески, поддерживал всегда... Да он просто меня любил! Значит, и я должна для него что-то сделать.
– Что? Ну что ты можешь для него?
– Не знаю, все равно, что. Все, что могу! Если Карачун сказал, чтобы я к нему вернулась, я вернусь. Пусть он меня возьмет, а Дедушку Мороза отпустит. Я-то ладно, уж как-нибудь! Кто я такая? Сирота. Обойдусь!
В общем, Снегурка была как в бреду. И наговорила много чего вполне бредового.
– Что ты несешь? – не выдержал ее словесного потока леший. – Если на то пошло, мы тут в лесу все сироты. И ничего! Запомни, мы никого никуда никому не выдаем! Никогда! А друг за друга горой стоим. Всегда. И тебя не выдадим! Ты наша! Как и Мороз Иванович. Так что...
– Вот именно! – подхватила и развила его спич Ягодина Ниевна. – А чего ж он, скажи, раньше деда нашего не отпустил, когда ты и так была у него? Э-э? Нашла, кому верить! Карачуну! Да он тебя заграбастает, а Мороза Ивановича, наоборот, угробит. А после и нас всех! Слышала, как он холодным огнем грозился? То-то! Сиди пока! Думать будем, что делать! А вы держите ее, не пускайте! – вновь наказала она челяди.
