Зрителей сегодня было очень мало. Можно сказать, что почти и не были. Потом я выяснил, что дядя в шестом корпусе как раз обсуждал вопрос с переносом основного времени на вечер, а доигрывание на утро. Многие зрители слезно просили так сделать, но в понедельник решили пока ничего не менять. Повезло нам с Вованом, не то пришлось бы изворачиваться, чтобы попасть на хоккей с канадцами.

Не успел вылезти из-за шахматного столика, как около меня нарисовался Штирлиц. Он был в строгом темно-сером пиджаке и примерно такой же расцветки галстуке.

— Генерал Чебриков поручил мне срочно разыскать тебя и доставить к нему, — сообщил подполковник.

Что ещё понадобилось кегебешникам от меня? Значит, накрылась перспектива побыть на молодёжном матче с канадцами в Сокольниках. Пришлось позвать Змея. Передать в его распоряжение Хвоста и билет на матч с пояснениями:

— Если я до срока не появлюсь, то отдай этот билет, кому захочешь. А Хвосту скажешь, чтобы доставил тебя в Сокольники.

Проследовал за подполковником и загрузился на заднее сиденье чёрной новой Волги. Машина рванула и покатила в обратную сторону от Москвы. Оказалось, что рыжий генерал ожидал меня на квартире недавно упокоившейся подруги. Интересно, за каким таким хреном я ему понадобился. Поинтересовался здоровьем доченьки. По-прежнему температурит безбожно. Когда спросил о шурах-мурах с целительницей, подполковник выпучил глаза. Пришлось признаться, что видел его с цветами у авдотьиного дома.

— Виктор Михайлович абсолютно прав, когда считает тебя перспективным кадром для работы в наших структурах, — неожиданно высказался юлин отец.

Так вот почему я понадобился генералу Чебурекову. Будут, значит, склонять меня в чём-то поучаствовать. Кажется, моя Волга в заднем окне померещилась. Точно, это она чешет. Чёртов Хвост явно хочет получить проблемы для своих окороков. У подъезда дома стояла Чайка. Чебриков, значит, решил официально здесь появиться. Со Штирлицем поднялись в бывшую квартиру Таисии. Мне навстречу уважительно встал Виктор Михайлович в цивильном сером костюме и пожал руку.

— Вот при каких обстоятельствах пришлось снова нам встретиться, — грустно проговорил он.

Двое крепкотелых лейтенанта сноровисто рылись в таисиных вещах.

— Архив Орловых должны найти и забрать, — объяснил генерал, проследив за моим взглядом, — А ты читай это.

Мне вручили исписанный красивым каллиграфическим почерком Степановны лист в клеточку. Глазами сразу же зацепился за то место, где она просит генерала Витю поспособствовать передаче её квартиры со всеми ценными вещами мне. Нихрена себе оборот! В принципе, старушка правильно рассудила, что в материной двухкомнатке поселится Люба со всей своей семьёй, и я там окажусь на положении приживалки. Не пришей к кобыле амортизатор. Она же не знала, что я уже выиграл на конкурсе для себя квартирку в «Красном Луче».

— У меня даже паспорта нет, — как-то само собой вякнулось.

— Вот по этой причине у меня с Максимом Макаровичем будет к тебе одна необычная просьба, — высказался генерал, — Квартиру эту для тебя выбить будет несложно. Есть такое понятие — госрезерв. Это когда для нужд органов резервируется в нашем государстве любое движимое и недвижимое имущество. Пока ты будешь подрастать, квартира эта будет тебя ожидать под нашей крышей. Чтобы она не простаивала, можно ли поселить в ней временно дочку Максима Макаровича? Она в этом посёлке учительницей работает и живёт в общежитии. Там условия не очень благоприятны для здоровья. Сырость. Болеет часто.

— Я буду только рад, — проговорил, не отойдя ещё от шока.

Штирлиц благодарно пожал мне руку. Посидел ещё малость с безопасниками на кухне, поминая бывшую хозяйку коньячком. В голове промелькнула и погасла мысль, что Таисия, если хотела отдать свой архив другу Вите, то указала бы его место расположения. В общем, не моё это дело. Пусть контора бурит себе как можно глубже, в меру своей испорченности.

