Приблизившись, Рэй заключил Асами в крепкие объятья. Он мягко водил руками по её спине, а его губы касались её лба. Теперь он не страшился чужого осуждения; ведь раз саму Асами не колебали чужие взгляды, то чего ему, то было переживать из-за этого.

Он долго не разжимал объятий, которые предвещали своеобразное прощание. Всего раз, не задумываясь, он коснулся пальцами её губ. О большем он не посмел даже помышлять. Если честно, он не заслуживал даже этого легкого и трепетного, такого невесомого, но такого значимого прикосновения. Но сделал это. Разве он мог не сделать.

Рэй хотел забыться. Наклонить её голову и впиться в эти розовые, слегка обветренные губы, но все же убрал с них руку. В последней речи он решил выложить все свои чувства, не тая ни слова:

– Асами, я люблю тебя. И ты не представляешь, насколько сильно. Я готов ради тебя сокрушить скалу, удавить или быть удавленным. Я не врал и не кривил душой, говоря: «Ты всё, что мне нужно». Потому что так и есть. Пока есть ты, существую и я. Ты говоришь, что я могу пройти только через твой труп. Но если вдруг тебя не станет, то я тоже буду уже мертв. И теперь я знаю, что ты чувствуешь то же самое. И даже не меньше моего. И это настолько сильно согревает меня изнутри, что кажется, в любой момент я могу просто сгореть. Я и сгораю. Медленно. В любых твоих прикосновениях, в твоих объятиях, твоих словах. Я не привык повторяться, но все же скажу вновь. Асами Фудзивара, ты самое ценное, что есть в моей жизни. Ты моя первая любовь, моя драгоценная ученица, ты моё всё! – если до этого его глаза сверкали будто звезды, то теперь их застилала туча. – Но я не могу по другому. Эти люди жаждут мести. И я сам жажду её для себя. Мы должны отвечать за свои поступки, и я отвечу за свои. Понимаю, что ты не хочешь этого признавать, и я так тронут твоей упрямой защитой… Но все же… Прошу, позволь мне исполнить свой долг и оставаться собой до самого конца. Настоящий я ни за что не струсил бы перед приговором. И я не хочу прятаться за женской спиной. Поэтому… Если ты тоже любишь меня, дай мне умереть достойно.

– Рэй…

Ресницы Асами затрепетали, будто крылья бабочки. Его слова хоть и должны были произвести настоящий фурор, но лишь загнали её в угол, заставили жаться к нему и постараться скрыться. Неужели он действительно считает, что после такого ей будет легче отпустить его на заклание?!

Она мягко опустила свою руку на его и перебрала его длинные, заскорузлые от вечных боев пальцы.

Их взгляды пересеклись, и она осипшими голосом спросила:

– Разве отпустил бы ты меня, если бы мы поменялись ролями?

Рэй сначала будто бы замялся, пытаясь придумать ответ, но потом смиренно покачал головой. Ну, этого ответа она и ожидала.

– Тогда не проси меня об этом.

– Асами, прошу.

– …

Непроизвольно её губы сжались так сильно, что она почувствовала металлический вкус крови во рту.

Но в чем-то Рэй был прав. Она любила его таким, какой он есть. А если бы Асами позволила ему сбежать и спрятаться от правосудия, то это был бы уже не он. Обернувшись на притихшую толпу, она, пожалуй, приняла самое тяжкое решение в своей жизни и отступила, пропуская учителя вперёд.

Смотреть ему в глаза она побоялась, и поэтому её взгляд опустился и стал сверлить туфли.

Рэй ещё раз скользнул глазами по Асами, а затем подошел к стенке купола, которая в ту же секунду медленно развеялась, будто дым по ветру.

Двое мужчин встали друг напротив друга. Решительный учитель ордена «Красной Лилии» и тихий, будто шелест листвы, глава.

Рэй медленно опустил голову. Его рука легла на кулак; и хоть это и было пустой бесполезной попыткой, но он принес свои извинения:

– Знаю, мои слова ничего не стоят, но мне правда искренне жаль. Если бы можно было вернуть вашего внука и того ученика Сейю к жизни, используя мою душу, то я с радостью бы отдал её. Мне безумно стыдно за то, что учинил в ваших землях на месте ордена, который так ценит не материальные ценности, а чистоту сердца. Я не считаю, что есть оправдания мне, и даже не собираюсь искать их. Любой ваш приговор я приму без капли сожаления и каких-либо отговорок. Смиренно прошу главу вынести вердикт.

