— Потрясающая девушка. Красотка к тому же. Надеюсь, ты успел ею воспользоваться, — подмигнул сэру Гилберту Калеб, когда она отошла достаточно далеко.

— Избавь меня от своей мерзкой рожи! — С трудом сдерживая себя, Генри вышел вслед за своей подопечной.

Отряд Гилберта в полном составе оказался на улице. Генри посвятил своих воинов в детали произошедшей перепалки. На лицах гвардейцев блуждала растерянность. Они все дали клятву, что будут защищать Софи до последнего вздоха.

— У вас нет выбора, Генри! Я не хочу, чтобы вас осудили за неподчинение приказу или убили прямо в этой таверне, — пыталась успокоить своего защитника девушка.

— Не нравится мне все это. От этой затеи дурно пахнет, — выругался Эдвард.

— Я буду осторожна. Правда. Каждый из вас и тех, кого уже нет с нами, многому меня научил. Я вовсе не та глупая девчонка, которую вы забрали из ее деревни. Обещаю не лезть на рожон. — Софи постаралась улыбнуться, но было видно, что ей тоже страшно.

Сэру Гилберту пришлось стиснуть зубы.

Утром Тиват Кросс повел новый отряд Софи на запад. Прощаясь с девой Ортоса, гвардейцы едва сдерживали подступающие к глазам слезы. Каждый из них чувствовал себя предателем.

— Сэр Томас Мур планирует сделать постоянный лазарет в прибрежном Фишволе. Мы прибудем чуть раньше и будем принимать раненых. Не переживайте, это вдали от основных сражений, и там ей ничего не будет угрожать, — попытался успокоить Генри сэр Тиват Кросс, но интуиция рыцаря заставляла его душу рваться на части.

С отъездом Софи моральный дух отряда упал до минимума. В полдень они должны были выступать в столицу, сопровождая Калеба к отцу. Тем временем мятежники готовились к исполнению второй фазы плана, разработанного на основании информации, полученной от Оуэна Корда.

Пока происходили сражения у реки Трикс, Артур Кэмбел благополучно проник в тыл противника и сейчас в гордом одиночестве проходил через центральные врата Лонда. Задержавшие его стражники отстали, увидев грамоту, подписанную лично секретарем Лэвденом. Еще один подарок от Оуэна. Эта бумага требовала от любого служителя церкви оказывать полную поддержку ее обладателю. Младший Корд стащил ее у одного из военачальников, умершего на его операционном столе. Поддельные документы, подтверждающие личность, помогли сделать поддерживающие сопротивление жители Лонда.

Если верить слухам, Карл Грифитс сейчас должен был быть в городе. По уверениям Уильяма Олриджа и Оуэна, инквизитор каждый день посещал церковь ровно в полдень. С неба мог падать огненный дождь, а Грифитс все равно был бы в соборе. Артур зашел в ближайший к собору трактир, из окон которого открывался вид на величественное сооружение. Закурив трубку, он вежливо отказался от предложенной трактирщиком выпивки.

Дипломат сам вызвался примерить на себя роль убийцы. Он безоговорочно доверял Оуэну, но рисковать чужими жизнями не собирался. Человек, подобный мистеру Кэмбелу, никогда бы не смог жить, зная, что отправил кого-то на смерть по собственной глупости или излишней доверчивости. За час до полудня Артур оставил на столе злотый и выдвинулся к своей цели.

Охраны у собора не было, и этот факт играл убийце на руку. Он рассчитывал, что меч его попросят оставить у входа, и надеяться ему придется лишь на спрятанные под одеждой кинжалы. Оказавшись под высокими сводами, он предпочел выбрать левую часть стройных церковных лавок. Первый ряд смотрел прямиком на величественный алтарь. Уперев меч острием в каменный пол, он склонился над рукоятью, делая вид, что поглощен молитвой.

Периферийным зрением он пытался оценить окружающую его обстановку. Кроме него, в соборе было лишь четыре человека. Артур Кэмбел верил Оуэну как себе, но сейчас тяжело дышал от волнения. От сегодняшнего дня зависела не только его жизнь, но и возможный исход войны. Подобного удара и без того раненный Ортос уже не переживет. Дипломат почувствовал, как вспотела его ладонь.

