Он протянул Еве небольшой гримуар. На старых пожелтевших плотных листах, из древности аккуратным почерком записывались семейные заклинания.
— Ни в коем случае, нельзя отдавать его в чужие руки. Ты поняла? Никому.
Ева кивнула, рассматривая картинки, заклинания, хрупкие засушенные травы и цветы, сложенные в бумажные кармашки. Гримуар являлся великой ценностью ее Рода «Песни Эгинов», содержали не только заклинания, но даже колыбельные. И она помнила, как некоторые из них пела ей мама.
— Если, со мною что-то случится. Ты будешь знать, как его найти. И где взять защиту, — отец протянул руку и забрал книгу.
Положил ее в центр и провел запирающий знак. Алтарь укрыл книгу. Спрятал от чужих глаз и рук. Ева знала, открыться он может только Эгинам.
А в день смерти отца, когда она и от шока толком оправиться не успела, за ней пришли два юриста и попросили ее съездить в офис «ФармоНью», где она и познакомилась с милой девушкой Ликой и господином Дэвидом Риччи.
— Мы учились с вашим отцом вместе на юридическом. И видите, как сложилась судьба я в медицине, он в искусстве. Примите мои соболезнования. Авария это так печально. Так рано уйти из жизни.
Он что-то говорил еще, но Ева его не слушала слишком раздавленная и поглощенная своим горем. Пока не поняла, что он о чем-то настойчиво спрашивает.
— Что-что?
— Я спрашивал не оставлял ли ваш папа, вам какие-нибудь документы от «ФармоНью».
— Компания приобретала произведения искусства, — не поняла Ева.
— Нет, нет, не приобретала. Он являлся консультантом в одном проекте. И у него остались бумаги. Важные бумаги. Настолько важные, что если их не вернуть, то мы затаскаем вас по судам. Разве вы этого хотите?
Ева ровным счетом не поняла, когда беседа сменила свою тональность.
— Скажите, что нужно и я посмотрю в его бумагах в офисе и дома.
Мужчина улыбнулся, как-то странно, не понятно чему хмыкнул. И Ева со страхом и холодящим ощущением беды поняла, что он думает, что она не понимает. Думает, что она не в курсе.
— Это старинный документ. Содержит древние заклинания очищения. Мы его приобрели у одного антиквара. Все законно. И хотели бы его вернуть. Он бесценен и очень нужен нам.
— Я поняла, мистер Риччо. Я учусь на юридическом.
— О, коллеги значит.
Но прозвучало это с долей издевки. Ева тяжело встала на ноги, ощущая дрожь от напряженной тяжести. Ей не нужно было ехать в этот офис. Она не обязана была здесь быть и отвечать на его вопросы.
— Я посмотрю завтра и позвоню вам.
Офис она покинула без проблем. Через день позвонила его секретарше и сказала, что ничего не нашла. Там на другом конце провода сделали вид, что верят. И спустя несколько дней, на нее совершили нападение.
Три чужака зажали ее у дома, когда она возвращалась с похорон и собиралась съездить к нотариусу на чтение завещания. Ей не дали сесть в машину. Двое держали ее, а третий заливал в рот отраву. И Ева не подумала рвануть в склеп, а поехала в полицию и больницу. Вероятно, Риччи рассчитывал, что она приведет ее к свитку или книге, но случилось иначе. Через неделю проведенной в палате, она впала в тихое безумие. И ее такую отпустили домой. А дальше начался в ее жизни кромешный ад.
«Я дойду до предела с ним, и дух мой пройдет сквозь меня, через меня, со мной….»
Глава 38 от лица Евы
Чаще всего я захожу в кабинет и нахожу его сидящим и усталым. Поздние ночи явно сказываются на нем. Голова Арнольда лежит на твердой столешнице из красного дерева, дыхание глубокое и тяжелое во сне.
Мгновение я наблюдаю за ним, обращая внимание на крошечные волоски, пробивающиеся вдоль его мощной шеи сзади. На то, как его волосы остаются идеально уложенными, даже несмотря на то, что его голова опущена, и на звук его дыхания. За последнее время он их немного отпустил.
Я сосредотачиваюсь на его руках, лежащих на столе рядом с головой. Его запястья также украшены крошечными черными волосками, которые растут по его рукам, и которые, хотя и очень большие, кажутся сильными и мужественными, но не страшными.
Я чувствую, как во мне нарастает знакомое томление, когда смотрю на того, кого считаю одним из самых восхитительных существ на Земле. Деймон. Мой Деймон.
