— Визитка моя у тебя есть. Звони и приезжай. Поработаем.

Часы неуклонно сокращали время до начала сейшена на Текстильщиках. Я попрощался с Рязановым и Таривердиевым и пошел искать своих друзей. Лёха, Жека и Вовка увлеченно беседовали с тремя режиссерами возле столика с чашечками кофе и пирожными.

— Нам пора ехать. Если хотите, то можете остаться, — предложил я им выбор.

В ответ получил верноподданические взгляды. Тепло попрощались с Владимиром РоговЫм, Владимиром Меньшовым и Динарой Асановой с клятвенными обещаниями в ближайшее время созвониться.

— А мы разве не на машине поедем? — озабоченно произнес Лёха, когда мы летящей походкой вытолкнулись из павильона на улицу.

— На метро доберемся. Целее будем, — объяснил я.

— Пацаны, вы чё, без меня свалить решили? — раздался позади голос бегущего Пятницы.

— Не было времени тебя искать, — соврал я, — Спешим мы. А ты бы оставался тусоваться с богемой.

— Серёг, выкинь из головы наш прежний разговор. Я тебя недооценил. Перетрем наши дела по-новому. Отвезу сейчас вас, куда скажете, — сбивчиво проговорил Пятница.

— Нам нужно в Текстильщики, — ответил ему и дружески стукнул по плечу.

Вскоре мы все сидели на кожаных сидушках старой машины, а Миня рулил по улицам отдыхающей столицы.

— А нас всех в кино пригласили, — невинно объявил Змей.

— Сходим, если время будет, — угукнул я ответно.

— Да нет. Сниматься нас позвали в фильм, — пояснил Вовка.

— Фактурными мы малость оказались, — заржал Лёха.

— А хоккей что, побоку?

— Съёмки начнутся только в будущем году, — включился в разговор Жека, — Надо будет ещё решать, к кому из трёх режиссёров пойти. Тебя то берут даже без проб. Понравился ты очень.

— Я просто угораю на вас, ребята, — обернулся Пятница, — Такой крутяк я словил. В хоккей классно бацаете, знаменитости вокруг вас вьются, в кино сниматься зовут. Может, мне тоже перепадёт какая-нибудь роль?

— Фильмы те будут про подростков. Ты, Миня, малость выбиваешься из нужного колера, — посочувствовал деляге.

Мине чего-то взгрустнулось, и остаток пути он молчал.

Воскресенье, 02. 03.1975 г.

Подъехали к месту назначения, которое оказалось обыкновенной студенческой общагой, за полчаса до официально объявленного начала. Пробились через толпу галдящего молодняка к входу, перекрытому двумя спортивного вида парнями. Вход представлял собой запасной выход из актового зала. Это чтобы не мешать обитателям общаги проходить в свои жилища. Миню Пятницу многие узнавали и дружески приветствовали, к моему немалому удивлению.

Амбалы пропускали только владельцев невзрачных открыток с одинаковым изображением дурацких голубеньких восьмимартовских цветочков. На обратной стороне шариковой ручкой была расписана информативная часть и сделана невразумительная печать, которую легко можно было подделать. Эти открытки выполняли роль билетов-приглашений на сейшен. У нас таких билетов на руках естественно не было. Подозреваю, что и у основной массы столпившегося перед входом молодняка тоже.

— Парни, я приглашен на сейшен Серёгой Кавагоэ. Меня Пашей-хоккеистом зовут, — дружески улыбаясь, признался я привратникам.

— Вот, малый лихо лепит! — кто-то восхищенно прокомментировал за спиной.

— Иди, малец, и придумай что-нибудь поинтересней. А пока отойди в сторону и не мешай проходу, — благодушно пробаритонировал один из амбалов.

— Вы просто передайте ребятам из «Машины времени», что хоккеист из Берёзовой Рощи уже приехал, — не унимался я.

— Они сами ещё не подъехали, — сказал близко стоящий ко мне невысокий пацанчик с шарфиком цеэскового цвета.

— Короче, — резюмировал я, — Жду вон у той коричневой машины.

Амбалы деловито отвернулись, показывая своё отношение к моей просьбе.

— Привет, братуха. Ты че, не узнал меня? — неожиданно вклинился в разговор рядом стоящий Пятница.

