Сидя в том самом кресле, которое прежде всегда занимал его отец, Кэр сжимал в руках проклятую табличку. Наконец, устав сверлить ее глазами, он бросил ненавистный кусок дерева в огонь. Откинувшись в кресле, он впервые дал волю слезам. Сирин подошла сзади и обвила его шею руками, прислонившись к нему щекой.

Несколько раз аурлийцу казалось, что он слышит тихое пошаркивание ног Альберта, но это был лишь обычный сквозняк. Поднявшись в комнату Итана, они с Сирин проспали половину единственного дня, отведенного им в Корквиле. Проснувшись, Кэр устроил Сирин небольшую экскурсию по дому, в котором он провел свои детство и юность.

Он так сильно жаждал возвращения домой, что совершенно не был готов к тому, с чем столкнется. Теперь ему совсем не хотелось оставаться в месте, где каждый предмет вызывал в сознании теплые и оттого еще более болезненные воспоминания. Спустившись в погреб, он нашел тайник отца, до которого не добрались обыски инквизиции. Терпкое вино заставило его немного прийти в себя.

— Мы можем бросить все. Спрятаться от всех. Хочешь, поселимся на острове Хольта, вдали от этой войны, — неожиданно предложила древняя, когда сгустились сумерки и, будучи не в состоянии найти солнце, подсолнухи сложили свои лепестки.

— Этот дом теперь наш, и нам придется его защищать. — Жаждущий мести аурлиец не готов был сейчас отступать.

Взгляд его упал на левую руку, свидетельствующую о том, что он уже не может с полной уверенностью называть себя человеком. Скверна продолжала распространяться, и ему пришлось посильнее натянуть перчатку, чтобы скрыть увечье. Он уже собирался рассказать Сирин о том, что с ним произошло после штурма Камграда, но древняя его опередила:

— Сейчас я готова исчезнуть, но, если ты скажешь, что мы должны сражаться, я останусь вместе с тобой. Я лишь не хочу тебя потерять, и, говоря об этом, я не имею в виду смерть. Я видела, каким ты можешь быть, и этого боюсь куда больше.

— Буду держать себя в руках, обещаю. Больше не позволю никому из близких страдать. — В глазах лейтенанта сверкнул огонь камина, словно пытаясь выжечь ту ложь, что он только что произнес.

Утром они вернулись во дворец, чтобы попрощаться с остальными лидерами мятежа. Перед этим Кэр заглянул в порт и распорядился о подготовке корабля к отплытию. Дворец к этому времени был практически полностью очищен от последствий вчерашней битвы. По крайней мере, в нем не осталось ни одного тела. Когда они вошли в зал, над троном висел портрет герцога, нарисованный его кровью. Аурлиец вынужден был признать, что художнику удалось передать каждую мельчайшую деталь внешности Генри Корда.

Родрик Грей прибыл в город с первыми лучами солнца и уже успел избавиться от бороды, сменить одежды и привести себя в порядок. Ощущение нахлынувшей работы, в которой он был мастером, возвращало ему пошатнувшийся рассудок. Офицеры прощались друг с другом, желая каждому достичь успеха в возложенной на него миссии. Все они пытались отогнать мысли о том, что с большой вероятностью видятся в последний раз.

Немного в стороне, чувствуя себя слегка неловко, расположилась кардинал Харт. Как и предполагал капитан, Ева оказалась не самой преданной последовательницей Ортоса. Стоило Артуру пообещать ей пост верховного магистра в новом мире, как она тут же согласилась присоединиться к мятежникам. Будучи далеко не глупой женщиной, кардинал быстро расшифровала значение тех взглядов, которыми иногда перебрасывались ее Рэджинальд и Гаелла. Леди Харт испытала боль, в которой сама себе не хотела признаваться. Ей потребовалось приложить немалые усилия, чтобы заставить свое сердце успокоиться и переключиться на грезы о грядущем возвышении.

Хольт вместе с Гаеллой и Грин со своими неразлучными товарищами повели молодых капитанов к кораблям, расположенным в бухте Внутреннего моря. Сварн направил марш своего войска к южным границам. Артур, мистер Грей и Кларк остались восстанавливать город и поддерживать в нем порядок. Кэр и Сирин руководили отрядом новоиспеченного короля, направляющегося в порт Внешнего моря. Когда Кэр возвращался домой, он и в страшном сне не мог представить, что покинет Корквил спустя лишь день после прибытия. Смешанные чувства терзали его душу, когда корабль обогнул северные клифы и город скрылся из виду.