С того самого момента, как я впервые увидела его, когда он подсел к нам с Агнесс в баре, я чувствую в душе сильное притяжение. Но его едва ли можно описать, сразу не поймешь, что именно это такое. Меня знакомили с разными парнями и мужчинами, одним за другим, но никому не удалось так сильно зацепить, как ему. В любом моем психическом состоянии, Арнольд казался привлекательным и нужным. И я с нетерпением ждала возможности встретиться с ним, самым странным и необычным мужчиной с самыми глубокими карими глазами, которые я когда-либо видела. Он спасал меня, когда я его об этом не просила. Жалел, когда я его ненавидела. И брал без разрешения, даже когда я изменяла ему. Наше официальное знакомство так и не состоялось. Мы резко были ввергнуты в водоворот событий жизни.
И вокруг менялся мир, путались события, уходили и приходили люди и магия, а он был рядом. Я каждый раз улыбалась ему, как в последний раз. После случившегося в амбаре Пусмена и в «Оазисе счастья» ему пришлось написать рапорт об увольнении по собственному желанию. Не было иного выхода. Но его отпустили. И через несколько месяцев Арнольд получил лицензию частного детектива. Может оно к лучшему?
Я начинаю отворачиваться от него и направляюсь обратно к двери, заботящаяся часть меня не хочет отрывать его от столь необходимого отдыха, но затем останавливаюсь. Мне нужно взглянуть на него еще раз. Я подхожу ближе, медленно продвигаясь к нему, пока не оказываюсь прямо рядом с ним. Мое сердце учащенно бьется, и я протягиваю руку.
Пальцы дрожат, когда я осторожно кладу ее ему на спину. Мои внутренности дико трепещут от простого прикосновения к белому хлопку его рубашки. Я ничего не могу с собой поделать. Начинаю водить кончиками пальцев по широкой спине, наслаждаясь прикосновениями к нему. Он вздыхает, и это пугает меня, но не настолько, чтобы убрать руку. Я не хочу и не могу. Продолжаю прикасаться к нему, и страстное желание лишь усиливается с каждым движением моих игривых пальцев.
Теперь, когда его голова слегка повернута в сторону, все еще прижатая к столу, я наклоняюсь, приближая свое лицо к его затылку. Я чувствую, как мое учащенное дыхание касается его кожи, становится таким, что крошечные волоски встают дыбом. Осознает ли он мое присутствие во сне?
Хотя я не боюсь того, как он может отреагировать, я не могу остановиться. Я странно опьянена запахом его кожи и возбуждена тем, как тонко его тело реагирует на мои нежные прикосновения, заставляя наклоняться еще ближе, пока мои губы мягко не коснутся его, Арнольда.
Я оставляю крошечные поцелуи на его затылке, и так приятно ощущать, как маленькие волоски покалывают мои губы. С каждым легким поцелуем он шевелится, и я замечаю, как его ровное дыхание начинает меняться. В своем возбуждении я никогда не осознаю, что и мое собственное дыхание тоже прерывисто. Оно меняется, становится быстрее и громче. Губами я приближаюсь к его уху, моя грудь и руки теперь прижимаются к его спине, и я отчетливо вижу, как на его прекрасном лице появляются мурашки. Его глаза открываются, но не выказывают никаких признаков протеста или даже удивления. Знал ли он с самого начала, что я его бужу?
Арнольд поднимает голову от стола, и наши взгляды встречаются, наши лица так близко, что впервые с тех пор, как мы встретились, я могу по-настоящему разглядеть его внимательный, цепкий взгляд.
Я жду, почти в страхе, что он попросит меня остановиться и напомнит, насколько дерзко я себя веду. Но он говорит ничего, и я воспринимаю это как молчаливую отмашку. Наши лица сближаются почти как в замедленной съемке, пока мои губы, наконец, не прижимаются к его губам. Он мой.
Проходит совсем немного времени, прежде чем я полностью теряюсь в его поцелуе, страстные губы и языки идеально двигаются вместе, а жаркое дыхание разрушает тишину в комнате. Словно танцуя, мы двигаемся, крепко держась друг за друга, пока не оказываемся притиснуты его столом. Он крепко прижимается ко мне, его губы не отрываются от моих, и я откидываюсь назад, пока практически не оказываюсь сидящей на столе. Мое тело хочет его. Я хочу его. Я чувствую, что мне нужно стать еще ближе к нему. Я поглощена им и моими чувствами к нему — чувствами, к которым я стремилась следовать в аду, казалось, целую вечность. Арнольд останавливает меня на секунду и просто смотрит на меня тем же знакомым любящим взглядом, который одновременно пугает и привлекает меня. Все это время, и типичным для него командным тоном, его глубоким низким басом он спрашивает: «Может быть все-таки спальня»?
