– Там рядом только Черное озеро имеется, а больше негде. Прежде они всегда из него воду брали.

– Вот и веди туда! На Черное!

Долго ли, коротко ли шли они, однако как-то пришли. Пока добирались, незаметно и очень скоро рассвет и утренние сумерки сменились быстрой вечерней зарей и другими сумерками. На небо снова выкатилась луна и посеребрила все холодным неживым сиянием. Бармалей заметил, что звезд на небе вновь не было.

– Ишь, – задрав голову, кивнул в сторону луны Андрейко, – владыка зимнего солнца никак не дает дневному светилу разгуляться. Прячет Ярилу от нас, потому что власть такую имеет.

– Потому что натура у него вредная. Ничего, – мстительно пообещал кот, – за все темный ответит. Солнышко засияет, а он огребет за все, что заработал.

– Для этого еще надо потрудиться, – сказал Бармалей. – Где тут ваше озеро?

– Там, стынь-сарынь, дальше. Вон в той стороне, за деревьями. А ты чего вздыхаешь?

– Не знаю. Честно говоря, что-то мне немного ссыкотно стало...

– Отчего это? Злозвона убоялся? Это понятно. Это бывает. Пройдет. Скажи только: сгинь-шпынь – и пройдет!

– Нет-нет! Карачун здесь не при чем. Я встречи со Снегуркой очкую. А вдруг она не захочет со мной разговаривать? Вообще видеть меня не пожелает? Скажет: чего, мол, он притащился? Я его не звала! Видеть, скажет, его не желаю! Что тогда?

– Ну, парень, – вмешался кот, – похоже, что ты даже на морозе умудрился перегреться. У тебя жар! Такую чушь несешь. Или же тебя в детстве недолюбили, что ты теперь всего боишься?

– Есть такое дело, – согласился Бармалей. – Я рано потерял родителей.

– Мы своих и не знали никогда, – протянул грустно Андрейко.

– Ой, прости! я же не знал! – запричитал Баюн. – Да я же просто так сказал! Для красного словца!

– Тем не менее, угадал.

– Прости, брат Бармалей. Я не хотел тебя огорчать, правда. Наоборот, хотел взбодрить и простимулировать. А как та беда произошла? Ну, с твоими родителями?

– Автомобильная авария. Почти ровно пять лет назад. Я тоже в машине был с родителями. Кто-то выскочил на дорогу, машину занесло и кинуло на дерево. Мне ничего, а родители... Я их больше живыми не видел.

– Так-так, мряу.

– Погоди, Котофеич, ты что-то про то дело знаешь?

– Знать, мрряу, не знаю, но, помнится, слухи тогда доходили странные. Что, мол, появился в Берендейске молодец, который сможет со временем лишит Карачуна силы. Тот тогда черней тучи ходил, свирепствовал тоже, морозы ломовские наводил. Потом прропал куда-то. Потом вновь объявился, но уже веселей был. А после он чуть не до конца зимы какую-то ррадость с Горрынычем обмывал. Я почему знаю – мне матушка Фи наказала за темным приглядывать, вот я в меру сил и приглядывал. Так что, вполне возможно, твоя беда, молодец, была не случайна. Но тогда это означает, что ты и есть тот самый богатырь, который лишит темного властелина силы и власти. Тогда ты уцелел, а теперь пришел за своим.

– Я готов! – вскричал Бармалей, вскакивая на ноги. – Я с ним, со Злозвоном, уже бился однажды, и еще пойду! Прямо сейчас!

– Стоп! Стоп! Стоп! – твердой рукой остановил его леший. – Никто никуда не идет. Особенно ты.

– Почему?

– Подумай сам. Смелость штука хорошая, вообще, но безрассудная смелость никуда не годится. Потому что нечего, сдунь-сплюнь, на рожон лезть! Тебе светиться здесь раньше времени никак нельзя. Кто-нибудь обязательно тебя увидит, а соглядатаев у Карачуна много, и ему доложит. А он не дурак, сразу поймет, зачем ты здесь появился. И тогда нам всем мало не покажется. Страшен Карачун в гневе, ой, страшен. Его если и можно как-то переиграть, так только хитростью.

– Так что же нам делать?

– Ничего. Мы пока здесь приляжем. Подождем. А на встречу со Снегурочкой мы, вон, кота отправим. Ему ее и убалтывать не придется, они с ней и так друг друга без слов понимали.

– Не возражаю! – сходу согласился Кот Баюн. – Я, чего скрывать, по своей красавице соскучился.