Рэй склонил голову ещё ниже, ожидая, как хрупкое ледяное лезвие опуститься на его шею.

Он мог понять всю горечь старого главы, которого лишили единственного дорогого и близкого человека. Мог понять его усталость, злость и обиду. Поэтому ни в чем не винил.

Асами сжала пальцы. Если честно, как только бы она увидела хоть малейшие движение клинка, она бы пресекла любую попытку главы навредить учителю. Всё её отступление было, как всегда, небольшой игрой. Если уйдет Рэй, то и она отправиться за ним. Все-таки в том, что Рюдзи и тот, другой мальчик умерли, была и её вина. Так она считала. И учитель не должен был отдуваться за двоих.

Максимально сосредоточенная на каждом шорохе, она удивилась этой замедленности в действиях. Время шло, а смертной казни как не было, так и нет.

Рики Фудзимото внимательно вглядывался в опустившуюся макушку. Очень долго и очень пристально. Вся его фигура будто бы одеревенела. Не выдержав этого напряжения, кто-то из его учеников подсказал:

– Ну же, глава! Убейте уже этого гада!

Но оружие в его руке даже после кинутых слов не появилось. Медленно сжав и разжав кулаки, глава, отчеканивая каждое слово, произнес:

– Всё, что ты сделал, будет лишь на твоей совести. Не жди от меня прощения. Я никогда не прощу тебя за то, что ты сотворил с невинными детьми! Я ведь… – его веки задрожали, а из глаз покатились непрошеные слёзы. – Даже не успел с ним попрощаться! Лучше бы тогда… Я отпустил его, а не взваливал свою ношу. Все наше старание из-за вас двоих было напрасным! Ты будешь жить! По крайней мере, пока! Не я буду твоим палачом. Пусть всё решит его светлость. Завтра приходи ко дворцу на свой суд. Там и решится твоя судьба!

Встряхнув одеждой, он резко отвернулся и направился на выход.

Ученики ордена «Нежной Азалии» с потерянными лицами застыли на месте. А потом поспешили за своим главой.

Кто-то из них сказал:

– Неужели вы ничего с этим не сделаете?!

Глава лишь скупо произнес:

– Я не буду уподобляться ему.

На выходе пожилой мужчина подобрал свиток с тела главы. Его пальцы яростно сжались вокруг него, будто надеясь уничтожить. Но свиток выдержал его ярость и так и не рассеялся в прах. Тогда мужчина, уже подходя к арке, не поворачиваясь к членам другого ордена, помахал им и лишь напоследок бросил:

– Я забираю это с собой.

Пусть казни не свершилось, но у Асами и Рая всё равно было дурное настроение. Слова главы, подобно яростному ливню обрушались на них и давили. Давили на совесть и моральные принципы. Но Асами сокрушалась не так сильно, как это делал Рэй. Она в принципе не хотела искать виноватых. Так можно было зайти слишком далеко и уже не выпутаться. Можно было сетовать на судьбу, что именно она создала бедствий, или на первого человека, который впал в такое состояние. Тыкать пальцами можно было начать в любого. И в самого Рики Фудзимото. И что-то подсказывало Асами, что мужчина и тыкал в себя. Поэтому не убил Рэя. Потому что ощущал и свою вину. Ведь по сути, прислушайся он к желаниям внука, Рюдзи бы не оказался на том самом месте, когда в орден явилось бедствие. Если бы они не прятали технику у себя, словно под крылом птенца, то к ним бы никто не старался заявиться. Так что виноватых было море, и каждых прилив мог сокрушаться о своей причастности.

Больше не зная, как ещё помочь, Асами подошла к Рэю и обняла его со спины.

Уже предчувствуя то, что тот скажет, она первая раскрыла рот:

– Если кто и достоин объятий, так это ты. Ведь ты не струсил и готов был отдать свою жизнь добровольно. Я горжусь тобой, хоть и готова ударить за то, что хотел оставить меня.

Рэй опустил голову ещё ниже. Его рука плавно легла на руку Асами, которая покоилась на его поясе.