– Придется. Ничего, успокоим. А не ведаешь ли ты, что они там в леднике прячут? Уж не Мороза ли Ивановича?

– Ой, – вздохнула Снегурочка и закручинилась. – Не знаю я, не ведаю. Злозвон не сказывает, а самой его спросить боязно. Он в гневе страшен. Я как-то попыталась, а он так зарычал на меня дико, да ногами затопал, что я и перестала. Только я думаю, что так и есть. Там он!

– Мороз Иванович?

– Он.

– Ловко придумали! Там, замороженным, они его могут хоть до конца времен держать. Что ж, уже кое-что. Тебя-то не обижают?

– Да что мне! Главное, на глаза ему не попадаться. Тошно вот только. Да дедушку жалко. Плачу все время.

– Ничего, потерпи еще немного. Недолго осталось.

– Терплю...

На том и расстались. Снегурочка понесла воду дальше домой, а Баюн юркнул в елки, так, что ни одна снежинка с ветвей не упала. И только сделав приличный круг по лесу, следы запутав, перепутав и перебросив на другие, соединился с товарищами своими.

Те его заждались, да и, прямо говоря, беспокоиться начали, не случилось ли с Баюном что? Хотя казалось бы, что может с Баюнским котом в волшебном лесу случиться? Абсурд же! Но вот такие времена настали, что любая беда возможна оказалась.

– Что ж, миссию твою, котофеич, можно признать успешной, – сказал Бармалей, выслушав рассказ кота. – Только ведь, могла же Снегурочка хоть словечко для меня лично передать? Могла?

– Не могла, – стал защищать свою любимку Баюн. – Некогда было, да и обстановка к любезностям не располагала. Впрочем, что я говорю? Тебе, молодец, она наказала беречь себя! Чтоб не сложил головушку буйную до срока. А то ведь придет время беседы вести, а не с кем будет!

– Правда?! – обрадовался Борис. – Так она и сказала?

– Так и сказала.

– Что ж, значит, твоя, кот, миссия на все сто процентов успешная!

Баюн самодовольно улыбнулся. Ну, подумаешь, приврал немного. Так это же для пользы дела!

– Так ты говоришь, Мороза Ивановича они на леднике прячут? – дождавшись, когда Бармалей порадуется в полной мере, включился в обсуждение Андрейко.

– Выходит, так. А больше и негде.

– Хитро... Тогда сделаем так. Сейчас переберемся ближе к дому, чтобы окошко Снегуркино видно было. Я такое место знаю. И будем ждать сигнала. Как только она нам мигнет, ты, Баюн, сразу к леднику спешишь. И собираешь там всю свиту Карачунову. Не знаю, что ты им говорить будешь, – заливай, что угодно, но чтобы ни один злыдень к дому не приближался.

– Не волнуйся, леший! У Баюна всегда найдется, что рассказать! Было бы – кому!

– Вот. А мы тогда, по знаку, с парнем в дом проберемся, ну а остальное – дело техники. Ты мешок-от не потерял?

– Мешок при мне! – Бармалей для верности похлопал себя по карману. – На месте!

– Вот и ладно. Тогда, все за мной! – скомандовал Андрейко.

Так и сделали. На новое место, ближе к дому перебрались незаметно, тайной тропой. Хозяин лесной отвел от них все чужие взгляды, а он это умеет. И стали они за окошком следить да ждать, когда их тайная помощница подаст им знак.

Снегурочка, пока шла домой с водой, все думала. Как счастливо, думала она, все в конце складывается. Друзья пришли ей на выручку, и, значит, обязательно выручат. И Дедушку Мороза они все вместе вызволят, и все станет, как прежде. Но, самое главное, Бармалей здесь. Такой хороший и красивый юноша. Если пришел ей на помощь, значит, беспокоится о ней, значит, она ему не безразлична. Жаль только, что ее собственное сердечко молчит по-прежнему. Бармалей ей нравится, это да, но не больше. Это, к сожалению, не любовь. А ей так хочется любви, почувствовать ее, наконец, чтобы сердце умерло и снова ожило, да забилось, и так снова и снова. Но ничего такого, как не было, так и нет. Не чувствовала!

«Ах, вот бы найти, сыскать ей свою маму! – думала она. – Вот бы мама сама ее разыскала! Она бы ее научила, где найти любовь свою. Она бы ей рассказала, что это за чудо такое, любовь!»

