Разговор с братом показывает мне, как выглядели мои поступки со стороны. Да он прав, я вел себя как скотина, но это не дает ему права судить меня.

— Легко говорить, если не побывал в моей шкуре. А теперь представь, что Ясмина была бы твоей женой, — мне неприятно это произносить, но иначе никак не показать Бриану, что он кое в чем ошибается. — Вы жили бы вместе, любили друг друга, чувствовали себя самыми счастливыми, и вдруг у тебя появилась бы истинная. Чтобы ты сделал? Отказался от истинной? Да, возможно, тебе, как идеалисту, плевать на твой статус и благосостояние. С любимой и в шалаше рай. Но принес бы ты в жертву своего дракона ради человеческой ипостаси? Жил бы со слабым зверем и каждую секунду чувствовал свою неполноценность?

Бриан задумывается, не выпаливает, как обычно, с жаром, а размышляет, а после негромко говорит:

— Я не знаю. Но уж точно не стал бы их селить под одной крышей.

Ясмина

Сказать по правде, никогда бы не подумала, что в доме Эйвери Морриган, буду чувствовать себя так уютно и спокойно.

Но спокойствие длится недолго. Сюда заявляется тот, кого я меньше всего хотела бы видеть. Его голос заставляет мое сердце затрепетать в груди испуганной птичкой. Я приникаю к двери, жадно вслушиваясь в разговор в гостиной.

— Что же тебя привело сюда, сын мой, после стольких лет? Неужели ты помнишь дорогу в мой дом?

Эйвери говорит, как всегда, спокойно и холодно. А я теперь знаю, что за этой фразой скрывается глубокая обида и боль.

— Она пропала.

— Да?

— Это и все, что ты можешь сказать?

— Да, все. Потому что о пропаже невестки я узнаю от сыщиков, которые перерыли весь мой дом, а не от собственного сына.

Теперь в ее голосе нотки раздражения.

— Я не хотел, чтобы ты нервничала.

— Так что изменилось? Не говорил бы и дальше, — фыркает Эйвери. — Теперь тебе не жалко моих нервов?

— Мама, я не чувствую ее. Я боюсь, что с ней случилось что-то страшное.

— Вполне могло. Девка смазливая, многие бы захотели залезть к ней под юбку. К тому же глупая и доверчивая. Сколько отребья шатается по улицам столицы.

— Моя служба безопасности обыскала все — таверны, порты, публичные дома. Ее нигде нет. Как в воду канула. И никто ее не видел.

— Может, и не стоит ее искать?

— Не могу. Она доверилась мне, а я… я допустил, что с ней случилась беда.

— Знаешь, дорогой, ответь на вопрос, что нужно делать с собственной женой, чтобы она решилась на бегство в неизвестность, лишь бы не оставаться под одной крышей с мужем?

— Ничего такого, о чем ты могла подумать, — голос Эрнана дрогнул. — Я не такой, как он. Ты оставалась с ним несмотря ни на что, потому что любила его? Он тебя калечил, а ты его прощала. Раз за разом. Почему? Почему ты не ушла от него сразу? Что тебя держало с этим чудовищем? Его деньги? Страх? Или слепая вера в то, что однажды он изменится?

— Вон! — крик леди Эйвери разрывает повисшую тишину.

Слышится стук сапог.

А потом негромкий голос:

— Мой тебе совет. Смени охрану. Из-за их халатности ты уже потерял свое сокровище.

А потом снова тишина.

Выждав немного, я выхожу в гостиную и вижу Эйвери, скрючившуюся на диване и беззвучно рыдающую в подушку.

Иногда бывают моменты, когда к человеку лучше не лезть в попытке утешить. Более чем уверена, что мыслями Эйвери сейчас далеко, проживает моменты прошлого. Прошлого, которое не может ее отпустить. Эйвери задела Эрнана, а он ей отомстил, причем довольно жестко. Тема старшего лорда Морригана болезненна для обоих. И оба пользуются ею, чтобы ранить.

Иду на кухню, грею чайник, завариваю успокаивающие травы, которые нашла в одном из шкафчиков.

Ставлю поднос с двумя чашками на невысокий столик в гостиной и присаживаюсь в кресло.

— Я сделала чай, — говорю достаточно громко, чтобы Эвери услышала меня сквозь всхлипы.

Она затихает, приподнимается, принимает одну из свойственных ей чопорных поз.

