Пытаюсь держаться, но в горле ком. Еще немного — и зареву.

Чтобы отвлечься, звоню Илоне. Она словно чувствует — отвечает мне сразу. Рассказываю, что уволилась, о причинах пока не говорю, нужно просто выговориться. Она настоящая подруга: выслушивает, утешает, лишних вопросов не задает.

И вдруг слышу в телефоне звук разбитого вдребезги стекла, а сразу за этим — приглушенную брань Илоны. Глядя на нее, никогда не подумаешь, что она знает такие слова.

— Я бутылку мартини разбила! — сокрушается Илона. — Доставала из пакета, чтобы переложить в холодильник, и она выскользнула из рук! Пол-литра мартини на полу!

— Ну так сбрызни апельсиновым соком и слижи, — улыбаюсь я. Мои переживания меркнут на фоне Илониного горя.

За этими разговорами я и не замечаю, что за мной увязалась машина. Сначала начинает гулко стучать сердце, потом понимаю из-за чего: меня преследует небесно-синяя Тесла. Она прижимается к обочине, со стороны пассажира опускается стекло.

— Давай поговорим, — доносится из окна.

Илона что-то тараторит в телефон, я не улавливаю слов — во все глаза смотрю на Теслу. Здесь же одностороннее движение! А босс едет в противоположную сторону.

— Эта сцена у нас уже была, — придя в себя, отвечаю я и иду дальше. — Вы повторяетесь, босс.

— Хватит паясничать, я серьезно.

Мимо него, истерично сигналя, проносится машина. Босс и ухом не ведет, только поглядывает то на меня, то на дорогу.

— Слушай… Я могу объяснить.

— Серьезно? — хмыкаю я, изображая полное безразличие, а сердце снова набирает разбег. Ну почему не получается просто так с ним общаться — без всех этих реакций? — Интересно, как такое можно объяснить… — Я замедляю ход. — Нет, все же неинтересно. — Иду дальше.

— Вероника!.. — Он резко уворачивается от едущей прямо в него машины. От истошного звука сигнала мое сердце уходит в пятки. — Я хотел создать острую ситуацию, спровоцировать конфликт, чтобы сюжет был не таким вялым, понимаешь? Чтобы ты, то есть, твоя героиня, испытала настоящие эмоции. А то в твоей истории одна ваниль, на зубах вязнет.

— Ну, вы свою задачу выполнили. Конфликт создали, эмоции я испытала… и до сих пор испытываю самые настоящие.

— Вероника, хватит! Или ты сядешь ко мне в машину, или из машины выйду я! — заявляет босс, при этом Тесла едва не цепляет зеркало едущего навстречу микроавтобуса.

— Илона! — продолжая идти, говорю я в телефон с нескрываемой угрозой в голосе. — Если наш с тобой разговор сейчас прервется, позвони в милицию и скажи, что на меня напал директор издательства, в котором я работаю… работала.

— Какое напал? Вероника, ты в своем уме?! Я поговорить хочу! — орет босс, лавируя между встречных машин.

— Знаю я ваши разговоры! Недавно поговорили.

Обогнав меня, Тесла буквально выпрыгивает на тротуар. Прямо перед моим носом!

— Это вам не Москва! — ору я. — У нас нельзя так делать!

Босс выскакивает из машины.

— В любой стране так можно делать, — эмоционально отвечает босс, — если надо остановить девушку, которая тебе нравится!

Первое время я по-прежнему взглядом метаю в него молнии, а потом мое лицо глупеет.

Не верю.

— Это что, шутка?

— Нет, — говорит он совершенно серьезно.

— Вы унижаете всех женщин, которые вам нравятся? — холодно спрашиваю я.

— Не-ет, не всех…

Пытаюсь его обойти, но он хватает меня за локоть. Держит крепко, не вырваться.

— Я перегнул палку, признаю. Давай начнем сначала. Не как директор и подчиненная. Не как писательница и издатель. Просто ты и я.

Вглядываюсь в его глаза — и не могу прочитать его взгляд. Не понимаю его намерений. Не верю.

— Вероника…

— Уберите, пожалуйста, машину с тротуара, — звучит мужской голос позади меня, и я оглядываюсь. За мной стоит инспектор ГАИ, лет под пятьдесят. Его машина тоже припаркована колесом на тротуаре — иначе перекрыла бы движение. — Ну вы даете, прямо под знаком!

