– Я стал сильнее, – уверено заверил Широ.

– Не сильнее меня. Букашка никогда не превзойдет медведя, способного раздавать её одной своей лапой. Ты та самая букашка. Жалкая и мелкая. Сколько не пытайся, своих возможностей тебе не превзойти, – впервые с момента их разговора на лице у Горо всплыла издевательская ухмылка. – Гены не те. Твой отец был слабаком, и мать была слаба. Подобное притягивается к подобному.

Широ уже было плевать на то, что ему будет за эти слова. Поэтому он, не церемонясь, ответил:

– Это ты так утешаешь себя после поражения?

Улыбка Горо спала настолько же быстро, насколько появилась.

– Ты идиот, если считаешь меня проигравшим. Проигравший – это тот, у кого ничего не осталось. Проиграл твой отец. У него не осталось даже его никчемной жизни. У меня же от неё остался ты. Лишь жалкая, но её часть. Поэтому я истинный победитель. Запомни, Широ. Победа достанется тебе лишь тогда, когда ты добудешь с неё трофей. Что это за победа без приза? По сути, я всегда учил тебя этому. И хоть эти знания ты унаследовал от меня. Ты можешь не признавать это, но я знаю, что ты мыслишь также. Тебе плевать на твоих настоящих родителей. Ты просто чувствуешь себя частью их проигрыша. Тебя раздражает сама мысль о том, что ты принадлежал к ним. Тебе бы хотелось, чтобы в тебе текла моя кровь. Кровь истинного победителя. Но это не так. И так никогда не будет. Поэтому ты так злишься. Ненавидишь это. Могу понять. Это в самом деле жалко.

– … – Широ сжал зубы. Его губы слились в тонкую полоску.

– Я знаю, зачем ты здесь, Широ. Не нужно прикидываться дурачком и выставлять таковым меня. Ты ведь прибыл сюда не один, верно? Будь ты поумнее, то попытался бы скрыть чужое присутствие, но ты сделал это открыто. Почему?

– … Потому что я тебя не боюсь. Потому что мне плевать на твоё мнение.

– И снова очередная ложь. Моё одобрение – это всё, о чём ты только грезишь. Просто ты знаешь, что не получишь его. Потому что я вечно буду видеть в тебе кого-то другого. И не буду смотреть на твои достижения, как на твои. Любой твой прогресс – это моё достижение и моя победа. Не потому, что ты мой сын, и не потому, что ты Широ. А потому, что ты – трофей. На тебе уже нацарапано моё имя. Та девчонка… Ты взял её в поместье, потому что она видит в тебе не меня, верно?

– …

– Любой, кто знает тебя, или кто хотя бы пытался познакомиться с тобой, первым делом спрашивали: «О! У тебя фамилия того самого Горо Уэмара? Неужели ты его сын?». Я угадал, да? Обо мне знают все, а о тебе – никто. Ты и останешься навсегда никем. Но она, та девушка, позволила тебя подумать, что в её глазах ты – кто-то. А именно Широ. Я угадал?

Широ молчал. Его отец пристально вгляделся ему в лицо, а затем ухмыльнулся.

– Нет, это не совсем так… Она предпочла другого, да? Раньше ты надеялся, что в чьих-то глазах будешь царить именно ты. Но внезапно там оказался кто-то ещё. Это ранило тебя, я чувствую. Да уж, обидно. Только ты понадеялся, что хоть для кого-то ты будешь кем-то. Как внезапно пуф и ничего.

– Заткнись! – Широ стукнул кулаком по столу, разделяющему их.

– Не удивлюсь, если вместо тебя, она предпочла кого-то, кто обладает личностью. Кого-то сильного, кого-то более способного.

– Закрой свой рот!

В руках Широ за секунду образовалась длинная катана, и тут же она направила свой полет в сторону его отца. Горо Уэмура перед самым ударом поймал лезвие обеим ладонями. Через них уже просачивалась яркая кровь. Она запачкала белый пушистый ковер.

Сначала Горо Уэмура не мог поверить своим глазам. Он не боялся крови, ведь сам пускал её ни раз. Но он не ожидал, что кто-то в своей жизни осмелится поднять на него оружие и разрезать огрубевшую кожу.

Удар был направлен четко в грудину. Целью клинка было не поранить и не напугать, не разрезать мышцы и не пощекотать сосуды. Целью было уничтожить сердце, полное червоточины, гниения и мерзости. Словно гнилое яблоко, оно поселило в себя склизких червей, проделывавший там всё новые и новые дыры. И Широ одним махом хотел поразить его.