— И давно ты здесь?

В ее голосе недовольство, которое она даже не пытается скрыть.

— Только что пришла.

— Что ты слышала?

— Ничего.

— Врешь! Мы говорили довольно громко, а дверь в твою комнату слишком хлипкая.

— Если вы и так все знаете, то зачем спрашивать, если не надеяться на успокаивающую ложь в ответ?

— И что ты думаешь?

Пожимаю плечами:

— Что лорд Морриган принес много боли вам и Эрнану, и потому Эрнан боится стать таким же, как он.

Лицо Эйвери кривится.

— Что-то не так?

Не пойму, что могло вызвать такую реакцию. Сама же спросила, а теперь делает вид, что я сказала, что-то неприятное.

— Не так, — соглашается она. — Ты должна была ответить, что это тебя никоим образом не касается.

— Я ношу вашего внука и имею право знать, что было не так с его дедом. Все эти следы на вашем теле — ожоги, шрамы, ваша хромота… Это все его рук дело?

— Глупости! Все зависит от воспитания. Мой внук никогда не станет таким, как Леонард.

— А Эрнан? Кто его воспитывал? Откуда в нем эта жестокость?

— Мой сын — хороший, добрый мальчик. После всего, что он пережил, я пыталась дать ему все, что он недополучил. Он рос ни в чем не нуждаясь…

— И вырос эгоистом, — перебиваю ее.

Эйвери кидает на меня стремительный прожигающий взгляд.

— Ты ничего не знаешь о нем!

— О прошлом — возможно, ну а в настоящем он успел сделать достаточно, чтобы я могла судить по его поступкам. Пейте чай, а то остывает.

На следующий день с самого раннего утра иду на рынок. Я напросилась самостоятельно покупать продукты. То, что Эйвери приносили торгаши, было не очень качественным и, сдавалось мне, что они накручивали хорошенькую сумму сверху.

Леди Морриган, кроме денег на продукты, дала сотню фартингов на личные расходы. Мне нужно было пару простеньких платьев, ботинки, шерстяной плащ. Я пообещала, что отдам деньги, когда заработаю. Конечно, перспектива заработка была весьма туманна. Но Эйвери сказала, что нахлебников не любит, потому возьмет меня в помощницы по хозяйству и назначила мне жалованье.

Хитрая лиса придумала, как все устроить, чтобы я не чувствовала себя приживалкой и не краснела, выпрашивая деньги на личные нужды.

Поход на рынок оказался удачным. Как я и полагала, зеленщик, мясник и молочница безбожно дурили леди Морриган. Мне удалось существенно сэкономить деньги Эйвери. Да и платья получилось купить очень выгодно. Теперь правую руку оттягивает корзина с продуктами, а левую — свернутые в тюк и перетянутые бечевкой вещи. Но это даже приятная тяжесть.

Подходя к дому, я предвкушаю, как удивлю и обрадую леди Эйвери.

Поднявшись на ступеньки, мешкаю, освобождаю руку, чтобы повернуть дверную ручку. Но не успеваю. Дверь резко распахивается и бьет меня прямо в лоб. От неожиданности я взмахиваю руками, корзина и вещи падают на мостовую. И я тоже падаю. Вернее, почти упала бы, если бы меня не подхватили.

Знакомый запах моря и шторма обрушивается на меня леденящей волной. Эрнан.

Только его не хватало для полного счастья. Дергаюсь, пытаясь вырваться из его хватки. Вот только он не торопится меня отпускать. Вглядывается в мое лицо. А на меня накатывает паника — а что если узнает?

Он проводит пальцем по месту удара.

— Нужно приложить холодное, чтобы не было синяка.

Шиплю как кошка от боли.

— Как вы себя чувствуете?

— С тех пор как вы появились в моей жизни, намного хуже, — огрызаюсь я и делаю шаг в сторону, давая ему возможность спокойно уйти куда-нибудь подальше.

Теперь из-за него придется ползать по дороге, собирая разбросанные продукты. А в моем положении, к которому я все никак не привыкну, это та еще задачка.

Тяжело вздохнув, пытаюсь присесть рядом с кочаном капусты, но мой бывший оказывается быстрее, ловко подхватывает капусту и кладет ее в корзину, которую уже успел поднять.

— Я сам все соберу. Стойте. В конце концов, это моя вина.

«Твоя, конечно. Ты во всем виноват, Эрнан. Только ты».