Сколько бы я ни говорила Эрнану, что его присутствие необязательно и он может отправляться в императорскую армию с чистой совестью, он меня не слышит. Уперся рогами как баран. А мне теперь придется думать, как от него улизнуть.

Мы вылетаем на рассвете из бреши между нашими мирами, созданной Алайной для таких частых перелетов.

Между мной и Эрнаном напряжение такое, что воздух вот-вот задымится.

Он все еще бесится из-за того, что я не послушалась его и не осталась в стороне.

Я злюсь, что он, несмотря на мои протесты, решил лететь с нами, чтобы следить за мной как за неразумным ребенком.

Сначала решили облететь рынок и главную площадь. И когда остальные все еще кружат над площадью, я отделяюсь от нашей группы и лечу к монастырю, послав нашему маленькому отряду мысленный сигнал, что собираюсь проверить тот сектор. Эрнан тут же нагоняет меня.

«Это уже смешно. Может, хватит меня преследовать?» — ворчу на него возмущенно.

«Пусть смешно. Зато может спасти тебе жизнь».

«Ты считаешь меня настолько бездарной?»

«Нет, я считаю тебя самым дорогим из всего, что у меня есть, и не хочу тебя потерять».

Однако я чувствую себя не под надежной охраной, а будто под пристальным вниманием конвоира.

Небо чистое, ясное. Ни облачка и ни единого вирена.

Даже с высоты птичьего полета владения монастыря кажутся внушительными. Теперь-то, конечно, ясно, что его огромные территории имели своей целью обслуживание потребностей дракониц. Интересно, знала ли об этом мать-настоятельница или возлагала на алтарь львиную долю того, что производил монастырь, только потому, что так было завещано предками.

Монастырские угодья непривычно пусты для этого времени года. Яблони гнутся от небывалого урожая яблок. Только собрать наливные плоды некому. Палые фрукты успели сгнить.

Мне горько смотреть на то, как напрасно гибнут труды сотен воспитанниц.

И больно осознавать, что наш монастырь был оплотом самой большой лжи.

У меня осталось очень много вопросов, но я знаю, что мне на них никто не ответит.

Поэтому ответы придется искать самостоятельно.

Мы с Эрнаном опускаемся на широкий монастырский двор и принимаем человеческий облик.

— Я помню тот день, когда приехал к настоятельнице поговорить о тебе, — задумчиво произносит он. — Я узнал тебя сразу. От тебя пахло жасмином, цветущим в ночи. Ты была такая чистая, такая невинная, как белоснежный цветок.

Я тоже помню тот день. Особенно момент, когда он, проходя мимо, задержался возле меня, и наши взгляды встретились.

— Прости, я не помню…

— Ну да, ну да, — скептически хмыкает он.

— Давай для начала обойдем вокруг здания, — переводит разговор на другую тему. — А потом проверим внутри.

— Давай. Главное, не запирай меня в первой попавшейся келье.

Молчит.

А что ему сказать, если он именно так и собирался поступить.

Вот только у него не получится.

Я знаю монастырь как свои пять пальцев. Мне не составит труда ускользнуть от него и наведаться в кабинет настоятельницы.

Так и выходит. Мне хватило пары секунд, на которые он отвлекся, чтобы скользнуть в одну из многочисленных дверей. Дверь ведет в молитвенный зал. Здесь мы проводили долгие часы утром и вечером, когда не были заняты работой и уроками.

Настоятельница не прислушалась к моим словам насчет того, как можно спастись от виренов. Она предпочла собрать всех за молитвой. И теперь смиренные, одухотворенные лица послушниц и старших сестер запечатлены в камне.

Я выхожу из молитвенного зала в одну из дверей, ведущих в монастырский коридор. И поднимаюсь на второй этаж. Там моя цель — кабинет настоятельницы. Но Мудрейшая Айседора не собиралась оставлять доступ к своим тайнам даже тогда, когда было ясно, что никто не спасется. Подергав ручку запертого кабинета, я отправилась искать то, что может его открыть. В комнате для занятий рукоделием я нахожу ножницы и спицу. Чем-нибудь да открою.

С замком пришлось повозиться, но наконец он поддается.