Снегурочка вздохнула так горестно, что, показалось ей, свет вокруг померк. И тут же принялась себя ругать: нашла время страдать! Потом жалеть себя будешь! Раньше дело сделать надобно, все остальное потом! Вот и дом уже. Эх...

Едва вошла в сени, как напустился на нее Карачун. Строгий такой, глаза сердитые, сверкают.

– Ты где была?! – Чуть ногами не стучит.

– За водой ходила, дедушка, – отвечает Снегурочка кротко.

– Почему так долго?!

– Как обычно, дедушка.

– Или встретила кого? – допытывался Карачун.

– Никого не видала, – утаила, хоть сердечко и екнуло, про свою встречу с Баюном она. – Кроме твоих подручных, никого не встречала.

– То-то мне!

– А ты что так разошелся, дедушка? Подозреваешь, что ли, меня в чем?

– Может, – говорит, – и подозреваю.

– Так ты, дедушка, чем подозрением терзаться, сам бы со мной за водой ходил. Заодно и мне бы помог с тяжестью справиться.

– Воду носить, это твое! – отрезал Злозвон. Он тут как раз головой тряхнул, сосульками своими прозвенел, будто печать поставил. И наказал ей: – Из дому – ни на шаг!

– И так никуда не хожу, дедушка, – отвечала Снегурочка.

– Вот и не ходи!

Надо сказать, что Карачун ее подозревал. Он всех подозревал. Никому никогда не доверял, и был начеку. И, после того, как обосновался в доме Деда Мороза, день и ночь только и ждал, что вот-вот вспыхнет всеобщий бунт против него. При этом нисколько не понимал, что своими жестокими несообразностями, как, например, отменой Хрустального бала, он только приближал будущий мятеж.

Хотя, с другой стороны, он и не в состоянии был тот бал провести. Вот заморозить кого-то до смерти, это другое дело, это со всем своим расположением. Как говорится, кто на что учился. Так что здесь он попался в ловушку собственной черной души.

А про Бармалея, как впервые с ним в Берендейске столкнулся в рукопашной схватке, сразу понял, что этот парень бросится Снегурочку спасать, едва только узнает, куда. В планы Злозвона удаль и геройство молодца никак не входили. И, конечно, он ждал его.

Поэтому, когда ему донесли, что в «Корчмее» появился чужак, он сразу понял, кто это. Сразу почувствовал – он! Молодой наглец из Берендейска. И наказал соглядатаям своим глаз с парня не спускать.

Но кто же за ним угонится-то, когда на нем валенки-тихоходы, два притопа, три прихлопа? Ускользнул от слежки, даже не заметив ее, в два счета, сотоварищи. Так что, где Бармалей был все то время, когда в составе троицы с Баюном и лешим покинул корчму, с кем встречался, что делал – про то Карачун ничего так и не узнал. Зато сам подобрался и свою гвардию настропалил – бдеть неусыпно. Всем своим архаровцам, серым и бурым, хвосты накрутил, так что они бегали по дозорам, как заводные.

И не зря хвосты он накручивал.

Когда ему донесли, – сорока на хвосте принесла – что, ходя по воду, встречалась Снегурочка с Котом Баюном, он сразу смекнул: вот, началось! Что-то затевается! Что-то нехорошее умышляется – против него!

Но не растерялся, не заистерил Карачун, как тот же Гредень, не набросился на Снегурочку с криками ужасными. Нет, сел Злозвон и спокойно все обдумал. Даже звенеть перестал, чтобы не отвлекаться. Его трудности веселили, а препоны делали бесшабашным. Тем более, в те предновогодние дни он в самой силе своей пребывал, самой власти.

Кого ему бояться?

И придумал он вот что.

Решил Карачун Снегурке подыграть, тем более это было совсем не трудно, девицу, хоть и старательную, но наивную вокруг пальца обвести. Если уж заговор искоренять, так следует всех заговорщиков скопом захватывать. Чтоб не возиться потом с остатками, не гоняться за каждым поодиночке.

Кто предупрежден, тот вооружен! Кто первый замышляет, тот опережает!

А победит в любом случае тот, у кого тайный план наготове имеется, у кого он лучше.

Так думал Карачун, такой стратегии он придерживался.

Снегурочка тем временем сделала все, как обещала.

Испекла она в тот вечер пирог с грибами лисичками – любимый пирог узурпатора. А перед тем, как в печку его ставить, незаметно сыпанула в него тертого корня сон-травы. От души сыпанула. Ну, подумала мстительно, будешь у меня спать, голубчик, без задних ног, мертвецки спать будешь.