Глаза тех баронов, к которым он обращался, расширялись от удивления и неприкрытого шока. Более молодые правители севера, не являющиеся ветеранами восстания коричневых плащей, с тревогой посматривали на реакцию своих старших собратьев. Бароны переглядывались между собой, словно не веря, что услышанное ими действительно прозвучало в этой комнате.

— Я знаю, что у многих из вас на руке есть тот же след, что когда-то был и на моей. — Закатав рукав, он выставил на обозрение шрам от ожога.

Барон Нолт достаточно ловко для человека его возраста вскочил из-за стола и, решительно подойдя к седовласому оратору, грубо схватил его за руку. Его глаза быстро бегали по очертаниям полученного в детстве шрама. Выхватив кинжал, он заставил вздрогнуть всех южан, кроме самого Уильяма. Экс-инквизитор даже не моргнул глазом, когда увидел собственное отражение в хорошо заточенном клинке. Барон разрезал рукав своей рубахи, оголяя руку. Контур шрамов шовбурцев совпадал практически полностью.

Увлекшись обсуждением сказанного и увиденного, совет на время забыл о парламентерах. Оставшийся стоять рядом с Уильямом барон Нолт внимательно изучал каждую мельчайшую деталь его лица. Суровость его взгляда смягчалась с каждой секундой, что он тратил на осмотр этого невероятно уверенного в себе человека.

— Это точно малыш Билли. Я узнаю в нем черты отца, — громко сказал Нолт, заставляя других баронов прекратить шумное обсуждение.

У усатого северянина действительно не осталось сомнений в том, что перед ним стоит сын его старого друга, но другие бароны все еще колебались.

— Есть еще одна вещь, способная окончательно вас убедить. Должно быть, вам знакомо имя Артура Кэмбела? У меня есть рекомендательное письмо, подписанное его рукой, в котором он подтверждает мою личность. — Уильям достал из складок плаща тщательно оберегавшийся им во время горного перехода кусок пергамента.

— Мы слышали, что мистер Кэмбел объявлен вне закона, но старому пройдохе удалось бежать с экспедицией адмирала Хариса, — ухмыльнулся барон Ласк, напоминая своим товарищам, откуда им может быть известно имя аурлийца.

— Именно так. Я стал членом экспедиции по схожим причинам. В своем путешествии мы открыли удивительный мир. Даже четверти из того, что нам стало известно, достаточно для того, чтобы пошатнуть фундамент, на котором держится Ортос. Однако куда важнее то, что мы привезли с собой обратно, — тон Уильяма изменился, не оставляя баронам и шанса не желать дальнейшего повествования.

— Говорите, — поторопил рассказчика правитель Монтпика.

— Мы вернулись не одни. Вместе с нами в Аурлию возвратились потомки древних, когда-то давно покинувших эти края. Вожди этого народа сейчас стоят за моей спиной и могут ответить на все ваши вопросы.

Кэр ожидал, что бароны могут испугаться возвращения былых правителей гор, но открытого возмущения никто из них не высказал. Из всех аурлийцев северяне были наиболее близки к древним и до сих пор разделяли многие принятые у утларгов обычаи. Многие горцы втайне от церкви поклонялись идолам исчезнувшей цивилизации. Несмотря на то, что шовбурцев с детства пугали страшными историями о канувшем в историю, их традиции сильно перемешались.

— Возвратившись в свой дом, мы увидели Корквил во власти инквизиции. Нам удалось захватить город. Войско древних заняло южные границы, чтобы сдержать предполагаемое нападение со стороны Кадиса и Гранада, — вступил в диалог Итан, желая показать, что мятежники не сидят на месте и уже приступили к активным действиям.

Бароны явно оживились. Любое агрессивное действие, направленное против Ортоса, у северян вызывало как минимум ехидную улыбку и неприкрытое злорадство.

— Внутреннее море с недели на неделю окажется под нашим контролем. Более того, мы заручились поддержкой местных племен, живущих в скрытых пещерах. Говорить от их имени здесь может господин Белозар, — Уильям указал ладонью на стоявшего позади доктора.

— Ваши речи слаще самой доброй медовухи, но чего вы хотите от нас? — спросил все прекрасно понимающий барон Ласк, тем не менее жаждущий того, чтобы эти слова были произнесены вслух.

