— Эх, Лёня! Болваном ты был, болваном и остался, — не сдержался глава советских профсоюзов, — Значит, ты считаешь Андропова предателем?

— Смотря как расположить систему координат. Думаю, что коммунизм он точно строить не собирается. Кроме вас и, возможно, Суслова в аппарате ЦК в него уже давно никто не верит. Удовольствуются наши небожители прекрасным настоящим и для своих отпрысков его заготовили. Какой-то личный коммунизм для себя, правда, кондовенький такой. Больше похожий на сословный феодализм и болтократию — власть болтунов.

— Знаю, — зло буркнул Шелепин, — Сам вижу. Прав ты во всём, парень. Ну, ладно… Спасибо тебе. И за Инну особое спасибо. Повоюем!

Внезапно на суровом лице члена Политбюро вспыхнула улыбка и быстро погасла. Он крепко пожал мне руку и заметил:

— А ты — интересный паренёк. Надеюсь, что мы с тобой ещё не раз встретимся и пообщаемся.

— Я тоже на это надеюсь, — кивнул ответно.

Он повернулся и пошёл к своей Чайке. Если мой план сработает, то скандальчик хорошо встряхнёт партийный Олимп, а бровеносец заработает ещё один инфаркт. Ранний уход Ильича был бы опасен для карьерных перспектив Андропова, а вот для умняшки Косыгина мог наступить звёздный час. Суслову больше нравилась роль серого кардинала. Вот и пусть кардиналит себе по-серому. Может быть, мрачный премьер разродится на какие-нибудь новые экономические реформы. Хотелось бы неспешного продуманного прогресса.

Прежде чем отправиться в больницу, скомандовал Хвосту заехать снова ко мне домой в Просторы. Оборудовал там тайник на антресолях и выгрузил туда всю свою сокровищницу с деньгами, облигациями и стволами.

Через полчаса мы уже подъезжали к главному корпусу больницы. Я велел Хвосту оставаться в машине. В регистратуре, обаяв интеллигентную служительницу, быстро выяснил, что действительно седьмого марта поступили сюда двое неизвестных подростков примерно шестнадцати лет, остро нуждавшихся в медицинской помощи. Оба находились без сознания. В связи с праздниками запрос по их идентификации в милицию не был направлен. Одному из них с травмой ноги, в связи с сильно развившейся флегмоной и остеомиелитом была срочно сделана ампутация. Другому, поступившему с обширными гематомами по всему телу, сейчас проводится интенсивная терапия. Имеется опасность отказа работы почек. Поскольку оба находятся в палате реанимации и интенсивной терапии, посещать их никому не рекомендуется.

Я тогда заявил, что со мной из Родных Простор приехала мама одного из подростков для опознания. Другой пострадавший может оказаться моим приятелем, и я также смогу его опознать. Женщина посмотрела мне за спину, где сидела на скамеечке со своими костылями Авдотья, немного посомневалась лицом и решилась позвонить по внутреннему телефону своему начальству. Потом сообщила:

— Сейчас попрошу кого-нибудь проводить вас в хирургическое отделение.

В сопровождении очень молодого и строгого интерна, одетые в белые халаты, мы прошествовали через улицу в другое здание. Авдотья ковыляла на костылях и что-то шептала про себя. Наверное, до конца не верила в чудесное обретение пропавшего внука. Я же ругал себя за то, что поспешил сдать зайцев в больницу. Теперь отличный парень останется на всю жизнь безногим инвалидом.

Палата интенсивной терапии и реанимации, была оснащена не в пример лучше, чем у просторской больницы. Интерн сообщил медсёстрам о причинах нашего визита. Кирю я с трудом узнал. Весь в капельницах и бинтах, как египетская мумия, и без сознания. Внук Авдотьи нашёлся в самом конце палаты. Бабушка узнала его и запричитала жутко:

— Максимушка, моя кровиночка!

Парнишка открыл глаза, вскрикнул:

— Мама, это ты?!

И вновь потерял сознание. Нас обоих сразу же выставили из палаты. Сообщили на пост все нужные данные по пацанам и свои указали, конечно же. Сказали также, что оба подростка давно находятся в розыске. Теперь нас будут долбить менты своими расспросами. Надеюсь, что дупло в ненужном месте не продолбят. Смерть отца избавила меня от необходимости врать. Авдотью медицинские девчонки с огромным трудом убедили не оставаться у них в отделении:

— Не волнуйтесь, мамочка! Переведут его в общую палату, тогда и приезжайте. Можете по телефону сюда звонить сколько угодно, справляться.

