Он постарался говорить ровным голосом, надеясь, что на благо всех это история не выйдет никому боком. Стив подошел к ним двоим, улыбаясь криво и как-то неловко. О чем думал этот ведьмак, Арнольду было не ведомо. Но очевидно, что взгляд парня сам по себе цеплялся за подергивающимися ягодицами и сверкающими ногами девушки, когда она вышла из лаборатории и пошла обратно по коридору. Они втроем резко свернули налево, и оказались в помещении, где располагался огромный ксерокс, а за ним — запертая кладовая. Лика достала пропуск, вытащила его из глубокого декольте, а затем слегка наклонилась и отперла дверь.

И как только она вошла внутрь. Арнольд резко развернул Стива за плечо и плеснул ему кофе в лицо. Немного удержал его на месте, не отводя взгляда. Лика успевшая, включить свет в подсобном помещении, повернулась наполовину, и обомлела. Ее вид и намерения были очевидны. Перепуганный Стив облизнул инстинктивно пересохшие губы с кофе и тяжело и сухо сглотнул. Кофе стекая по его лицу, впитывался коричневыми разводами в белоснежный халат и темную рубашку. Арнольд толкнул его в кладовку вслед за ней, вытаскивая попутно сотовый из его нагрудного кармана и отмечая, что член того был уже твердым, как мерило.

Он закрыл дверь за парочкой, вставил ключ в замок. И стараясь не слушать, как Стив очевидно схватил "школьную фантазию для мальчиков" в свои объятия, прижимается губами к ее губам. Было слышно, как Лика сначала сопротивлялась, а затем застонала. И не трудно представить, что они делали дальше.

Но Арнольда интересовал последний номер набранный Стивом. Он набрал его, прижимая телефон к уху, и когда услышал протяжное южное, прикрыл в разочаровании глаза:

— Слушаю.

Дергаясь, в злой усмешке, он прошипел:

— Здравствуй Кроу. Чего-то в этом роде, я от тебя ждал.

На том конце возникала пауза, затем смешок.

— Думаешь, они единственные? Мои люди везде, Норд. Ты за все заплатишь.

— Что это за дрянь, Ирэн?

— Новая радость для ведьмаков, Норд. Ты разве не чувствуешь. Не ощущаешь, как хочется еще? Расскажешь, как ты отодрал эту ведьму. Надеюсь, не убил? Ты такой страстный. Если бы ты вел себя воспитание, все было бы иначе.

Арнольд напрягся. Черные подозрения расплескались в груди сизым гноем. Не то ли это вещество, токсин, чем травили девушек. Корпус телефона не выдержал давления под его пальцами и жалобно хрустнул.

— А подробнее можно? — спросил он, медленно вжикая картой по замку двери подсобки.

Есть ли противоядие? Ведь дрянь и в его крови циркулирует. Прямо сейчас. Смех Ирэн остановил его движения. Он не стал открывать дверь. Не стал смотреть на то, чем были заняты Лика и Стив, не доверяя себе совсем. Арнольд ощущал, как в крови разливается тестостерон и адреналин. Полонит взор и внутреннее сознание яростное желание секса. Кого угодно, с кем угодно, прямо сейчас!

— Успокойся. Это лишь стимулятор. Он провоцирует желание и превращает любую боль в удовольствие. Это обыкновенные пиразины, усиленные небольшой магией. Но отказаться очень сложно, — она хихикнула. — И какая Лика для тебя на вкус? М? Забыла сказать, камеры все снимают. Так что жди обвинения. Ты же плохой мальчик, Норд, верно? Принуждаешь сотрудниц, пристаешь, а? Ахахах-ха-ха. Боже, я прямо-таки скучаю по твоему дружку. Увидимся. Эта прелесть вызывает привыкание, так что если захочешь добавки, звони.

Она нажала отбой. А Арнольд медленно прислонился к стене, смотря в пустоту, прислушиваясь к себе и собственным неконтролируемым ощущениям. Если Лика права, нельзя бросать дело. Девушки и пиразин связаны. Он сглотнул, чувствуя, как по телу бегут знойные волны от нарастающей похоти. Как он не специально слушает звуки за дверью. Он понимает, камеры все это фиксируют, но ему все равно. И все что хочется, присоединиться к веселящейся парочке.

