Подхожу к террасе любимого кафе и вижу Илону. Она тоже меня замечает, но смотрит как-то странно, наискосок, не в глаза. Направляюсь к ней, на ходу снимая солнцезащитные очки.

Илона чуть не подпрыгивает на месте. Вскакивает со стула.

— Ника?! Это ты?! Очуметь!

Сначала даже не понимаю, что происходит. Илона забыла поздороваться, даже не обняла, как у нас заведено, только крутится вокруг с таким воодушевлением, будто Кейт Хадсон явилась собственной персоной.

— Ох как тебе идет этот цвет помады! И каблуки… И распущенные волосы… Ты как актриса, которая не хочет, чтобы ее узнали.

Улыбаюсь ей голливудской улыбкой. Но в глубине души не понимаю, с чего столько эмоций. Ну подумаешь, каблуки, платье, макияж. Для меня я осталась самой собой.

— Все нормально, — с трудом скрывая ликование в голосе, говорю я.

— Вообще не нормально! Я тебя в жизни такой не видела. Даже на моей первой свадьбе!

Мы садимся за столик под зонтиком. Хорошо, что он скрывает нас от палящего солнца, но все равно жарко и душно: ни дуновения ветерка. Можно пойти в зал, но белорусское лето такое недолгое, что при любой возможности я выбираю улицу.

Заказываем кофе гляссе. Я дожидаюсь, пока улягутся эмоции подруги, и рассказываю обо всем по порядку. И про книгу, которую пишу. И про поцелуй во время экскурсии. И про ночь в отеле — очень коротко. Про уход из дома.

Я так воодушевлена собственным рассказом, что пропускаю момент, когда пузатые стаканы с кофе оказываются на столе.

— И что, теперь ты живешь с директором издательства? Тем самым снобом, от которого ты сбежала под дождь из этого самого кафе? — спрашивает Илона после того, как я излила ей душу.

Вот теперь в ее голосе нет и капли восторга, а я-то думала, что именно мой переезд к Мэтту впечатлит ее больше всего.

— Он не сноб, — уверенно говорю я, запихивая в рот чайную ложку с горкой взбитых сливок. Или сноб?

Илона тяжело вздыхает и машинально размешивает соломинкой кофе.

— Ты же его совсем не знаешь. Вдруг он не тот, за кого себя выдает? У него здесь жизнь как с чистого листа. А вдруг твой босс…

— …маньяк! — бодро подсказываю я.

— …извращенец. Или… — она барабанит длиннющими, разрисованными ногтями по стеклянной стенке стакана, — скрывается в Минске от коллекторов.

— Возьму тебя в соавторы. Не пропадать же такой фантазии.

— А может, он женат, и у него есть дети?

— Я бы рассмотрела кольцо на пальце.

— Дело не в кольце. Ты очень похудела. Ты вообще ешь? Спишь? Глаза горят, словно ты принимаешь что-то противозаконное.

— О… Это зависть? — хмуро спрашиваю я.

— Это беспокойство, Ника! У тебя такого лица в жизни не было…

— …даже на твоей свадьбе, — зло встреваю я.

— Да прекрати уже! Я серьезно. Я просто не хочу, чтобы тебе было больно. Ты по уши влюбилась в мужчину, который здесь проездом.

— С чего ты взяла? Люди никогда не переезжают по работе в другую страну на ПМЖ?! — Я с силой отодвигаю от себя стакан. Встаю. Во мне все клокочет от обиды. — Да, я ничего о нем не знаю. Ну почему нужно предполагать плохое? У хорошего такие же шансы — но нет!

Мне так горько, что фантазия будто сжаливается надо мной, превращает в героиню книги. Словно наяву вижу, как на мою талию ложится мужская ладонь. Как я поворачиваю голову — и встречаюсь губами с теплыми губами Мэтта… У переполняющей меня злости будто внезапно меняется состав, и теперь во мне только радость от встречи с любимым мужчиной. Это какое-то волшебство.

Я чуть дольше удерживаю поцелуй — для Илоны. Пусть сама увидит и все поймет.

Хочу стереть из памяти разговор с ней и больше никогда к нему не возвращаться. Моя история похожа на любовный роман, а у любовных романов всегда хэппи энд. Всегда.

— Знаешь, — говорю я Илоне, когда сладкий морок рассеивается, — не звони мне больше.

Надеваю солнцезащитные очки и ухожу из кафе. Говорят, разделять с кем-то радость сложнее, чем горе. Похоже, это как раз про Илону. Когда-нибудь мы с ней помиримся, но точно не сейчас. Сейчас я не хочу ее видеть.

