— Будете брать?

Ева раздумывала несколько секунд. Ей не придется просить людей вставать или спотыкаться об их ноги. Никто не будет возмущаться и шипеть, раздраженно бормотать ее опозданием и уж тем более хрустеть поп-корном и комментировать. Она кивнула.

— Как насчет того, чтобы сесть в середине? — предложила кассирша то, что ей велели.

Свет уже погас, когда Ева вошла в зал, не освещаемый даже рекламными кадрами будущих кинолент. Наощупь она побрела к своему месту. Кинозал был забит до отказа, но последний ряд практически пустовал. Во мраке она пробралась до середины и села на свое место. Затем перевела взгляд на сидящую перед ней девушку, что прижалась к своему парню. Ее взъерошенная белокурая головка блаженно покоилась у него на плече.

Стараясь не ерзать излишне и не привлекать к себе внимания, она незаметно поправила юбку. Здесь было не так много места для маневра, Арнольду стало любопытно. Потому она решила надеть короткое, тонкое платье, которое едва прикрывало ей бедра?

В любом случае выбор был ему на руку. На экране и со стен в зал обрушилась двадцатиминутная реклама, что только усилило ее раздражение. И когда она, бросила таки взгляд на своего соседа, то разозлилась. Еще бы вот он, Арнольд собственной персоной, в светлой рубашке и темных джинсах смотрит прямо на экран.

Она отвернулась, краснея и попыталась сосредоточиться на только что начавшимся кинофильме. И некоторое время, они оба спокойно смотрели кино. Почти. Если бы не исходящее от девушки шальное напряжение. Казалось бы, она может встать и уйти, но Еву, будто кто приклеил к месту. Она с трудом и большим усилием, заставляла сидеть себя в кресле и смотреть лишь на экран. Ни разу она не посмотрела в его сторону. И только, высоко вздымающееся грудь, плотно сжатые губы, высоко задранный подбородок и пальцы, сжавшие подлокотники кресла выдавали ее нервное состояние. Она, очевидно, волновалась, психовала, пребывая в крайней степени возбужденной, лихорадочной борьбы внутри себя. Арнольд почти не сомневался, она выбирала между импульсом вскочить на ноги и уйти, и предложением Тони. Ведь для нее эта встреча случайна. Может быть, даже мистическая и судьбоносная.

Для него, ведущего наблюдение и подглядывающего за ее передвижениями и жизнью «после», встреча оказалась возбуждающей. Он все также сильно ее желал. Тело реагировало на ее присутствие буйными животными призывами получить ее и довести дело до конца. Табуны мурашек гуляли по телу Арнольда при одном лишь ее близком присутствии, от запаха, от ее волнения. У него в паху и в груди рождалось нестерпимая потребность оказаться внутри Евы. Глубоко внутри той удивительной пустоты, которая есть у женщин. Тайное скрытое и пустое место от мира и от глаз, куда можно проникнуть членом. Где есть уют и тайна зарождения жизни. Эта притягательная утаенная пустота требовала заполнения, завоевания и его присутствия. Она манила его. Заставляя Арнольда ощущать то, что он не познал ни в одной другой ведьме. Целостность и чувство дома.

Ева ощутила удушающую волну страха, когда поняла, кто сидит в соседнем кресле. Не было никакой возможности спастись. И не только потому, что Арнольд сидел близко, но и потому, что она уже совершила. И хотя она не давала твердого ответа, ничего никому не обещала, она отныне сражалась только за себя. Ей на одно бесконечное мгновение стало страшно. Жутко от мысли, что ему все известно. Он не имел ни какого морального права судить ее, но ей все же было нечем дышать. А спустя какое-то время, она к собственному изумлению, почувствовала, как что-то прикасается к лодыжке. Она элементарно никак не могла в это поверить. Но Арнольд сидящий рядом с ней, передвинул ногу так, что кожа его ботинка касалась ее голой лодыжки.

Ева застыла.

Он пристально смотрел на экран, как будто ничего не замечал. И она не веря, посмотрела вниз, желая убедиться, что возможно он этого и не делал. Может быть, он не понял, что у них есть физический контакт. Ева осторожно убрала ногу и решила не обращать на это внимание. Весь ее интерес вернулся к экрану, и больше ничего не произошло. Она чувствовала облегчение от того, что рядом сидящим не оказался с какой-нибудь извращенец, особенно в том настроении, в котором прибывала она. По крайней мере, то на что был способен Арнольд, она и так прекрасно знала.

