Как раз было уже восемь вечера. Попросил позволения позвонить от Колдопских этому Мине. Назвался, как просили, Токаревым. На другом конце трубки очень обрадовались и даже стали немного лебезить. Растеклись по древу, восхваляя мой талант и прочие достоинства. Странный акцент: какой-то южный, молдаванский. Объяснил парню, как со мной можно встретиться, вызвав междометия недоумения:

— В Москве бываю очень редко. Меня можно завтра увидеть на хоккейном матче юношеской команды «Березовая роща». Битва состоится во дворце спорта «Кристалл» в подмосковном городе Электросталь в полдень. Адреса не знаю, но думаю, что местные подскажут. Игрок с номером семнадцать с фамилией Козлов, обладающий самой нахальной мордой, будет тот, кого вы ищите. Переговорить можно в перерыве, или после игры.

Миня Пятница, немного подумав, сообщил, что у него есть назначенные на это время встречи. Но, чтобы увидеть меня, он готов все отменить и приехать в этот Электросталь.

Решил заодно позвонить в больницу и узнать всё насчёт Сергея. Из записной книжки выудил нужный номер больницы. Пять поворотов диском и долгие гудки. Наконец, женский голос сонно отозвался. Вежливо поинтересовался состоянием больного Скворцова. Какое-то время в трубке раздавался бумажный шелест, закончившийся равнодушным ответом:

— Все в порядке с твоим Скворцовым. Идет на поправку.

— Спасибо вам, милая девушка! — горячо поблагодарил её, и даже поцеловал трубку.

Советская медицина всё-таки не хрен в огороде. Это нечто с чем-то! В записной книжке заинтересовал телефон Кавы. Кто такая Кава и какие у нее параметры? Блин горелый! Да это же Серёга Кавагоэ из «Машины». Набрался наглости и позвонил ему тоже. Серёга недовольно отозвался, но спустя пару секунд обрадовался с каким-то бешеным энтузиазмом. Мне было буквально велено приехать по одному адресу в район метро Текстильщики завтра к семи вечера. Будет крутейший сейшен. При всём при этом намечались неплохие шансы на перепихон. Растравил, гад, душу. Неизвестно же, как завтрашний день сложится.

Стали понемногу собираться в бассейне. Пришедший с унылой мордой капитан поведал, что празднование победы над дмитровскими отменяется ввиду завтрашней сверхважной встречи с самым опасным нашим соперником, и что нужно выбрать нового капитана. Сам же он завтра едет с мамой в больницу. Все пчёлки, конечно же, выкрикнули меня. Я в категорической форме отказался от такой сомнительной чести. Тогда всплыли три кандидатуры — Лёхи Левченко, рыжего Антохи Дибича и Юры Колдопского с примерно одинаковыми шансами. Чтобы избежать потасовки, я снова предложил бросать жребий. Короткую спичку вытянул на этот раз Лёха.

На ночёвку я сам напросился к Чинку. Видок у парня тот еще… Краше в гроб кладут. Вылетел из команды накануне самого важного матча. Подумалось, что смогу его как-то утешить, да и мама его всё-таки готовит так, что хочется съесть всю её еду, потом отрыгнуть и снова съесть так несколько раз. Мамолюб Вовка пошёл ко мне в нагрузку.

Елена Сергеевна покормила нас жареной картошкой со зразами, начинёнными грибами. Мня-а-а, язык можно прикусить от энтузиазма. Не перестаю я удивляться на ЖенькА. Обычный Чика без моего наполнения тут бы вмиг разжирел, как распоследний слон. Для Вована-корефана жекина кухня была вроде как филиал рая.

Сидели потом у Чинка в комнате на диване. Он на гитаре бренчал, сглатывая слезы. Я для него исполнил четыре новые песни Токарева под запись. Малость утешил бедолагу. Повеселевший Жека вспомнил о подгоне от Шумилова. В обычном почтовом конверте три чирика и открытка с 23 февраля от Вити Ларионова. Он просил позвонить по указанному телефону, или подойти вечером в ресторан. Там же в открытке имелась приписка от дяди с благодарностями за хоккейные успехи и выражено намерение встретиться в самое ближайшее время и обсудить наши дальнейшие взаимоотношения. Сообщил ещё, что в воскресенье по первой программе телеящика пол десятого вечера должны показать конкурсный концерт в Берёзовой Роще.