В своей квартире немного прибрался после заячьего налёта, повалялся на диване, обдумывая свалившиеся на меня блага от Степановны. До матча в Сокольниках оставалась куча времени. Вспомнил визит призрака Таисии, достал и разложил на столе надыбанные у бандитов сокровища. Призраки, когда проявляются перед теми, кем желают, обычно теряют на такое дело часть своей энергии. Решил исполнить обещание, и раздать ворованные вещи наследникам призраков. Касался какой-либо вещи и выслушивал от тут же появляющегося призрака координаты и данные будущего обладателя этой ценности, записывая всё в блокнот. Убил на протоколирование около часа времени. Из окна было видно, как Хвост терпеливо дожидался меня внизу у машины. Классный малый. Хорошо, что меня не послушался.

Забрался в нашу машину и позволил себе немного поизгаляться:

— Хвост, что мне с тобой сделать за то, что ты кладёшь свой болт на мои приказы?

— Выпороть и простить, — подумав, деловито предложил парень.

Мда… Вспомнился анекдот про Вовочку, у которого родители нашли набор садомазо: — «Ну, я так понимаю, пороть тебя теперь бесполезно…, - заявил вовочкин отец».

— Чё лыбишься, злыдень? Давай, гони тачку в Берёзовую Рощу, — рякнул на него.

Змея, как договаривались, надо было забрать на хоккейный матч. Проведали заодно в санаторном корпусе зайцев. Сидят, уткнувшись носами в телик и хрумкают печенюшки. Набрали где-то дохрена этой шняги и хрустят. Зайцы — одно слово. Договорился с администратором о продлении срока их проживания ещё на пару дней. До хоккея надо будет в Москве заскочить к своим музыкальным коллегам. Как цивилизованный человек, предварительно предупредил их звонком. Гена Торчинский будет ждать меня на своей работе, что на улице Качалова, а с вахты звякнуть по внутреннему телефону. Получил согласие на визит и от Таривердиева радостным, хоть и малость простуженным голосом.

Переться к выдающемуся челу, в смысле, к композитору с пустыми руками, было как-то не комильфо. Решил по этой теме заскочить в обитель Зурабыча. Звезду общепита выловил в недрах ресторана по характерно звучащим распоряжениям. Проникнувшись моей проблемой, тот моментально пришёл в неистовый восторг и снабдил из своих закромов супердефицитным и оттого не менее дорогим коньяком «Двин». Я сразу же начал вибрировать, но директор ресторана замахал руками, успокаивая, что сие изделие станет лично для меня абсолютно бесплатным, как только я для него выпрошу всего лишь автограф у гения музыки. По этой причине бутыль к моему ужасу была безжалостно вскрыта и пролилась в два коньячных фужера уже в директорском кабинете под закусь ломтиками горького шоколада. Ощущения накрыли после глотка, как от доверчивых обещаний красивой женщины. Высокий градус под пятьдесят совсем не ощущался, приглушаемый умеренно сладкими эклектическими нотками чего-то восточного. После чего девятым валом накатывало крепким мужским послевкусием в облаке ароматов знойного лета.

— Как-то так, юноша…, - внушительно произнёс Зурабыч, покачивая головой, — Чтобы понимать жизнь, нужно уметь пить армянский коньяк. Черчилль не был бы великим деятелем, если бы не любил армянский коньяк. Всех врагов своих сокрушал, и женщины его любили.

Как-то трудно было представить объёмистого Черчилля сексуальным монстром, но решил согласиться с словоохотливым грузином. На свет божий была вытащена очередная бутылка в товарной упаковке из белой гофробумаги и вручена мне для презента. Мне осталось только высказать набор благодарностей и ретироваться.

Волга — зверь объёмистый. Кроме Вована, на заднюю сидушку налезлась неразлучная троица — Жека, Лёха и Тоха. В тесноте, да не в обиде. Скрыл от приятелей, что сделаем крюк в два места. Хвост хорошо знал Москву и домчал машину до работы Торчинского минут за сорок. Припарковались у входа, где стояли ещё несколько машин.

Понедельник, 10. 03.1975 г.

Гена вышел с ворохом бумаг и приятных известий. Меня, вернее «мои» три произведения ставят в сборный симфонический концерт в большом зале Консерватории, назначенный на конец марта, с участием того же Таривердиева, а также Алексея Рыбникова, Александра Зацепина, Давида Тухманова и ещё кого-то там всего выдающегося. По результатам прослушивания возможно участие в записи на фирме «Мелодия» оркестром Гараняна, с созданием диска-гиганта. Чиновники Минкульта полны решимости дать советский ответ популярнейшим во всём мире записям оркестров Поля Мориа и Джеймса Ласта.