Толян подкатил ко мне с обалденной новостью. К нему домой самолично наведался король советского рока — Стас Намин. Он де набирает новую команду, и склоняет бывшего худрука занять у него одну из вакансий. Толик пообещал замолвить за меня словечко, и предложил немедленно встретиться со знаменитостью. Я малость стушевался под таким напором и предложил пойти позднее. Не с пустыми же руками по гостям ходить. Музыкант замахал на меня руками, отметая все сомнения, и чуть ли не силой потащил почему-то не к своему дому, а в сторону клуба.

Прошли вестибюль ДК и по коридору мимо творческих студий, зачем-то пробрались в закулисье, где когда-то мне пришлось кошмарить Йосика Давыдыча. Наткнулись там на группу мужчин, среди которых один показался мне сильно похожим на Угрюмого. Подробнее рассмотреть его не удалось. Чья-то сильная рука зажала мне лицо резко пахучей тряпкой.

Пришёл в себя, скованный наручниками, на жёстком полу в грузовом фургончике. Меня куда-то везли. Голова просто раскалывалась от боли, а по телу волнами разливалась слабость. Просканировать находящихся поблизости моих похитителей никак не удавалось. Кажется, я зачётно влип. Отмеренный мне срок пребывания в советском раю со всякими всемогущими приколюхами возможно подваливал к неизбежному концу, и миссию в этом мире можно смело считать проваленной. Горше всего было осознавать, что не смог помочь Инне. Медлил зачем-то. Смерти по понятной причине не боялся.

Транспортное средство наконец-то остановилось. Меня выволокли во двор роскошного двухэтажного особняка в самом, что ни на есть, новорусском стиле. Будто в своё время вернулся.

— Эй, кто там есть? Хорош дрыхнуть! Принимайте нового петушка, — завопил один из моих конвоиров.

Из дома вытащился пожилой, тощий до неприличия хмырь, чем-то похожий на моего постаревшего носителя. Окинул всех мутным взглядом и изрёк:

— Чё разорались то? Не развалились бы, подождамши.

— Децал, в рот те эклер! Не сдох ещё? — отреагировали на него приехавшие.

— Не дождётесь! — по-еврейски отбрехался хмырь.

Криминальная братва достала себе покурить и расположилась основательно побазарить. Темы касались, в основном, баб и политики. Бабы, они и в Антарктике бабы, а вот политика вертелась буром вокруг событий в Балабино. Кого-то из братвы ментам удалось прищучить за яйца.

— Этого как определять: для утех, или для работ? — поинтересовалась принимающая сторона, кивнув в мою сторону.

— То как босс решит.

— Где его цепанули?

— Один чувачок его заказал. Мешал жить.

— Мож отхарим его паровозом? — вскинулся один из бандитов, самый мелкий.

— А после Индюк тебя самого отхарит. Забей. Тебе чё, баб мало? — урезонил его Угрюмый.

Значит, попал всё-таки я к этому Индюку. Твою же ассамблею! Стало ещё тоскливее на душе.

— Лады, гоните его в стойло, — распорядился Децал.

Я получил пинок под копчик и потопал в сторону гаражных полуоткрытых ворот. За ними обнаружилось просторное помещение с зубастой Волгой и ещё с какой-то иноземной хренью. Опелюха, кажется. В глубине гаража располагалась дверь. Бандиты вызвонили двух рослых и заспанных парней. Один был голым по пояс и в хебешных брюках, другой — в халате на голое тело. Оба в тапках. Который в халате был так похож на моего наилучшего кореша из прежней жизни и фантастического трейсера Серёгу Гребневского, «Гребня» то есть, что я чуть не уписался. Ну, просто одно лицо, волосы, фактура. Только руки чистые, без наколок.

Дубари оглядели меня, зло щурясь, расковали и заставили раздеться полностью.

— В баню что ли поведёте? — нервно шутканул я.

В ответ тот, что в брюках, амбал мордастый, ожёг плетью мои голые ляжки, пробурчав:

— Не базарить без спроса!

— Да пусть трещит, — заявил похожий на Гребня и пояснил уже мне, — Тебе шмотьё больше не понадобится!