Предупреждаю Мэтта, что буду ждать его в сквере в двух кварталах от бизнес-центра. Покупаю по дороге мороженое в стаканчике. Покусывая его, прогуливаюсь по аллее, пока не добредаю до фонтана.

Возле него прохладно, мелкие брызги освежают. Хорошо!.. Перекидываю распущенные волосы через плечо, чтобы остудить шею. Красивой быть сложно и жарко. Но я вспоминаю взгляд Мэтта сегодня и понимаю, что ради такого готова ходить на каблуках всю жизнь.

Ну не всю… Натирают неимоверно. Но час еще точно.

Не поворачивая головы, сквозь темные стекла солнцезащитных очков замечаю, что мужчины бросают на меня взгляды. И не только парень на электросамокате, но и молодой папа, толкающий перед собой коляску, и вполне серьезный бизнесмен в костюме, который постоянно поглядывает на часы. Ничего себе… Это так непривычно, что мороженое в горло не лезет. Мне от их внимания не по себе. Словно, поменяв образ, я стала другим человеком. Вот Мэтт заприметил меня, когда я была в джинсах, блузке и с хвостиком.

Мужчина в костюме теперь смотрит не на часы, а мне в глаза — вероятно, я невольно задержала на нем взгляд, пока все обдумывала. Он медлит, но все же делает шаг ко мне, и я застываю. Не надо, пожалуйста…

В этом момент кто-то хватает меня за запястье и откусывает мороженое. Все происходит так быстро, что я и пискнуть не успеваю. А потом уже и не хочу: передо мной стоит Мэтт.

— Шикарно выглядишь. Просто потрясающе. Только… — Он еще раз откусывает мое мороженое.

— Только что?..

— Только мне нужно срочно менять план свидания. Как ты будешь гулять со мной на таких каблуках?

— Легко! — невозмутимо отвечаю я и скидываю туфли.

Мэтт улыбается, его взгляд обжигает даже сквозь две пары солнцезащитных очков.

— Ты будешь гулять со мной босиком?

— А ты нет?

— А мне зачем? — спрашивает Мэтт, доедая мороженное из моих рук.

— Масса преимуществ! Например, можно сделать так. — Я откладываю сумочку и туфли на мраморное ограждение фонтана и переступаю его.

Стою по колено в холодной воде. Вокруг меня бьют струи воды, разбиваются в прозрачные радуги, едва касаясь меня прохладной влажной пылью.

— Сумасшедшая! — говорит Мэтт, присаживаясь на ограждение. Смотрит снизу вверх, обнимает за колени. Я чуть склоняюсь к нему — будто магнитом тянет, едва себя останавливаю: вокруг люди.

— Почему это сумасшедшая? — невинным тоном спрашиваю я. А затем зачерпываю воду и брызгаю Мэтту в лицо. Само как-то получилось…

Он медленно снимает очки, встряхивает их и цепляет за ворот тенниски. Потом так же медленно стирает ладонью воду с лица.

Я замираю. Не перегнула ли палку?..

Даже не успеваю додумать эту мысль, как меня окатывает целая пригоршня воды. Мокрое платье, мокрое лицо, мокрые волосы. Раскрыв рот, я хлопаю мокрыми ресницами.

Я же совсем чуть-чуть! А он!..

Окатываю Мэтта водой уже не щадя, зачерпнув обеими руками. Рядом слышу детский смех, но не могу понять, чей именно, — зажмурилась из-за брызг, которые получаю в ответ.

А потом цунами внезапно прекращается, меня подхватывают крепкие руки. Мгновения невесомости — и я уже стою на мраморном ограждении, а Мэтт, обхватив мое лицо ладонями, целует так страстно, будто мы у него дома, а не в сквере.

— Постеснялись бы… — ворчит какая-то бабуля.

Я мне все равно. Счастье не знает стыда — теперь я это понимаю.

— К черту ресторан… закажем суши… — говорит Мэтт между поцелуями. Сквозь нашу одежду, пропитанную холодной водой, ощущаю его горячее тело. — У этого варианта есть преимущество: суши мы можем есть обнаженными, лежа на пушистом ковре…

Я сама тяну его к машине.

Мокрые, мы садимся в Теслу. Мэтт ставит телефон на громкую связь и заказывает суши. Доставку просит через три часа. Я спрашиваю, почему так долго? Он отвечает, что как раз к этому времени мы захотим сделать перерыв.