— Хотя бы историю появления знаешь?

— Что-то про опыты во время столетней войны.

Она закусила нижнюю губу, затем и вовсе начала их облизывать, вызывая в Арнольде совсем не интерес к истории. Отпила щедро напитка, снова устремляясь глазами на стену.

— Наши прабабушки жили на той войне, — она бросила на него заплаканный взгляд, и усмехнулась. — А знаешь, в самом деле, давно было. Только последствия до сих пор. Вам то ведьмакам все равно. А вот нам, белым ведьмам, вся жизнь борьба. Смешно даже. Конец не из-за этого же…

Она допила напиток, продолжая держать стакан, побрякивая остатками кусков льда.

— Я знаю, что ставили опыты на ведьмах. И те не выдерживая, обращались, — сказал Арнольд.

— Нет, не так. Для этих целей использовали газ. Кажется, была такая фирма ИГ «Небраф». Они распыляли его над захваченными городами. Пиразин, кажется. Если удавалось сделать это над теми с кем, только предстояли бои, женщины выходили голыми на улицы, вооруженные кто, чем. Пытались убить врагов.

— Да, знаю, те их били в ответ, затем насиловали, или просто насиловали, и ведьмы массово перерождались. Моя прабабка одна из них. Редкая сволочь была.

Они оба замолчали, вспоминая уроки истории. Веди только позже выяснилось, что у черных ведьм, выживших в ту войну, а шансы на выживание у них после оборота становились выше, родилось необычное потомство. Потомство любви, совершившись сексуальную магическую революцию. Маги не люди, провели исследования и выяснили, что подобное отношение к жизни, магический дар не прощает. Он становился от поколения к поколению слабее. Как только открытие стало достоянием общественности, на белых ведьм началась натуральная охота. И хотя у черных ведьм были некоторые достоинства такие, как невосприимчивость к действию зелий, они же стали и их недостатками. Лечить их было труднее. Черные ведьмы не мучились совестью от распутства. Чтобы склонить ведьму из приличной семьи на свою сторону, нужно всего четыре раза провести правильный сексуальный ритуал. Всего четыре. И ведьма уйдет в чужую семью, переметнется на сторону врага не моргнув глазом и даже не вспомнит. Так и появился черный рынок черных невест и жен. Тех, кто не представлял в глазах общества большой ценности в силу неверности. Верность, не любовь. Только верность ценится в этом мире мужчинами. Любовь продается и покупается. Верность купить нельзя. Иначе это уже будет неверность, а предательство. И значит, в цене всегда будет преданность, и никогда привязанность. Такова жизнь.

— Так что с твоим женихом, — напомнил Арнольд.

Ева звякнула кубиками льда, отвернулась.

— Ничего с ним. Звучание наша сила. Я его и отзвучала. Только вот с тобой почему-то не вышло.

На губах Арнольда появилась злая усмешка. Еще бы вышло с ним. Он, это он.

— То есть тебе нельзя звучать?

Ева не стала отвечать на этот вопрос. К чему ныне? Теперь, когда почти все кончено. А самое поганое, она не имела понятия, сколько у нее в запасе времени. День, месяц, год?

— Что ж, Ева Эгин, — Арнольд встал с кровати, отобрал нее стакан, протянув руку. — Пошли?

— Куда это, — напряглась она не безосновательно.

— Будем делать из тебя черную ведьму, — Арнольд взял ее за руку сам, наблюдая, как у той округлились глаза и она, пока еще не веря ему, застыла. Попыталась понять, что это за шутка такая.

— Ты же шутишь? Шутишь?!

Он потянул ее на себя, заставляя встать с кровати.

Ева затормозила, силясь вырвать руку, и прояснить все до конца. Это как? А если он не шутит. А вдруг!?

— Что значит делать «черную ведьму»?

Арнольд настолько хищно и кровожадно улыбнулся, что Еве захотелось бежать. Бежать подальше от него, из его дома, из Сити, так чтобы пятки сверкали.

— Нет, — затрясла она головой, и казалось, у нее шею свело судорогой. — Неееет. Это не возможно. Отпусти. Я не хочу!

— А чего тебе бояться?

Она уставилась на него возмущенная и ошарашенная.

— Я хочу умереть белой ведьмой! Белой!!!

— Ева, а не все ли равно? У тебя на кону жизнь! Не хочешь ее продлить?