Лицо Горо стало пунцовым. Он яростно заорал:

– Ошалел, щенок?!

Широ стиснул зубы и лишь сильнее надавил на гардину, чуть ли не опрокидываясь на неё всем телом. Он не мог остановиться после того, как показал свои клыки. Пока их не лишили, он должен был дойти до самого конца. Разгрызть и порвать плоть, что сотворила из него это.

– Это всё ты виноват! Ты лишил меня всего!

Давление на клинок усилилось. А взгляд Широ обезумел.

– Ты хотел это услышать? Да! Мне не наплевать на твоё мнение! И поэтому я больше не хочу его выслушивать. Ведь мне оно не нравится! Я убью тебя! И перестану носить звание твоего трофея! Я стану главой поместья Уэмару! И всем придётся считаться со мной! Ты же будешь кормить червей в могиле, а затем будешь растерзан моими родителями в загробном мире. И ты этого заслуживаешь!

– Широ! Стой! Остановись!

Горо пришлось отпустить одну руку, которая уже была растерзана до костей. Он собирался призвать своё духовное оружие. Было рискованно, но другого шанса спастись у него не было. Он призвал клинок. Но силы резко покинули его. Каждый раз, когда в его руке появлялось очертание оружия, оно тут же рассеивалось. Только потом он заметил, что из-за терзающей боли в руках он не обратил внимание, что нога у него тоже ноет. Опустив взгляд, Горо заметил притаившегося под столом лиса, что вовремя прикусил его ногу и быстро высасывал его ауру, ослабляя силу. Мысленно отец Широ грязно выругался.

– Неужели убьешь меня? Прямо сейчас? Прямо в поместье? Ты никто! Ты жалкий слабак! И что ты скажешь всем, а?! Что скажешь слугам, матери? Ты осознаешь, что тебя ждёт?

Несмотря на слова, которые должны были вогнать его в сомнения, Широ, наоборот, с ещё большим упорством стал давить на катану, которую крепко ухватила рука Горо.

В глазах отца Широ, наконец, увидел то, чего так жаждал. Страх. Да, он жаждал не только этой эмоции. Признания, восхищения, одобрения. Но страх его тоже устраивал.

Так не смотрят на трофей. Так смотрят на личность. На его губах расцвела безумная улыбка.

Катана соскользнула глубже и почти достигла сердца, но вторая рука перехватила её. Вызывать оружие для Горо стало бессмысленно. В попытке спасти свою жизнь он стал ногой яростно пинать лиса, но тот из-за своих свойств не чувствовал боли, продолжая поглощать чужую силу. Тогда старший господин закричал:

– Сюда! Сюда! Меня пытаются убить!

В коридоре царила мёртвая тишина. Работники прибывали на кухне и доделывали апельсиновый пирог, что так нравился господину Горо.

– Никто не услышит тебя, отец. Ты будешь гнить в сырой земле. И поверь мне. Я позабочусь о том, чтобы ты лежал не в усыпальнице, как все твои предки, а чтобы твои остатки лежали рядом с вонючими помоями. Чтобы бездомные собаки могли обгладывать твои кости.

– Нет, Широ! Широ, послушай! Я же твой отец! Ты не можешь поступить так со мной! Кх!

– Кровь за кровь. Как ты поступил с моим настоящим отцом, матерью и мной. Сдохни.

Последний рывок и острый клинок окончательно порвал сухожилия и связки на руке. Проникая через плоть в сердце отца.

***

Клинок под каким-то неестественным углом разрезал прочный узел.

Асами пришлось немного повозиться, особенно правой рукой. Но, пройдя через упорный труд и тридцатиминутное время, она смогла высвободиться из плена.

Запястья всё ещё ныли. Даже несмотря на то, что во время того, как она резала веревки, Асами старалась не дёргаться. Но стараться – не значит сделать.

Тело слегка ломило после долгого лежания на мягком матрасе. Кожа покалывала в тех местах, где у неё сгибались суставы. Асами приподняла балдахин и босыми ногами ступила на мягкий ворс ковра, а затем потянулась.

Всё! Довольно с неё плена!

Пока она лежала, у неё была куча времени, чтобы поразмышлять. Ей только стоило выбраться и вернуться в орден. Она расскажет обо всём другим ученикам и обличит Кацу Фудзимото. Но сначала украдет технику. Опять. Чтобы лишить его главного козыря. И заодно украдет и ту, другую технику, которая поможет Рэю.