По словам Оуэна Корда, символ церкви должна была находиться в Фишволе. Ответственный за эту часть операции отряд ночью тайно добрался до побережья и спрятал корабль в небольшой потаенной бухте, которую моряки когда-то использовали для контрабанды.

Так как доверить выполнение подобной операции можно было только небольшому кругу посвященных, здесь были практически все офицеры мятежа. Капитан Хольт отвечал за корабль. Гаелла должна была координировать ход операции, оставаясь рядом с ним. Уильям, Джонатан, Га-либ, Кэр и их небольшой отряд должны были стать основной ударной силой. В последний момент вместе с ними напросился Хорив. Сирин тоже хотела стать частью отряда, но Кэр уговорил ее остаться на корабле, резонно опасаясь, что впереди их может поджидать ловушка.

Грин, Ингрид и Джеро тоже оставались на корабле, чтобы защищать его и прикрывать отступление на случай, если пленницу удастся взять живой. Джонатан настоял на том, чтобы взять с собой Оуэна, дабы в случае предательства иметь возможность расправиться с ним прямо на месте. Опасаясь за судьбу своего воспитанника, Ева Харт не приняла ни единого аргумента, высказанного против ее присутствия на корабле.

Сообщать о своем плане лишним солдатам было чревато утечкой ценной информации, потому здесь собрались лишь те, кому Уильям мог доверять. Попрощавшись с остающимися на корабле, мистер Олридж исчез в густых лесах, ведя свой диверсионный отряд к Фишволу.

Генри Гилберт больше не мог находиться в месте, где каждый предмет напоминал ему о том часе, когда он нарушил собственную клятву и расстался с Софи. Ему пришлось пересилить себя и пойти на унижение, чтобы уговорить Калеба выступить на час раньше оговоренного срока. Небольшой отряд всадников не спеша возвращался в столицу, дабы исполнить приказ верховного магистра. На горизонте появился перекресток, одна из дорог которого уходила на запад, в сторону побережья.

— Не будьте столь сентиментальны, сэр Гилберт. Девчушка уже исчерпала весь свой потенциал. В конце концов, мы всего лишь орудия в руках Создателя. У каждого из нас есть предначертанный им путь, и негоже нам роптать на избранную им долю. — Калеб получал удовольствие от той бледности, что проявилась на лице рыцаря.

— Мне жаль, что ваш отец не посвятил вас в таинство таких понятий, как привязанность и преданность, — процедил сквозь зубы Генри.

— Бросьте, всему есть свое время и место. Понятия, о которых вы говорите, необходимо заморозить до лучших времен. В противном случае войну нам не выиграть. Вы должны понимать, как и упомянутый вами отец понимает, что иногда мертвый символ может принести куда больше пользы, чем живой. — Калебу казалось, что, излагая подслушанные им от других мысли, он сейчас выглядит похожим на мудреца или философа.

Генри остановил свою лошадь и уставился на него глазами, переполненными ужасом. Их небольшой конвой добрался до перекрестка, и первые линии всадников замерли прямо в его центре. Задние ряды, заинтересовавшиеся причиной остановки, подъезжали к ним, образуя кольцо вокруг собеседников.

— Это война, сэр Генри. Здесь принимаются не самые гуманные решения. — Кривая ухмылка на лице Калеба уже начала выводить рыцаря из себя.

— Стало быть, магистр принял решение. Сомневаюсь, что он хотел бы, чтобы я узнал об этом прежде, чем его план свершится. — Генри сдерживался из последних сил, чтобы не выхватить меч и не снести голову наглецу прямо здесь и сейчас.

— Вы как всегда проницательны, сэр Гилберт. Должен признаться, что, принимая ваши достоинства, я никогда не испытывал к вам симпатии. Живое воплощение благородства, человек, честь которого заходит в комнату раньше него. — Последние два заявления Калеба были неофициальными титулами рыцаря, которыми его одарили жители Ортоса. — Я думаю, что это лишь маска. Сегодня я предоставлю вам право проявить свою истинную сущность. Поедете прямо — выполните приказ своего владыки, но обречете леди Софи на верную гибель. Повернете в сторону Фишвола и может даже сумеете ее спасти, но ваша присяга будет нарушена.