— Бёдмод, а как же вы тогда тут статы качаете?

— Как-как? Тренировки до седьмого пота, постоянные бои, в том же трактире, охота.

— Дела…

В общем, у меня и так настроение не очень, а тут ещё эти двое, чуть за грудки друг друга не хватают. Старосте стрёмно, что его перед большим начальством из самого Вестара позорят. А мужичок, походу, понимая, что жизни теперь ему в деревне совсем не будет, удила закусил и гонит. А ещё Бёдмод стоит с таким видом, будто его это совсем не касается. А у меня башка трещит, будто с лютого будуна. О, надо у старосты потом попросить стакана два чего покрепче, может, хоть так усну.

— Простите, уважаемый Водрод, — обращаясь к старосте посёлка, я даже не подумал склонить голову в традиционном поклоне. Перебьётся. И тот это отметил, недовольно поморщившись и мельком бросив взгляд на начальника стражи. Но Бёдмоду было всё равно, на его лице застыла маска скуки. Ну, ещё бы, волколак решил, что пришло время исполнить наш договор и он теперь всего лишь один из нашей ватаги.

— … Этот Сар действительно лучше всех знает окрестности болота? Я спрашиваю сейчас не о том, кого вы хотите отправить с нами проводником, а о том, кто лучше знает. Пригласите его сюда, пусть он Агеечу всё подробно обскажет: дорогу там, тропинки, ориентиры, гати. А мы за это заплатим: по золотому вам и ему и ещё по три монеты каждому, когда вернёмся и если у нас не возникнет претензий к рассказу. А если захочет идти проводником, мы готовы заплатить по пять золотых монет вам и проводнику сразу и ещё пять золотых ему добавим, когда вернёмся.

Краем глаза я отметил, как кивнул, соглашаясь с моими доводами, Агееч. Полусотник же, проживший часть своей жизни в приграничной деревушке, одним движением бровей показал, что, мол, расщедрился ты, бугор, можно было и меньше предложить. Бёдмод же лишь осклабился, но уже через секунду на его морду снова вернулась маска скуки.

— Так вот… — удивлённый услышанным, протянул староста. — Сар и остался. Мой сын, сгинувший в начале лета на болотах, и этот… Лучших них те места никто не знает. Был бы сын жив, он с вами не задумываясь пошёл и даже без денег. А теперь…

— А ты меня не стыди, Водрод, — снова взъярился мужичонка, — если со мной, что случится, ты, что ли, моих детишек поднимать будешь?

— Общество будет! — тут же рыкнул в ответ седой волколак. — Как и других не бросаем!

Но Сар его уже не слушал, вперил в меня свои глазёнки, в которых я увидел разгорающийся огонёк жадности:

— Одной золотой монеты мало будет… за рассказ-то…

— Ещё три получишь, — безразлично пожал я плечами, — когда вернёмся, если, конечно, посчитаем, что твой рассказ нам помог. А порукой тому вон, начальник стражи, будет. Ему-то ты, надеюсь, доверяешь?

— Вернётесь⁈ Да на тех болотах Асмунд сгинул, вот кто все леса, как свои карманы знал. А тут какие-то бродяги из гиблого места вернуться хотят!

— Вернёмся… — я активировал перемещение и в то же мгновение оказался рядом с мужичком, положив ему ладонь на плечо. — А смотри, как ещё я умею.

И левой рукой швырнул молнию в стену хлева.

— И таким ещё четверо в моей ватаге владеют. Асмунд ваш, говорят, знатным лесником был, — продолжил я, как ни в чём не бывало, демонстративно не обращая внимания на ошарашенные лица Сара и старосты. — Только и мы не калики перехожие, а бродяги-охотники на тварей инфернальных. И пришли мы сюда не для того, чтобы сгинуть, а работу сделать, и обратно в Проклятую пустошь вернуться.

— Так что думай, Сар, — я хлопнул мужичка по плечу, — а нам ужинать пора и спать ложиться. Завтра с рассветом выходим. И да, если с нами пойдёшь и слушаться будешь, — назад вернёшься и деньги свои получишь, гарантирую. Всё, староста, веди нас ужинать.

— Слушай, Бёдмод, а что происходит-то, — я наклонился к плечу волколака, сидящего рядом со мной за накрытым столом и уплетающим угощение так, что за ушами трещало.