Им повезло, попутный ветер наполнял паруса жизнью, подгоняя корабль вперед. Кэр хотел высадить десант у подножия гор на границе с Шовбуром, но доктор Рокуэл настоял на том, что пока еще рано заявлять о себе, и капитан Кэрил повел свой корабль дальше на север. Климат действительно сильно изменился. Всегда покрытые снегом пики гор обнажились и обзавелись редкой растительностью. Кораблю с трудом удалось найти среди резких обрывов подходящее для высадки место. И даже здесь, на этом диком пляже, мятежникам пришлось забираться практически по отвесной скале, рискуя свернуть собственные шеи.

Местные горы выглядели так, словно их никогда прежде не покоряла нога человека. Узкие тропы, готовые в любой момент обвалиться, выглядели пугающе опасно. Периодически с вершины скатывались валуны различных размеров, грозящие утащить за собой тех безумцев, что рискнули бросить вызов столь сложному маршруту. Один из них чуть не скинул помощника Кэра в пропасть. После всех испытаний Белозар вывел их на обширное плато, со всех сторон окруженное кольцом скал.

Внимание Итана сразу же привлек величественный водопад, чьи шумные воды, сталкиваясь с землей, эхом разносились на много миль вокруг. Древний подал им знак следовать за ним в сторону одиноко стоящего дерева. Оказавшись под тенью его листьев, он опустился на колени и, обнажив кинжал, принялся раскапывать его лезвием небольшую ямку.

Выглядело это немного странно, и Сирин уже хотела озвучить готовый сорваться с уст каждого вопрос, но тут раздался хорошо узнаваемый всеми звон удара стали о сталь. Чарли отбросил кинжал и руками расчистил оставшуюся землю, покрывающую крышку небольшого сундука. Уильям присел рядом и помог Белозару высвободить ларец из плена земли. Судя по его внешнему виду, он пролежал здесь не один десяток, а может даже и сотни лет. Сбив проржавевший замок рукоятью кинжала, доктор Рокуэл откинул его крышку. Единственным лежавшим на дне предметом был небольшой рог. Стряхнув с него пыль и поднявшись, Белозар издал громкий гул, способный пробиться даже сквозь шум разбивающихся о скалы вод.

— Что теперь? — спросила Валиса.

— Немного терпения. Уверяю, они не заставят себя ждать, — улыбнулся доктор Рокуэл.

И действительно, не прошло и десяти минут, как на плато стали появляться первые люди. Они возникали из ниоткуда, появляясь одновременно со всех направлений, окружая небольшой отряд. Агний не удержался и покрепче сжал рукоять своего увесистого молота. Чарли Рокуэл, наверное, впервые в жизни так широко и открыто улыбался. Древний испытывал непередаваемые чувства от предвкушения реакции соплеменников на ту радостную весть, что он им принес. Все плато заполнилось людьми. Многие из них улыбались, узнавая среди чужаков зеленые глаза Белозара. Однако были и те, в чьих взглядах можно было уловить угрозу и недоверие.

— Зачем ты вернулся, вор? — таковы были первые слова, которые произнес вышедший из толпы старый воин со знакомыми Итану чертами лица.

— Чтобы исполнить свое предназначение, — покорно склонил голову доктор Рокуэл.

— Ты все еще думаешь, что ты избранное дитя? Ты предал нас, похитил самое дорогое, что есть у нашего народа.

— Возвращаю вам то, что украл из лучших побуждений. Уверяю, что сделал это ради блага нашего народа. — Немного расстроившись от столь холодного приема, Чарли достал из сумки увесистый талмуд и склонился перед старшим.

— Это не прощает твоего проступка. У тебя была задача, с которой ты не справился, а после сбежал от суда, как последний трус. — Тем не менее воин поднял над головой реликвию, и в толпе послышались радостные возгласы.

— Отнюдь. Я никогда не забывал о своей миссии. Действуй я по вашему плану, мне ни за что не удалось бы совершить то, что я совершил.