Незаметно подошло время укладываться спать. Жекина мама обработала наши рожи кремом с бодягой. Пока торчал в туалете, пакостный гад Вовка занял мое начальственное ложе — отдельную койку — и срочно захрапел. Никакого уважения к моим талантам и заслугам. А мне вообще-то и требовалось лечь спать рядом с Жекой.

Долго ждал, когда ребята основательно заснут. Мои призрачные помощницы были на изготовке. Сканировать Жеку не стал, и так все понятно. Включил свои эмоции-вибрации, создав общую энергоинформационную систему. Насытил больного благотворной энергией и приступил к генерации нужных комбинаций из разных эмоций. Методика лечения проникающих ранений была мне известна. Иногда спящий Жека постанывал. Я тоже чувствовал боль. Решил по возможности не применять программу анестезии. И так порядком от меня отсосалось энергии. Как теперь я буду завтра играть в решающем матче?

Воскресенье, 02. 03.1975 г.

Обычно я сны не запоминал, но этой ночью приснились кошмарики. Я весь из себя такой миловидный обезьян скакал по веткам, добывая бананы. Хотя какие могут быть бананы в умеренной полосе на ветках дуба. Это креативные работницы московского зоопарка так пытались отвлечь меня от хандры и простимулировать к активности. Эти курицы охренелые не видят, или просто делают вид, что не видят, что никакой я не обезьян, а обычный голый мужчина, немного волосатый. И мне жутко стыдно прыгать по веткам, размахивая… этими самыми, перед взорами советских людей и прочих туристов. Голод — не тетка. Приходится принимать правила игры, пересиливая внутренние установки.

Ладно, когда наемся, то скроюсь в тех отдаленных кустиках. И фиг кто меня ещё увидит. Будет вам обломинго-шоу. Сказано — сделано. Удалился в укрытие под недовольный вой зрителей. Однако, что там за странный шум? Людей у вольера стало сильно много, и все куда-то смотрят. Мать мою… Смерть моя пришла. Надзирательницы привели здоровенную сисястую и губастую шимпанзюгу, всю покрытую буро-коричневой шерстью. Эта жуть нашла меня взглядом и немедленно кинулась в атаку. Не помня себя от страха, я стреканул от нее, ломая кусты, и проснулся в холодном поту.

Сердце бешено колотилось. Парни дрыхли. Я осторожно, чтобы никого не разбудить, прокрался до туалета пожурчать малеха. Остаток ночи нисколько не восстановил мои силы. Вылез на кухню, чтобы поглотить какую-нибудь углеводную субстанцию, отплёвываясь от остатков вспоминающегося сна. Штормило так, что порой приходилось передвигаться по стеночке. Найденный кулечек карамелек «Клубника со сливками» пришелся очень кстати. Захотелось найти курятину. Не в смысле мяска жирануть, а дымком попыхтеть, успокоиться. Не курил уже тысячу лет, но теперь вдруг захотелось. Понять бы, почему обезьяны во сне так распрыгались накануне решающего матча.

Громыхнуло в туалете и явилось перед моими очами чудище многозевное, зловещий пожиратель зразов. Уселось возле меня на табуретку в своих дурацких трусах и беспрерывно начало зевать, почесываясь. Блин, ну и вонь изо рта.

— Ты чего, крысу дохлую сожрал, что ли? — разозлился я на него.

Пацан даже зевать перестал, уставившись на меня.

— Почему дохлую?

— Я не собираюсь разбираться, в сортах крыс, которых ты предпочитаешь пожирать. Только она ещё и обосралась перед своей смертью, судя по всему, — продолжил я наезд.

— Да иди ты, Клещ, в баню. И там сам обосрись, — обиженно высказался Змей.

Жека поднялся и с огромным удивлением обнаружил, что все конечности у него функционируют должным образом и ничего не болит. И мордень его была вся чистая. Мама внезапным исцелением сына нисколько не впечатлилась.

— Нет у него никакого перелома! Поверьте мне, Елена Сергеевна, — горячо убеждал я её.

— Это не тебе, а врачам решать. В поликлинику он пойдёт. Там ему рентген сделают, — не давала себя уговорить Елена Сергеевна, — У меня он — единственный ребенок. Пока не выздоровеет, ни на какой хоккей не поедет.