— Я был в Норфхоле в тот дождливый осенний день тысяча семьсот шестьдесят первого года с Исчезновения. Помню, как многие из тех, кто сегодня собрался в этом зале, принесли клятву бороться против узурпаторов до последнего вздоха. Как и говорил прежде, я здесь всего лишь для того, чтобы напомнить вам о данном слове.

— Стоит понимать, что своими действиями мы вынудим Ортос разделить свои силы. Даже при всей мощи инквизиции, она не сможет эффективно обороняться одновременно как на юге, так и на севере. К тому же наш флот постоянно будет нести угрозу их тылу, — поспешил добавить Белозар.

Кэр уже не сомневался, что бароны приняли решение. По вспыхнувшим глазам северян было понятно, что они давно ждали, что судьба подкинет им подобный шанс поквитаться с досаждавшими им церковниками.

— В этот раз мы одержим верх, и земли Шовбура больше никогда не будут обложены церковной десятиной. Никто не посмеет лезть во внутренние дела самого свободолюбивого из герцогств. — Уильям подкидывал последние поленья в костер разгорающегося в глазах баронов пламени.

— Каких действий вы ждете от нас? — спросил барон Свон, но по его взгляду было видно, что пожилой правитель мысленно уже находится в гуще сражения.

— Вам необходимо собрать войска у восточной границы. Норфхол подойдет для этого как нельзя кстати. Первым делом мы захватим плохо защищенный Прит, чтобы крепость древних стала нашим плацдармом для будущего наступления в глубь земель Ортоса. Мы договорились о встрече с нашими союзниками на одном из островов Внутреннего моря. Если все поставленные на текущий момент цели будут достигнуты, мы без лишних отлагательств сможем начать наше вторжение.

Кулак барона Нолта с громким звуком упал на стоящий перед ним стол, и тот жалобно скрипнул. Итан испугался, что часть сказанного пришлась северянину не по душе, но вскоре последовал второй удар, и в этот раз его поддержал правитель Норфхола. Вскоре весь зал наполнился звуками содрогающейся от ударов крепких кулаков древесины. Шовбур готовился вступить в войну.

Ночью следующего дня кардинал Арн Олридж мирно спал в своей мягкой постели, расположенной в одной из чрезмерно украшенных драгоценностями келий монастыря вблизи Монтпика. Былой суровый климат гор уступил место своему более мягкому собрату, и священнослужитель позволил себе оставить окно открытым.

Цепляясь за выступающие камни и карабкаясь по фасаду монастыря, в оконном проеме появилась темная фигура. Бесшумно проскочив в комнату, силуэт неторопливо огляделся, не ожидая столь богатого убранства в одной из обычно аскетично обставленных келий. Кардинал спал крепким сном праведника. Усевшись на край постели, ночной гость вытащил острый, слегка загнутый у острия кинжал с необычной гардой. Несколько секунд тень безмолвно наблюдала за равномерным дыханием спящего мужчины.

Ладонь ночного гостя легла на рот ставленника Ортоса, уполномоченного править столь непокорными землями. Арн Олридж моментально распахнул наполненные страхом глаза. Он попытался вскочить, но кинжал у горла заставил его умерить свой пыл.

— Узнал меня? — Голос заставил кардинала перевести взгляд на лицо непрошеного гостя.

Потребовалось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к темноте. Стоило ему разглядеть знакомые черты лица, как его тут же охватил настоящий ужас. Он вновь попытался вырваться. Острие кинжала коснулось его плоти, давая холодной стали согреться в каплях горячей крови.

— Значит, узнал. Пришло время платить за грехи, дядя, — Уильям не смог произнести последнее слово без отвращения.

— Я не хотел. То, что затеял твой отец, было настоящим самоубийством. Мне пришлось. Я не мог идти против церкви, они бы не пощадили никого, — прошептал кардинал.

— Замолчи. Ты можешь не унижаться хотя бы в последние секунды своей жизни? Не волнуйся, в отличие от твоих господ, я не жесток и подарю тебе быструю смерть. Просто хочу дать тебе время, чтобы ты осознал то, что сейчас произойдет.