По дороге домой Авдотья всё пытала меня:

— Что случилось с Максимушкой, почему ему отпилили ногу, и где он скрывался всё это время?

— В рабстве у маньяка он был, — уверенно ответил и сам поинтересовался, — Как звали мать Максима?

— Василиса, — ответила целительница.

— Максиму не объяснишь, что его бабушка резко помолодела. Он принял вас за свою маму. Предлагаю вам занять место своей дочери и восстановить документы на неё. Случайно выжила после аварии и потеряла память. Лечилась долго у Кузьмича в Сибири, потом вернулась недавно домой. Подумайте об этом хорошенько.

Аристарховна категорически затрясла головой:

— Нет, так не годится.

Тогда станьте его тёткой, сестрой своей дочери. Отец, допустим, нагулял её от другой матери. Что-нибудь придумайте. Думаю, что с документами хорошо поможет ваш приятель Штирлиц…, тьфу, Максим Макарович.

Показалось, или на самом деле наша старушка-молодушка отчаянно зарумянилась. Высадили её у калитки, отнекавшись от предложения чуток погреться чайком и с клятвенными обещаниями держать её в курсе дел с Максом. Спешил в Рощу. Где-то там, в берёзовых кущах, мои зайцы беспризорные бродят, да обещанное пацанами романтическое приключение простаивает. Думаю, что Таисия с батей не сильно на меня обидятся за такое моё насквозь не траурное настроение.

Хвост, пока ехали до Рощи, бросал на меня такие взгляды, будто хотел о чём-то спросить. Наконец, не выдержал и разродился:

— Почему Сергей?

— Не нравится?

— Почему? Очень даже нравится. Просто интересно.

— У меня друг был с таким именем. Самый лучший.

Какое-то время Хвост молчал, подозрительно блестя глазами.

— Спасибо тебе, Миша! Можно мне взять и твою фамилию? — проговорил он изменившимся голосом.

— Можно. Отчего же нельзя? Хмм, хотел тебя Хвостовым раньше наречь. Документы на себя сам сделаешь? Паспорт, военник там…

— Сделаю запросто. Только бланки надо с усадьбы забрать. У Децала они должны быть.

— Децала, моего отца, в миру Чекалина Андрея Ивановича, больше нет на белом свете. Убили его панковские вчера в усадьбе, — пришлось сказать.

Машина чуть ли не въехала в кювет. Хвост разрыдался, по-мальчишечьи всхлипывая.

— Спас он меня… По-человечески относился…, - выговаривались с трудом слова.

— Недавно жена его прежняя погибла, мать моя. Тоже панковцы постарались. Сестра моя Любаша приедет, общее надгробье закажем, — проговорил я мечтательно.

Хвост понемногу успокоился и погнал Волгу дальше. Припарковались у ДКС. Попросил парня оставаться пока в машине, но он неожиданно выразил несогласие с приказом. Пожелал сопровождать меня везде и защищать от всяких неприятностей.

Воскресенье, 09. 03.1975 г.

Рощинская мелкота с радостью услужила мне в поисках Змея. Тот обнаружился в спортивном зале комплекса, развлекающегося игрой в волейбол со злобными котами. Он какое-то время честно пас моих зайцев по посёлку и санаторию. Потом просто забил на них и сдал в аренду Лидии Геннадьевне. Я застал тощих побегайцев в хореографической студии, одетых в чёрное трико и прыгающих замысловатые танцевальные па. Кайфа от всего этого они не получали, но какое-то удовлетворённое выражение на их моськах всё-таки проглядывалось. Забирать их у Дибич пока не стал.

В бассейн Хвоста не пропустили. Я велел ему возвращаться к зайцам. Хоккейное братство отмачивало корки в бассейне. Я думал, что разговоры касались обычных пацаньих проблем, либо затрагивали какие-нибудь спортивные события. Оказалось, что ребята на полном серьёзе обсуждали здоровье генсека, вернее, его скорую кончину. Западные радиостанции что-то подобное передавали.