В кабинете настоятельницы все выглядит точно таким же, как и в последний день, когда мне довелось здесь оказаться.

Прохожу мимо книжных шкафов, мимо ее рабочего стола, на котором высится кипа бумаг.

А вот и тот шкаф, в котором мать-настоятельница хранила деньги на нужды монастыря. Может, там не только деньги, но и амбарные книги. Уверена, что она скрупулезно вела учет каждой морковке, выдернутой с грядки, каждому клоку шерсти, выстриженному у овцы.

С помощью спицы отпираю все ящички. Все же я оказалась права. В этом шкафу хранились амбарные книги за все время, что мать-настоятельница занимала свой пост.

Каждый месяц производился подсчет, сколько продукции произведено, сколько продано, сколько оставлено на нужды монастыря, сколько пожертвовано Богине. Размеры возложенного на алтарь впечатляли. Более того, я обнаружила расписки о приеме подношений. Некоторые подписи были мне знакомы. Наила. Так звали послушницу, ставшую жрицей как раз в тот год, когда я только попала в монастырь. Рияда. Девушка, ставшая жрицей на два года позже.

Выходит, настоятельница знала если не о драконицах, то о том, что девушки, отправленные по мосту через озеро Забвения, остаются живыми и невредимыми. Она понимала, что мы кормим и поим своих же сестер, перешедших на ту сторону, о которой нам ничего не ведомо.

Кроме всего этого, я нашла странную шнуровую книгу без каких-либо опознавательных знаков.

Страницы книги разлинованы на графы. В первой значатся имена и фамилии девочек, во второй — даты рождения, в третьей — дата проверки кристаллом, в четвертой — магический потенциал с указанием степени силы и ее природы.

— Что это за ерунда? Зачем в монастыре хранить данные по девочкам с магической силой?

Продолжаю листать книгу. Мне кажется, что я держу в руках ответ на свои вопросы, но не могу его понять.

По наитию ищу год своего рождения. Вот и моя фамилия. Магический потенциал — максимальный. Характер силы — не определен.

Мне кажется, кристалл среагировал так на мою драконью кровь, почувствовав через нее связь с Богиней.

Рядом с моей фамилией соседствуют девочки, которых я хорошо знала. Все они были послушницами монастыря. Оказывается, у каждой из них была магическая сила.

Интересно, что за сила была у леди Эйвери? Она ушла из монастыря, как и я, из-за появления метки. Это произошло тридцать лет назад. На тот момент ей было восемнадцать лет.

Пролистав книгу до страниц с данными о младенцах, родившихся сорок восемь лет назад, ищу Эйвери. С этим сложнее. Я не знаю ее девичью фамилию. Но имя довольно редкое, так что надеюсь, что мне удастся ее найти.

Эйвери Монрей. Маг силы.

Если магия может пробуждаться в критических ситуациях, то становится понятным, как хрупкая женщина смогла одолеть сильного и опасного дракона. Возможно, страх за Эрнана вызвал у нее всплеск силы, и Эйвери удалось ранить дракона, а остальное довел до конца огонь.

А потом Эйвери поняла, что произошло. И пошла ва-банк, шантажируя императора, чтобы выторговать особые условия для Эрнана. Именно так ей удалось сохранить при себе все имущество мужа, оставив алчных родственников ни с чем. Именно поэтому Эрнан не попал в приют для драконов, потерявших отца. Лилия намекала, что между бывшим императором и Эйвери имелась постельная связь. Связь имелась, но только иного рода.

Видимо, Эйвери каким-то образом намекнула матери-настоятельнице о том, что знает тайну монастыря. Много лет они делили гнет этой тайны на двоих. Иначе чем объяснить то, что они общались как две старые подруги в то время, когда пытались спасти меня от Эрнана.

Мне стало очевидно, что всех девочек, обладающих магическими способностями, выявляли практически сразу после рождения и по достижении десяти лет отправляли в монастырь, из которого они переходили на другой берег озера Забвения.

Я не могла понять одного — зачем.

Пока не нашла письмо от императора с благодарностью за подготовку будущих жриц. В нем император хвалил Айседору за то, что она предложила деликатный способ решения назревшей проблемы, и просил четко соблюдать высланные ей рекомендации.