Но через некоторое время она почувствовала малейшее ощущение давления на мою икру, настолько слабое, что казалось почти незаметным, что заставило ее усомниться в этом ощущении.

Ее взгляд опустился вниз, и она увидела, как его нога касается ее, шероховатость ткани джинсов создавала интересное ощущение на её обнаженной плоти. Нужно было вставать и уходить. Но она по известной ей причине не делала этого. Оставалось задаваться вопросом, что делать дальше. По правилам, конечно, она должна была бы, по крайней мере, сильно пнуть его или наступить на ногу своим смертоносным каблуком-шпилькой. Тогда он получит сообщение. Но пока Ева решала, она также позволила себе еще немного насладиться этим ощущением. Оно вовсе не было неприятным. На самом деле все как раз наоборот. Поэтому, когда она почувствовала, как кончики пальцев Арнольда нежно скользят по ее бедрам, она не удивилась.

Возможно, он истолковал ее бездействие, как невысказанное согласие с происходящим. А что именно происходило? Своего рода эротическое исследование в большой затемненной комнате, полной других людей. Еве ничего не угрожало. Она была в полной безопасности. И она каким-то образом точно знала, что если она прикажет ему остановиться, парень немедленно это сделает. Ей стало интересно, видит ли кто-нибудь еще, что он делает. Каким-то образом это усилило волнение, потому что она несмотря ни на что, на все негативные чувства к нему, получала от этого некоторое удовольствие. Его прикосновение было невероятно легким и нежным, как будто он гладил самый драгоценный бархат, посылая по ней легкую дрожь.

Хотя она могла видеть экран, слышать замечательную музыку, великолепную игру актеров и остроумные диалоги, Ева словно находилась в параллельной вселенной, которая состояла из чисто физических ощущений. Когда его пальцы двигались, он чувствовал ее возбуждение и прекрасно понимал, когда и как усилить действие. Она задрожала, когда его рука медленно, но неумолимо двинулась вверх по бедрам и забралась под подол тонкой юбки. Затем он остановился, как будто не был уверен, безопасно ли продолжать. И Ева разорвалась негодованием, обидой на себя и волнением. Он не мог не чувствовать, как сильно на нее влиял. Как она возбуждена.

Она глубоко, громко дышала, а он двигал рукой все выше и выше, пока Ева не почувствовала, как кончики умелых пальцев ласкают внутреннюю сторону ее бедер, ее половые губки, уже влажные и раздразненные, умоляющие трогать их еще больше. Арнольд нащупал тонкую ткань ее кружевных трусиков. Он отодвинул их в сторону, и затем ей показалось, что она услышала, как он выдохнул, когда понял, что Ева все такая же гладкая, как и раньше. Полностью выбрита. Она застыла, как загипнотизированное животное, попавшее в свет фар быстро приближающейся машины. Затем бесстыжий палец нашел ее отверстие, скользнул внутрь, в то время как его большой палец поглаживал и ласкал ее клитор.

Ева смотрела прямо перед собой, не в силах заставить себя взглянуть на Арнольда. Обычно она бы уже громко стонала, но необходимость молчать, притворяться, что она полностью поглощена фильмом, усиливала взбудораженность, шаловливость, явную пикантность того, что они делали. Секрет при всех. Трудно отрицать, что ее мышцы под умелыми нажатиями расслабились, и она с восхитительным ужасом поняла, что если он продолжит ласкать ее мокрую киску, таким вот непристойным образом, она почти наверняка кончит. А учитывая его проклятие, Еве хотелось этого больше всего на свете. Невыносимо! И почти сразу же, как только она позволила себе помечтать об этом. Она кончила. Оргазм пришел в виде простреливающего все тело наслаждения, сменился острым желанием поскулить и охнуть громко на весь зал. Внезапно и блаженно. Она молча. Ей казалось, что вот-вот она потеряет сознание, когда волны экстаза обрушились на ее бедное тело, топя ее в удовольствии. Она закрыла глаза, сладостно кусая губы, изгибаясь тазом вперед, едва не ломая подлокотники ни в чем неповинных кресел. Упала на ведьмину гору, отключившись на несколько минут.