Я снова промолчал, изображая моськой бурную работу мысли. Слободкин нервно покрутил шариковой ручкой и высказался:

— Подумай, конечно. Хотя не вижу ничего, что препятствовало бы нашему сотрудничеству. Этим летом возможна поездка в составе нашего коллектива в Болгарию на международный конкурс «Золотой Орфей». Если состоится результат, то в качестве премии за первое место ты можешь получить тысячу, за второе — пятьсот, за третье — двести.

— Гринов, деревянных, левов? — уточнил я.

Худрук рассмеялся и уточнил:

— Догадываюсь, что грины — это доллары. К сожалению, мы с тобой в тюрьме сразу же окажемся, если валютой станем баловаться. Деревянными, конечно, как ты выразился.

— А если будет гран-при?

— Маловероятно. Но если такое произойдет, то рассчитывай на три куска.

Каков гусь! Этим денежным финтом Паша так изящно пробросил меня через бедро, фигурально выражаясь, сделав невозможным какие-либо иные контакты с секси-певицей, кроме деловых, что я невольно восхитился. Дорого же он оценивает свои альковные перспективы с этой женщиной, готовя условия для её мощнейшего спурта. Конечно же, не стоит сбрасывать со счетов невероятную харизму и вокальные возможности самой певицы. И всё же стоит признать, что без трамплина под названием «Слободкин» не случился бы выдающийся полёт этой суперзвезды к вершинам славы.

— Ваши условия, Павел Яковлевич, очень привлекательные, но имеются кое-какие подводные камни, осложняющие моё сотрудничество с вами, — проговорил я с уксусным видом иезуита, выслушивающего теорию Дарвина.

Паша мгновенно напрягся, но поинтересовался вежливо:

— Поясни, пожалуйста.

— Первое — мой возраст. Я ещё даже не закончил школу.

Худрук поначалу опешил, но быстро справился и с улыбкой заметил:

— Да ты, оказывается, вундеркинд, а выглядишь не моложе нашего Богрыча. Тот тоже школьником начинал в ансамбле. Впрочем, никакой проблемы нет. Надеюсь, тебе уже стукнуло шестнадцать лет?

— Пока ещё нет. В конце мая ожидается, — снова развёл я горестно руки.

— Мда, не хотелось бы из-за тебя влипать в проблемы. Знаешь, сколько у меня «доброжелателей». Сожрут без приправы и не подавятся. Ладно, поговорю об этой проблемке с юристом. Что ещё у тебя такого подводного имеется?

— Мой дядя Коля, который Шумилов, хочет задействовать меня в шахматном турнире общества «Урожай», начинающегося завтра.

Не стал засвечивать свой статус запасного. Павел Яковлевич вдруг окончательно заскучал и стал понемногу закруглять рандеву со мной. Предложил отзвониться ему на домашний номер, когда проклюнется какая-нибудь определённость. Ансамбль намеревался через пару дней отправиться в гастрольный тур по городам Сибири до майских праздников. Вот и ладненько! Не хотелось бы обижать уважаемого человека прямым отказом.

Окончив деловые переговоры, мы с Пашей вернулись к основной группе. Вернее, только я, потому что Слободкин сразу же увёл шептаться в кабинки Шумилова. Наобнимался с музыкантами, набрудершафился и, соответственно, нацеловался на сто лет вперёд. Кажется, я подкатывал к Пугачихе и предлагал ей заняться со мной тантрическим сексом. Продолжения не последовало, поскольку меня успели выставить из ресторана при помощи дяди-директора по причине малолетства и позднего времени. Подозреваю, что это Слободкин мне мелко подналожил, цуко!

Когда вышел на улицу, наткнулся на группку фанатов, ожидавших знаменитостей. Меня узнали и горячо благодарили за прекрасный концерт, жали руки, говорили приятные слова, только автографы почему-то не выпрашивали. Потом меня, разомлевшего от похвал, встретили два амбалистых мужика.

— Гля, Витёк! Фифа знаменитая идет, выцеживается… Звезда, мля… — высказался один.

— Точно, Сань. Мы вкалываем целый месяц за несчастную сотку, а эти горло подерут часок-другой и те же деньги. Вон, какие шмотки нацепил. Нам такие ни в жисть не достать, — добавил другой.

— Ладно, мужики! Давайте разойдемся по-хорошему. Каждый идет своей дорогой, — попытался я разрулить ситуацию.

— Давай ему сунем, чтоб борзометр не зашкаливал! — рассвирепел первый.