Что ж, отправили кота на разведку.

Пошел кот – топ-топ. Мастерски он следы заметает, а что не заметет, сразу же запутывает. Валенки его на снегу следов не оставляют, а если где что-то и остается, то видимость такая, будто заяц пробежал, не отличить.

Баюн ни к дому, ни к проруби не побежал. Умный. Решил, что и ему не стоит лишний раз светиться на открытых пространствах и в шумных местах. Нашел он тропинку, которой Снегурка к проруби по воду ходит, да и спрятался рядом с ней, за елками. Снегом себя припорошил, сидит, едва смотрит, а больше слушает.

И правильно сделал! И вовремя! Два раза по тропе медведь косолапый из свиты Карачуна дозором пронесся, сначала к проруби, потом обратно. А уже вскоре и Снегурка появилась, идет, ножками по снегу строчку вышивает, ведрами на коромысле позвякивает. А как ближе подошла, кот из своего укрытия и выскочил. И встал перед девицей во весь свой рост.

– Ах! – вскричала Снегурочка от испуга. А как Лютика признала, ну его обнимать да к себе прижимать. – Котик мой, друг мой любезный! – приговаривала она. – Как же я рада тебя видеть!

От радости девица едва не расплакалась, однако Баюн ей не позволил.

– Я, конечно, тоже ррад, – сказал он ей соответственно, тем не менее, решительно освобождаясь от объятий. – Ах, как я ррад! Но все же я к тебе по серьезному делу пришел, поэтому, давай говорить о нем, пока возможность имеется.

– Тогда проводи меня до проруби, вот и поговорим, – предложила Снегурочка. Она сразу посерьезнела, потому, видать, понимала, что у котейкина за дело. Пробовала еще нахмуриться, но хмуриться не получилось, не могла она на друга своего Баюна без улыбки смотреть.

– А медведи? – отслеживал обстановку кот. – Косолапый тут прохаживался, я видел?

– Я им велела на глаза мне не показываться, так что, пока их можно не опасаться.

– Хоррошо. Тогда хоррошо.

И пошли они рядышком по тропке, что вместе с леском здесь плавно к озеру спускалась, которое далеко впереди, между деревьями, виднелось как чистая и светлая площадка.

– Тебе привет, – сказал кот с видом заговорщика.

– От кого? От лешего? От мамаши Фи? И им от меня передавай...

– Ну, что от наших всех привет, это понятно. Но есть еще и один особый тебе привет, от молодца по имени Бармалей. Знаешь такого?

– Ах! Знаю ли я? Знаю, знаю!

– А знаешь ли о том, что прибыл он в наш волшебный Ррусколанский лес тебя от Каррачуна спасать?

– Ах!

– Да-а... Не перевелись еще богатыри!..

– Только, что ж меня спасать? – молвила девица. – Я-то ничего, терпимо, меня, можно сказать, родные стены защищают. А вот он головушку свою буйную в нашем лесу волшебном и сложит. Карачун, этот Злозвон окаянный, – страшная сила!

– Вот мы и хотим, чтобы ты подсказала, как ловчей нам к нему подобрраться, чтобы одолеть злодея. Нам надо тогда его застать, когда он спать будет. Он, темный, вообще спит хоть когда, или нет? Или все время напролет курролесит?

– Да куролесит, вестимо. А когда нет, то замышляет что-то еще. Однако и ему время от времени отдых нужен. Ничего, я ему корня сон-травы в пирог покрошу, от этого снадобья он заснет, как убитый. А еще матушку Дрему призову, попрошу ее, чтоб она за ним, окаянным, присмотрела. А тогда уже, как только заснет он, я вам свечой сигнал в оконце подам. Смотрите только, не пропустите! А то сон у басурмана скорый и не глубокий весьма.

– Да ни в жисть не пропустим твоего сигнала! Мы ближе к дому переберемся, да так спрячемся, чтобы издаля оконце было видать.

– Я для вас дверь оставлю незапертой. Хотя мы ее и так никогда не запираем. Кто захочет к Карачуну в гости прийти? Никто.

– Это прравильно, это по-нашему. А вот еще вопрос: окромя самого старца темного, больше никого в доме нет?

– Э, нет, этих я даже на порог не пускаю! Свиту его. Гоню в шею! Но они вокруг дома ходят, дозором, да от нечего делать на луну воют. А больше всего их возле ледника в карауле сидит. Этих тоже придется вам как-то отвлекать да успокаивать.