Мы с боссом вместе поворачиваем головы. В метре от Теслы возвышается синий знак «ДАI».

— Илона, отбой, — шепчу я в телефон, надевая туфли, — помощь уже приехала.

— Я сейчас с девушкой договорю и уберу, — нетерпеливо отвечает босс инспектору, но хоть мой локоть отпускает.

— Сажайте девушку в машину и ищите другое место парковки, — устало настаивает инспектор.

— Я не сяду! — Даже отступаю для наглядности.

— Она не сядет, — подтверждает босс.

Инспектор мрачнеет.

— Предъявите ваши документы, — грозно говорит он.

— Сначала предъявите ваши, — не унимается босс.

Я разворачиваюсь и ухожу.

— Вероника! — кричит он мне вслед. — Давай начнем сначала!

— Пройдите в мою машину! — заводится инспектор.

— Дайте с девушкой объясниться!

— В машину!

— Зачем же в машину? — злорадно отвечает босс. — Может, прямо здесь решим вопрос? У вас же на знаке все написано. Вы прям не стесняетесь, ребята! Так сколько?

Закатываю глаза. Когда босс злится, у него отключается чувство самосохранения.

Я рада, что избавилась от его компании. Ныряю в арку и ухожу дворами.

После этого разговора чувствую себя истощенной, как после ночи писательства. И эти его слова насчет «начала»… Он же не может предлагать такое всерьез, верно? Только чего он хочет на самом деле? Первым на ум приходит ответ, который босс озвучил сегодня в своем кабинете. Но я же дала понять, что здесь ему ловить нечего. Не понимаю.

Надо бы просто забыть о нем и жить дальше.

Но я же знаю, что просто не получится. Босс разбередил мне душу. Снова.

Когда надо напрячь мозг, я жую. Так что иду в мак, покупаю большой стакан ледяной колы, упаковку картофеля фри и сажусь на террасе в глубокой тени здания.

Жую.

Что делать с боссом?

В первую очередь — внести его номер в черный список. Делаю это, не откладывая.

Но если не врать самой себе, мне очень хочется, чтобы я действительно ему нравилась. Нравилась такому шикарному мужчине.

Только я прекрасно знаю, чем заканчиваются подобные истории.

Так что же делать? Хоть монетку кидай.

Ладно, Минск, все мои истории всегда связаны с тобой. Хочешь ли ты услышать продолжение моего романа? Если да, подай знак.

Запихиваю в рот очередной стручок картошки и внимательно смотрю по сторонам. Все спокойно, размеренно — как обычно. Дети, скинув обувь, плещутся в фонтане. Мамы с колясками гуляют от тени к тени. Рабочие устанавливают возле кафе на оживленном перекрестке каркасный бассейн. Странно, но вряд ли знак. Так что, значит, «нет»?

Не успеваю об этом подумать, как ко мне подлетает воробей и выхватывает картошку прямо из пальцев. От неожиданности я дергаюсь, задеваю стакан колы. Пытаюсь поймать его, но где уж там, в жизни такие трюки не удавались.

Кола капает со стола на мое платье, я вскакиваю. Ну блин!

А потом замечаю свой телефон, лежащий в луже колы.

Хватаю его, включаю — работает! А потом экран тухнет, и больше не подает признаков жизни. Все кончено. Он мертв.

Это точно знак. Только какой?.. Согласиться на предложение босса, или никогда, никогда даже близко к нему не приближаться?

Мой телефон сохнет на полотенцесушителе, постиранное льняное платье — на бельевой веревке. А я… я сохну по Мэтту. На экране компьютера открыта глава со сценой в моей ванной. Когда застирывала платье, взгляд упал на свечу. Я, конечно, сразу ее убрала, но было уже поздно.

И вот я сижу в детской и в который раз перечитываю ту самую сцену. Она замечательно написана. Не для эротики замечательно, а в целом для литературы. Я думала, что написание эротики в писательском плане опустит меня на пару десятков ступеней ниже, но этого не произошло. Такая же сцена, как я писала и раньше, просто герои в ней занимаются другим.

На столе вибрирует телефон «Илоны» — включила его, пока решается судьба моего мобильного. Ничего еще не произошло, а в солнечном сплетении — волнительный холодок. Есть только один человек, который знает этот номер. В моем телефоне я внесла босса в черный список, а на этом и в голову не пришло.