Он прикрыл глаза, ощущая себя загнанным в ловушку. Давай, Норд. Потяни руку и открой эту серую дверь. Не тяни Арнольд. И тебе тут же станет хорошо!

Несмотря на поздний вечерний час, как никогда непереносимая жара и городское движение, а точнее пробки на дорогах продолжали парализовать Сити. Сочетание жарищи и вонючих бензиновых паров, нагретого металла, асфальта, бетона все эти факторы выводили и без того расшатанную психику Евы на невероятно высокий уровень стресса.

Все, что она желала, проскочить затор на въезде в город, объехать все пробки и быстрее вернуться домой. Сутки и так выдались хуже некуда. Хотелось принять холодный душ, задрать ноги и выпить большущий стакан лимонада со льдом. Лед! Где бы взять сейчас льда в этом темнеющем аду? Наверняка, все магазины в округе закрыты. До дома подать рукой, пара кварталов, но машин столько, что едва ли не бросай свою и иди пешком.

Нервничала ни одна она, а все. В ночь летнего солнцестояния, транспортный коллапс приобретал обратный характер движения за город. И заторы создавали невыносимое лихорадочное напряжение.

— Как ты думаешь, для чего нужен этот чертов знак? — крикнула она в окно, когда еще один водитель вырулил на ее полосу, ведущую в тупиковую улочку.

Ева внутренне взорвалась. Она ни секунды не сомневалась, что за рулем типичный ведьмак. Они все были такими грубыми. Особенно в эти дни. Впрочем, это касалось и обычных мужчин. Посадите их за руль автомобиля, и они тут же превращаются в разъярённых территориальных неандертальцев.

Справедливости ради, Ева призналась самой себе, дело было вовсе не в людях стремящихся покинуть город на шабаш и решить проблемы, скопившиеся за последние месяцы. Дело было в случившимся с ней за последний год и за сутки.

Врачам удалось спасти ей жизнь. Они смогли вернуть ее к нормальной жизни. Но память так и не восстановилась. Ева не помнила ровным счетом ничего до момента прихода в норму в клинике. И то, что она узнала о себе, привело бы любого нормального человека в состояние шока и ступора. Она шлюха. Работала на улице Красных метел. Но еще до этого она была обычной студенткой, у которой вся жизнь была впереди. Когда она думала об этом, ее пальцы сжимались в кулачки. То, что случилось с ней, казалось несправедливым. Но где бывает эта справедливость? В той мусорной скотобойне, где нашли навал трупов таких же несчастных как она. Она выжила и даже восстановилась. Так это справедливо, что ей повезло, а другим нет? Готова ли она ради справедливости поменяться местом с любой из тех погибших? Нет, не готова. Справедливости нет. Так думала Ева, начиная каждый день с запихивания кошмарных снов под подушку.

Она честно старалась жить дальше и не оглядываться назад. Просто существовать. Проживать день за днем. Отец оставил большое наследство, можно было до конца жизни прятаться от мира. Но сидеть безвылазно дома, тоже было так себе. И Ева потихоньку начала ходить в спортзал, затем в художественную студию, а потом на различные курсы.

Там она и познакомилась с Тони. Ей хотелось изучить магическую стенографию и она пошла на курсы, где и встретила обаятельного юношу. Он честно признался, что он вампир. Это показалось ей таким приятным и безопасным. Честный вампир, разве не редкость? Они с ним встречались несколько месяцев, оба закончили курс. Тони предложил их отметить событие вылазкой в туристический лагерь.

Ева не забила тревогу, когда день поездки пришелся на канун летнего солнцестояния. Жизнь её ничему не научила. Что может быть лучше, чем целый день на пляже, катание на серфинге, прохлада воды. А повечеру посиделки с соседними палатками и запах костра, в которые кидали волшебные снадобья. Костер становился от этого цветным, праздничным, волшебным.

Ева чувствовала себя впервые за долгое время нормальной. От этого в душе рождалось ощущение легкости. Начало казаться, что и без памяти о прошлом, можно жить полноценной жизнью. Устав контактировать с незнакомцами, которым много не расскажешь о себе, а правду не хочется, она отправилась в душ, собираясь лечь спать, как и Тони. Он ушел раньше, сославшись, что не любит беседы с чужаками, тем более с людьми.