Бить никого не хотелось и убегать заплетающимися ногами тоже. Пришлось пьяно помахаться с этими жлобами. Сунул им пару оплеух и принял на свою морду тоже нехило. Настроение опустилось ниже Марианской впадины. Оказывается, не всем нравится то, что я делаю. Немало таких, как эти двое, живут в атмосфере зависти и страха. Сами путем не живут и окружающим портят жизнь.

Сложно сказать, за кем бы оказалось поле боя. Вовремя подвалили мои хоккейные пчёлки и разогнали жлобов. Оказывается, они тоже меня поджидали, несмотря на поздноту, и жаждали общения с засиявшей внезапно звездой эстрады. Жека и Вовка, видимо, сумели объяснить пацанам выверты с моими фамилиями-псевдонимами.

Общение как-то сразу не заладилось после того, как узнал от Змея, что Маргоша не приехала. Напустился на пчёлок, требуя срочно найти мне какую-нибудь женщину, иначе пропаду из-за страшной стоячечной болезни. Даже не постеснялся показать им свой орган прямо на улице. Эта сволочь моментально вставала на дыбки, едва я о нём вспоминал. Парни мне сочувствовали, но чем помочь не знали. Чесали затылки и виновато отводили глаза. Хорошо, что с ними не было сикилявочного сопровождения. Хрен знает, что пьяным мною учудилось бы. В общем, звезда устала и хочет в койку. Можно просто соснуть малость. Кажется, на автомате высказал пожелание ночевать у Тохи и… больше ничего не помнилось.

Воскресенье, 09. 03.1975 г.

Проснулся с больной головой, в знакомой комнате и в знакомой кровати. Кто-то меня заботливо раздел и укрыл одеялом. Поблизости на диване звонко посвистывал в свои носопырки Змей. Казалось, будто какой-то неумелый музыкант зверски мучил панфлейту. Вспомнилось, что надо тащиться на этот чёртов шахматный турнир. Дядю нежелательно нервивовать. Часы тут есть? Ага, вижу, только девять, надо вставать. Коняга в трусах вроде бы усмирился. Уфф, как же болит башка. Вот я дуб, нажрался вчера опять!

Зашёл в комнату Тоха будить нас со Змеем и звать завтракать. Прекратилась наконец надоедливая змеиная песня. Постоял в ванной под струями холодной воды, плюс таблетка анальгина. Чуток стало легче. Лидия Геннадьевна улыбнулась как-то подозрительно. Я естественно всполошился. Неужели, успел чего-то здесь вчера сотворить с пьяных глаз? И почему у меня морда битая, скула распухла? Не, Тоха руки об меня не распускал. Жлобы своевременно вспомнились. Сюда я, оказалось, притопал на своих двоих, но на какие-либо дальнейшие серьёзные безобразия сил уже не хватало. Раздевали меня Змей, Тоха и его мамаша втроём.

На кухонном столе призывно шкворчала аскетичная яичница. Пообщались с хореографом о вчерашнем концерте, делясь впечатлениями. Женщина была в восторге от моих творческих способностей, а я нахваливал мастерство её подопечных. Заговорили о наших занятиях брейком.

— Миша, когда начнем наши занятия? — сразу взяла быка за рога хореограф.

— Да хоть сейчас, — выпалил я.

Пластинка хранилась у Змеюги.

— Тогда пойдем.

Не знал, теперь буду знать, что в этом многопрофильном дворце также имелась комната с зеркалами, называемая в простонародье хореографической студией. Перешли туда все вчетвером. Раздеваться не стал. Не в семейках же прыгать перед прекрасной дамой. Снял только джинсовую курточку и кроссовки. Зато Лидия вскоре явилась перед моими очами во всем великолепии обтягивающего трикотажного костюма. Мустанга понесло.

— Лидия Геннадиевна, не могли ли вы одеться менее вызывающе? — взмолился я, чувствуя нарастающее возбуждение внизу.

Женщина улыбнулась и согласилась:

— Конечно, Миша. Извини, как-то не подумала. Можешь обращаться ко мне просто Лида, хотя бы потому, что я — твоя ученица.

Вот платье очень кстати. Тем более, что ниже пояса мы сегодня ничего делать не будем. Люблю послушных девочек. Начали с электрик-буги. Запустили пластинку Джеймса Брауна на электропроигрывателе. Элемент «волну» она взяла с ходу. Будто эти движения она раньше изучала. С коброй и поворотами пришлось повозиться. А еще всякие кручения, или роллы рук и ног. Показал, как из этих элементов сплетается каскад движений. Стиль очень насыщен, но первые успехи ученицы позволяют надеяться на быстрое освоение. По виду и настроению было понятно, что это всё ей дико нравится. Пацаны тоже были в восторге.