Она пришла в ярость.

— Продлить! Продлить? Что продлевать? Агонию? Безумие? Ты в своем уме?!

Парень с силой дернул ее на себя, но одной рукой удержать не вышло. В этот раз Ева действовала быстрее, резче и за три секунды умудрилась расцарапать его лицо в кровь. Он отбросил стакан с растаявшим льдом и вцепился в вырывающуюся Еву двумя руками, потащив ее из комнаты.

— Я против! Я не хочу быть черной! Ненавижу черной, — кричала она, отбиваясь. — Перед смертью не надышишься!

— Зато натрахаешься, — был ей невзыскательный ответ, и крепкий шлепок по ягодицам.

Пока Арнольд нес сопротивляющуюся Еву по коридорам дома во тьме, он молчал. Его мысли концентрированно направлялись на суровое понимание своей ужасающей чудовищности. То, что он собирался сделать, нельзя потом будет простить. Но ведь потом и не будет. У Евы его не будет. Верно? Оно жестоко по любым меркам. Он сам себя ненавидел за это. Но он не видел иного выхода. Не находил путей других решений.

Еве по любому конец. Девчонка обезумит. «Когда» вопрос нескольких месяцев и момента «в какой день». Он же пропустит один шабаш. Помучается еще четыре месяца. А вот она до следующего может и не дотянуть. Ситуация воспринималась им, как проклятое невезение. С одной стороны, они встретились. Чем не удача? С другой стороны, а куда дальше двигать, когда поздно предпринимать хоть что-то. Или нет?

Она противится. Она имеет право на выбор, какой ведьмой ей погружаться в безумие. Арнольд этого выбора ей не предоставит. Он сам все решил за нее.

В стенах огромного особняка, принадлежащего семейству Норд не одно поколение, имелись не только залы для игр и чаепития. Он спускался в глубокий подвал наощупь. Ступал по памяти. Дом построили на сети катакомб столетней войны. Они уходили далеко под землю, расширяясь вниз, храня вековую историю не только семейства, но и целого города.

В помещении, в которое он шел, парила кромешная тьма. Из-за того, что абсолютно ничего не было видно, девушка притихла. Он слышал, ее тяжкое дыхание и всхлипывания за спиной. Она молила и уговаривала его не делать с ней ничего противоестественного.

Вскоре он поставил ее на ноги. Ева тут же дернулась в сторону, в нелепой попытке убежать, выскользнуть из тьмы. Это-то в кромешном мраке. Арнольд перехватил ее за руки и толкнул. За ее спиной стоял мягкий диван. Она упала на него. Умолкла. Только после этого, он зажег свет и она, щурясь, начала оглядываться. Обалдела, открыв рот от страха, перевела на него потрясенный взгляд.

— Теперь ты знаешь о моей семье все, — произнес он, взял табурет у стены, присел на него, напротив, почти вплотную к ней.

В ее огромных глазах читалось слово «н-е-т»! Глаза взглядом метались по стенам, на которых висели орудия пыток самого разного толка. Очевидно, помещение давно не использовали, но его содержали в чистоте и возможно кто-то в нем любил придаваться воспоминаниям о прошлом.

— Твой дед был, — начала она, с трепетом догадываясь, что он ответит.

— Да, черным убийцей. Убивал невинных ведьм и ведьмаков. Он был чудовищем, как и я.

Ее глаза округлились. Даже перестала моргать. Ева непрерывно смотрела на Арнольда и пыталась унять дрожь в пальцах рук. Дыхание сменилось хриплым, поверхностным.

— Семейство Нордов, — пролепетала она. — Запрещенные эксперименты с магией. Так ты и есть те, тот. Ты из их рода?

Затем ее будто подменили, и она снова ударилась в слезы.

— Пожалуйста! Умоляю, прошу тебя, не делай этого со мной. Я не хочу! Понимаешь? Не хо-чу!!! Бесчеловечнее этого ничего нет. Жестоко! Я сделаю все, что ты попросишь, умоляю! Дай мне остаться той, кто я есть.

Арнольд схватил ее подбородок и приблизил к себе. Заплаканная, отчаявшаяся, Ева становилась желанней. Она даже не подозревала, насколько женские слезы и мольба могут волновать мужскую суть. Как подобные взгляды и заклинания способны вызывать не только охоту утешить, но и желание властвовать, владеть тем, кто так трогательно беззащитен.