— О, Миня! Извини, не узнал. Темновато тут. Проходи, давай. Только твоих пацанов мы пускать не будем. И так уже много левых пропустили, — смущаясь, проговорил стоящий слева привратник.

— А кто тут рулит? Щас я с ихними администраторами насчет вас договорюсь, — подмигнул мне Пятница и исчез за спинами амбалов.

— Пацаны, если вас проведут, то и меня тоже возьмите. Саня Никифоров я. По гроб жизни буду обязан, — горячо прошептал мне владелец шарфика, пока нас оттесняли от входа новые волны желающих попасть на крутой сейшен.

Если честно, попадать на этот сейшен никакого желания уже не было. Раньше стояла ребром проблема снятия сексуального голода, которую Кава опрометчиво пообещал решить. Толстуха Марина меня неплохо разрядила сегодня утром в электричке. Насыщенный всякими приключениями день поистрепал эмоции, и остался просто познавательный интерес. Сейчас бы запараллелиться с горизонтом и отдохнуть. Решено, ждем дисциплинированно приезд команды Макаревича. Если они забудут обо мне, то сваливаем домой.

Ожидающий молодняк обсуждал в разных кучках способы пролаза на сейшен. Все ждали приезда музыкантов, потому что нужно будет помочь им с проносом инструментов. И просто можно будет прорваться в шлейфе сопровождающих. Саня Никифоров покрутился возле нашей группы и снова протиснулся к входу. Разуверился, поросёнок мохноногий, в мою крутость. В отличие от него мои друзья-хоккеисты и примкнувший к ним Змей верили в мою звезду и смотрели на окружающих с оттенком превосходства.

— Едут! — заорала и задвигалась толпа.

Подъехал микроавтобус Рафик почти к самому входу. Из общаги выскочила группка организаторов, а из чрева машины начали по очереди появляться радостные рожи знаменитостей. Сформировалась команда носильщиков вещей и просто сопровождающих, назначенных жестами участников группы. Стоит ли говорить, что среди этих счастливчиков преобладали девицы очень даже кондиционного вида. Как и прогнозировалось, вместе с музыкантами через заслон прорвалось с десяток самых обнаглевших зайцев. Оттесненные амбалами неудачники горестно вздыхали. Среди них оказался и наш поросенок.

Через несколько минут вдруг выскочил очкастый парень и начал вопить:

— Кто тут из Берёзовой Рощи?

В ответ получил многоголосый вопль:

— Я! Я, я…

Вот, жулики малолетние. Ни стыда, ни совести! Амбал у входа, разозленный проигранным сражением с прорвавшимися пацанами, грубо дернул спрашивающего парня за рукав и показал в мою сторону.

— Как тебя звать? — спросил подбежавший парень.

— Чекалин…

— Пошли со мной. Меня Макар за тобой послал.

— Хорошо, только со мной приехали специально на этот концерт мои друзья: Женя, Лёша, Вова…, и ещё Саня. Я без них не пойду.

— Ладно. Пусть проходят, — выдохнул очкарик.

Нашу группу без разговоров протолкнули через вход, под завистливый вой толпы. Актовый зальчик с убранными стульями и простым подиумом для выступающих был заполнен молодыми телами только наполовину. Как только я вошел со своей свитой, Макаревич узнал Змея и принялся выяснять насчёт меня. Долго не верил, что я стою перед ним Сивкой Буркой, «как лист перед травой».

— Хвала небесам, что ты приехал. Сыграешь ту классную песню сам, в качестве приглашенного исполнителя, — предложил он мне.

Хитрит тут Макароныч. Исполненная на его сейшене песня в дальнейшем будет котироваться под эгидой его же группы. Ладно, представил Машинистам своих сопровождающих. Парни уже встречались с музыкантами и со счастливыми лыбами пожали им лапы. Саша Никифоров с таким восторгом смотрел на рокеров, что, казалось, сейчас рухнет перед ними на колени и начнет целовать им разные конечности, или даже следы от кед. Саня Кутиков пОшло поинтересовался тем, почему я набрал сопровождающих только мужеска пола:

— А жарить после концерта кого собрался?

— Мне кое-кем был обещан перепихон, — высказался я и посмотрел на Каву.

— Всё путём! Держи хвост пистолетом. Есть у меня кое-какие завязки в этой общаге. Организуем вам классную ночевку, — вредно захихикал Саня.