Ужинать староста посадил нас во дворе своего дома, пояснив, что внутри тесно, да душно для такого количества гостей будет. Понятно, что оборотень этот просто в дом нас приглашать не хотел. Ну и да ладно, мне до этого дела нет — главное, стол накрыл богатый и даже медовухи не пожалел.

Но вот тут-то и начались странности. По одной, по двое во двор старосты стали заходить нарядно одетые селянки и чинно рассаживаться у стены дома на вдруг появившиеся там скамейки. Кумушки болтали между собой, смеялись, время от времени бросая в нашу сторону заинтересованные и игривые взгляды.

— А ты не понимаешь? — хмыкнул волколак.

— Нет. Бёдмод, ты давай не умничай, а рассказывай.

— Барон наш войско в деревнях же набирает, а Империя постоянно с кем-то воюет. А это что значит? Что воины, бывает, гибнут. А у них вдовы остаются. А баронству детишки нужны, иначе вымрет со временем. Вдове за каждого ребёнка баронство доплачивает, по здешним меркам совсем неплохо. Но с кем в деревне детей заводить, если, почитай, кругом одна родня. А тут столько мужиков сразу взрослых приехало. Вот и собрались кумушки. Вон даже волчицы пришли, так что и мне с подчинёнными не отвертеться. С вами-то они не будут, — смески никому не нужны, так что нам придётся.

— Етить! — вырвалось у меня, — а я выспаться надеялся. Да и после двух бессонных ночей какой из меня бык-производитель.

— Не переживай, Чэч, — осклабился Агееч, — местная травница в медовуху травок добавила, по вкусу узнал, так что сил тебе до утра хватит. Правда, выход в лес на после обеда отложить придётся.

Да… вот и пришлось нам ещё и улучшать демографическую ситуацию, даже Агееч не отвертелся. Только Гнак с Миклушем одни спать в фургон отправились.

Меня же выбрала дама темпераментная, я и не заметил, как мы с ней оказались на сеновале у старосты, срывая с друг друга одежду. А потом меня толкнули на пахучее сено и селянка, покрывая моё тело горячими поцелуями, медленно спускалась всё ниже и ниже.

«Бл@ть, Ушастая! Тебе-то что понадобилось⁈» Передо мной появилась эльфийская мордашка, с округлившимися от страха глазами, и принялась жестикулировать, вовсе не заботясь тем, что при этом полностью видна её небольшая грудь.

— Уау-у-у-у! — раздался вдруг торжествующий многоголосый вой! Тот самый, что не давал мне спать всю дорогу.

— Ты слышала? — я резко уселся.

— Что⁈ — спросила селянка, освободив рот, при этом её глаза округлились ничуть не меньше, чем до этого у эльфийки.

— Уау-у-у-у!

Да, что происходит-то⁈ Я вскочил на ноги. Крыша едет⁈ И тут у меня мелькнула догадка. Чтобы её проверить, я, как был голый, метнулся к спуску на первый этаж, там у раскрытой двери хлева точно должна быть тень!

Через несколько секунд буквально влетел на теневую тропинку, как обычно, окружённую беспрерывно клубящимся серым туманом.

— Уау-у-у-у!

Тут вой был гораздо громче и, казалось, приближался со всех сторон. Не теряя больше времени, преодолевая сопротивление воздуха, засеменил к концу тропинки.

— Атас, бродяги! — заорал я во всё горло, вываливаясь из тени. — Все к фургону!

«Это Теневые гончие!» — промелькнула паническая догадка. — «Эльфийское возмездие!»

Ещё в первые дни после моего попадания на Валер, когда я только начал осваиваться в этом мире, Агееч рассказывал мне байки из жизни бродяг. Были среди них и об эльфах. Почему с ушастыми предпочитают не связываться, не поминать даже шёпотом их князей и уж тем более богиню? И не только потому, что они полностью отмороженные рубаки, готовые обнажать свои клинки по любому поводу. Среди бродяг есть мастера оголтелой рубки вовсе не хуже, способные в одиночку разметать звено звёздорождённых.

Если ты позволил себе неуважительно выказаться хотя бы в адрес их женщин, даже если рядом вроде бы нет никого из ушастых, не говоря уже о князьях и богах, то тебя не спасут ни верные легионы, ни крепкие стены. И скорее рано, чем поздно найдут твои растерзанные останки, а вокруг кровавые следы тварей, очень похожие на следы больших собак. Эта и есть единственное свидетельство существования гончих.