Мой дядя Николай Михайлович на похороны чикомамы не приезжал. Загрузился своими хозяйственными заботами и про племяша предпочёл забыть, сильно разозлившись на его возобновившиеся антиобщественные рецидивы. Кое-кто из моих личных врагов торжествовал: — «Допрыгался, паразит». Молодняцкая общественность не особо переживала по моему поводу. Ну, пропал. И что? Не умер ведь! Появится рано, или поздно. В молодости всегда хочется верить в лучший исход. Даже мой перший кореш Вован недолго огорчался моим отсутствием. Новые друзья в школе и хоккейные хлопоты в команде «Берёзовых» отвлекли его от печальных мыслей.
Мой кошачий цирк прекратил внезапно возникший Лёха с невинным видом.
— Что, приперся снова воровать мою энергию? — злобно разорался я.
— Не злись, приятель! Я добро не забываю! — миролюбиво ответил призрак, — Пошли, я покажу тебе место, где можно спокойно отдохнуть от лиха и, может быть, найти себе нового хранителя.
— Не, я лучше здесь буду. Там неизвестно что меня ожидает, — заявил ему, не доверяя прохвосту.
— Пошли. Не обману. Не понравится, вернешься обратно, — продолжал уговаривать Лёха.
На кладбище обнаружился светящийся портал, напоминающий чем-то колодец. Компаньон уже успел ухнуться туда всей своей эктоплазмой, а я засомневался. Очень уж похоже было на очередную разводку, а тёмно-малиновое свечение из идущего вниз тоннеля напоминало мерцание адского пламени. Короче, в гости к чертям я ещё успею попасть.
В итоге, Мустанг вернулся к своим прериям не в очень возвышенных чувствах. Когда ловлю огорчения, то по обычной человеческой традиции заедаю его всякими калориями. Забрёл в больницу подкормиться. Пошатался по этажам, послушал весёлый трёп медсестричек, посидел возле Инны. Её всё-таки собирались перевезти куда-то в Москву. Принято решение.
Зачем-то забрался в морг и случайно там столкнулся с жутко пьющим патологоанатомом Гришей — Григорием Витальичем. Все настолько привыкли к никогда не просыхающему, но при этом отлично выполняющему свои обязанности специалисту, что не обращали уже никакого внимания на отдельные недостатки. По-моему, его и трезвым никто не помнил. Так вот, Гриша как обычно подготавливал одного усопшего старичка к похоронам. И как обычно был малость поддатым. Я без всякой задней мысли влез в него и… лепота. «…Был готов и стол и дом». Только спиртные пары пьянили и не давали сосредоточиться. В качестве трамплина наверх это тело также не подходило. Эмоции здесь тоже получались неважнецкими. Но, для некоторого отдыха вполне.
Я понаблюдал за жуткой работой своего нового хозяина сначала с интересом, потом с некоторым раздражением. Приедается знаете ли смотреть на голые трупы. Попробовал перехватить управление. Не получалось, но я упорный. С какого-то цать девятого раза получилось немного подвигать рукой и подрыгать ногой. Вопрос бы мне кто-нибудь задал: — «Чего я корячусь»? В любой момент его хранитель может спохватиться и выкинуть меня пинками из бренного тела. Так и произошло. Даже сам не успел заметить как. Хорошо, что без последствий.
Хотелось бы некоторых, сблизившихся со мной людей, как-то утешить, какую-нибудь весточку о себе передать. Решил какой-нибудь кошкой посимпатичней подкатиться к Юле, помурчать-поласкаться, а заодно попытаться какое-нибудь объяснительное послание ей соорудить. Прибежал в стройцех, бумагу украл, лужицу с краской нашёл, но тормознутый кошачий винчестер плохо загружался и сбоил. Ничего не получилось, только лапы измазал.
Мой толстожопый приятель Селезнёв пребывал в подавленном состоянии. Не совесть его мучила, а страх за возможную огласку жуткой смерти подростка в отделении милиции. Чего бы такого с ним содеять? Жаль, у меня нет возможностей Маргариты из знаменитой булгаковской повести, которые она проявила, когда наносила визит критику Латунскому. Хотя, почему нет? Ещё как есть!