Затем по извилистому коридору и лестнице вниз меня доставили в жуткое место, напомнившее давнишний сон с мрачным подземельем и со сводчатыми кирпичными стенами, освещаемыми инфернальным красноватым светом. Сильно пованивало мужским пОтом и ещё чем-то неприятным. Слышались приглушённые стоны. В зале располагались несколько пустых зарешёченных ниш. В одной из них проглядывался голый подросток, очень похожий на Кирю. Избитый весь до черноты. Он стоял, вернее, полувисел, привязанный к верёвкам. Всё так, как и было в моём кошмаре. Спину будто обдало морозом. Приготовился дальше лицезреть Змея и чикину маман-покойницу. Слава богам, их всё же не оказалось. Как и церкви с эсесовцами и собаками-мутантами.

От мощного пинка влетел в просторную камеру, напоминающую видом бункер. Серые бетонные стены были расписаны какими-то знаками и ругательствами. Освещалось место дневным светом через маленькие грязные оконца под самым потолком и тускло горевшей лампочкой. Тепла было достаточно, даже до духоты. На полу повсюду были разбросаны полосатые матрасы, подушки и байковые одеяла. Одно место было занято плохо различимой в потёмках фигурой, закутанной в одеяло. Пленник по виду был примерно моего нового возраста. Отмолчался на мой слегка идиотский вопрос:

— Не помешаю?

И нехотя назвался в ответ на предложение познакомиться:

— Минимусом здесь прозываюсь пока ещё… Или проще — Мумс. Здесь имена не приняты.

— Пока? А что потом случится?

— Сдохну тут скоро.

Он распахнул одеяло. Его левая нога распухла и гноилась, и всё тело заметно лихорадило.

Я расположился на соседнем матрасе, пытаясь не обращать на сильную вонь от него.

— Врач приходил?

— Рабам врачи не положены.

Моё бесконтактное вмешательство было ещё невозможным. Голова болела.

— Давно здесь обитаешь?

— Уже забывать стал, когда был свободным.

— За что тебя сюда загребли?

Мой вопрос вдруг вызвал приступ сильнейшего раздражения у соседа.

— Будто тебя по заслугам приневолили!

— Не злись. Сам я здесь в абсолютных непонятках. А ты по тихой погоде здесь вылёживаешься, вместо того, чтобы помочь новоприбывшему невольнику обрести хоть какое-нибудь понимание.

Парнишка, хоть и нехотя, всё же разговорился. Короче, здесь царили такие порядки, что ни в каком концлагере не спроектировать. То, что Индюк — маньячина и больной на всю голову извращенец, я давно допёр. Оказалось, что я ещё был хорошего о нём мнения. Этот упырь не просто насиловал людей, предпочитая конечно же молоденьких ребят. Он любил издеваться над ними всячески и унижать. Ещё заставлял выполнять непосильную работу и устраивать гладиаторские бои, на которых мальчишки лупасили друг друга палками. Кое-кто от такой жизни сходил с ума, или просто погибал. Чаще пленники привыкали к своему рабскому состоянию и даже становились подручными Индюка, с удовольствием шестерили ему и сами начинали издеваться над бывшими сотоварищами.

Раньше томилось здесь до десяти пленников. Сейчас где-то их шестеро осталось. Приходится весь день работать на производстве по пошиву престижных шмоток, или на стройке, поддерживать чистоту в усадьбе и развлекать упыря по выходным, когда тот приезжал сюда на отдых. За малейшую оплошность следовали жесточайшие наказания. Несколько пацанов недавно отчаялись на побег. Кого-то положили из калашей. В живых остался только один из сбежавших. Его сейчас как раз в клетке держали.

Мумс попал сюда совершенно случайно. Он шёл с другом по шоссе, возвращаясь с рыбалки. Возле них притормозила чёрная зубастая Волга. Водитель предложил ребятам подбросить до дома. В дороге мужчина неожиданно предложил заехать к нему на дачу, послушать магнитофонные записи западных исполнителей. Пацаны ничего плохого не подозревали и сразу же согласились. В шикарном особняке они слушали записи с последнего музыкального конкурса Евровидения на японском мафоне Шарп, вкусно поели разных деликатесов и не заметили, как уснули. Проснулись уже в подвальном бункере, без одежды, в компании таких же заплутавших и обманутых ребят.

Пятница, 07. 03.1975 г.