Вот оно передо мной — холёное, обнаглевшее ничтожество. Хотя, судя по его габаритности, нехилое такое перемножество. Люди его типа очень сильно рвутся к любой власти. Они для них, как для котов валерьянка, как для наркомана доза. Что такое для них власть? Это — возможность унизить другую личность, заретушировать свои комплексы неполноценности. Кто-то их обидел когда-то в далёком детстве, а они потом свои детские обиды выплёскивают на весь мир. Все перед ними виноваты. А с какой поразительной страстью подобные люди ищут несовершенства в других, чтобы хоть немного возвыситься посреди своих пороков.
Толстожопый жабомент, а попросту — толстожаб, сидел за своим столом и копался в папках, периодически доставая их из сейфа. Заметил в самой глубине сейфа перетянутые по-сберкассовски пачки купюрок. Не боится на работе свидетельства коррупции оставлять. На всякий случай постарался запомнить шифр сейфа.
Толстожаб сосал чаи, как испорченный паровоз. Причём, каждую порцию напитка сопровождал внушительным объёмом сладких сухарей и пряников. У меня бы от такого количества съеденного кишки со страшной силой треснули бы поперёк. Какое-то время подлый мент работал и жрал под моим гневным взглядом. Правильней выразиться: — «Жрал и иногда работал». Хоть бы икнуло его, или зуд там в одном месте возник. Ничего гада не пронимало. Я выбрался на улицу и облюбовал ворону. Если никогда самостоятельно не летать, то бесполезно пытаться быстро научиться. Без автоматизма действий не поднимется в воздух даже несколько граммов, не то что целая воронья туша. В общем, дождался, пока она сама захотела куда-то там полететь и спикировал на окна кабинета толстожабого. Птичка сдохла, зато одно из стёкол разбилось. Пусть хоть ненамного, но подлюке холоднее станет.
Опекаемый мной мент усугубил плохое настроение и решил пойти домой пораньше. На место разбитого стекла его подчинённые быстро подсуетились с картонкой. Какую бы нибудь ещё животину найти, чтобы досадить капитану побольше. Решение пришло ввиду открытых щелей в углах кабинета и деревянных полов. Из чего я логически вывел наличие мышей в этой обители зла.
Нужный мне объект нашёлся довольно быстро. Так же быстро я вовлёк мышару в свои авантюры. В столе погрыз и раскрошил сухари и пряники, напоследок окропив их мышиными каками. Сейф долго не поддавался вскрытию. Трудней всего было добраться до круглых пластиковых ручек с шифрами. На помощь пришли собратья. Странным образом они исполняли все мои мысленные пожелания. Совместно мышиная армия взломала сейф и принялась его потрошить. Папки с делами выбрасывались на пол и подвергались погрызанию. Такая же участь ожидала и внушительное количество пачек купюр. Гадость та ещё. Выход нашёлся в бутылке концентрированного медицинского спирта под 96 процентов, припасённого в шкафу. Содержимое бутыли было вылито на разбросанные папки и купюры. Оставалось только поджечь это всё. Спички и зажигалки не годились по понятным причинам. Я придумал перегрызть провод от лампочки, предварительно отсоединённый от электричества. Потом включить вилку в штекер. Осталось только устроить электрическую дугу вблизи одной из спиртовых луж.
Бедная мышка не успела выскочить за пределы зоны поражения и героически сгорела. Я же получил возможность испытать целый комплекс наслаждений, наблюдая за разгорающимся пожаром. Самым радостным моментом была возможность наблюдать явление срочно вызванного на работу жабомента. Кирпично-красное рыло капитана истерично вопило и брызгало слюнями на подчинённых. Судя по некоторым довольным мордам ментов, не я один испытывал наслаждение от отчаянного горя толстозадого гада. Какое-то время я оставался там, почему-то решив, что капитан от переживаний окочурится, и я его встречу по ту сторону бытия злобно-кошмарной тенью. Сволочь, однако, даже не думала издыхать.
Были задумки немного пошуроёбить ещё и в квартире толстожаба. Например, проникнуть туда злой кошкой и разбить все хрусталя в серванте. На крайний случай можно будет ограничиться оцарапыванием колготок на окороках его жены. Решил отложить эти приятности на потом. Неизвестно же, сколько ещё времени придётся торчать призраком и сколько будет действовать защита. Надо бы успеть отыскать Панка и над ним тоже поизгаляться.
