Мать ласково обняла меня, прижимая себе. Она знала, что ее время на этом свете подходит к концу, и ей было невыносимо тяжело оставлять меня.

— Яромир, мой дорогой, ты должен быть храбрым. Я всегда буду с тобой, в твоем сердце. Ты должен жить дальше, стать достойным мужчиной и защищать тех, кого любишь. Обещай мне, что ты будешь сильным...

— Я постараюсь, — пообещал я.

— Ты очень добрый мальчик, Яромир. Оставайся всегда таким, — прошептала мама. — Что бы ни происходило в твоей жизни, и какие бы преграды и трудности не вставали на твоем пути, храни в своем сердце эту доброту и желание помогать людям. Я очень люблю тебя, сынок. И передай своему отцу, что я всегда буду любить его.

Я сквозь слезы кивнул, понимая, что спорить бесполезно. Я знал, что мать права — ее уход неизбежен, и мне придется найти в себе силы, чтобы пережить эту потерю. Сжимая ее руку, я шептал:

— Я обещаю, мама. Я буду сильным. Ради тебя...

Затем она замолчала и закрыла глаза. Ее рука еще недолго сжимала мою, а затем ослабла. Я помню, как еще несколько часов просто сидел рядом с ней и держал ее ослабшую руку. Слезы лились ручьем из глаз, и я не останавливал их. Все-таки чудовище смогло забрать ее. Я не смог защитить маму.

Семнадцать лет прошло с того момента, а я все еще помнил тот день, как будто это было вчера. Говорят, что боль со временем утихает. Но в моем случае это было совсем не так. Боль была похожа на червя, который точил меня изнутри. На моих глазах умерла мать. Я не смог защитить ее от невидимого чудовища. На моих же глазах убили отца. И я опять не смог его защитить, хотя это уже было возможно. Лук находился в моих руках, но я был слишком далеко. Я видел, как Ярополк Мирский сражался с ним. Видел, как отец пытался убить сына. Я не заметил ни капли жалости на лице своего деда, зато прекрасно отметил замешательство отца, которое и стоило ему жизни. В момент, когда Ярополк вонзил меч в грудь своего сына, я успел выпустить лишь одну стрелу. А затем для меня наступила темнота.

В тот день я лишился последнего родного человека.

Я снова взглянул на девушку, которая ехала рядом. Если у моих родителей не было выбора быть рядом или оставить своего ребенка, то у родителей Леры он был. И я действительно не понимал, почему ее родители приняли именно такое решение.

Раньше я думал, что страшнее смерти ничего не может быть. Однако сейчас понял, что страшнее, когда твои родители сознательно отказываются от тебя, когда ты резко перестаешь быть им нужным. Это не складывалось в моей голове. Если от человека отказываются даже родные, это должно настолько ожесточить его, что в конечном итоге в нем не останется ничего хорошего. Но, несмотря на это, Лера сохранила в себе все хорошие качества и совершенно не стала жестокой. Возможно, это заслуга ее брата, ведь, по ее словам, он заботился о ней с ранних лет. Был единственным в ее жизни человеком, который всегда находился рядом и готов был помочь. Тогда понятно, почему она испытывает такую вину пред ним и так стремится его найти.

Он остался последним родным человеком в ее жизни.

Именно поэтому я не смог отказать ей поехать дальше со мной. Голос разума твердил мне о том, что это очень опасно для ее жизни. А сердце твердило, что я просто обязан помочь ей отыскать брата. Я обязан ее защитить. И я сумею защитить ее, чего бы мне это не стоило.

Краем глаза я уловил, как Лера едва покачнулась верхом на лошади. Я тут же спрыгнул на землю, чтобы успеть подхватить ее, когда она снова покачнулась и потеряла сознание. Не на шутку испугавшись, я взял ее на руки и отнес в тень огромного дерева, ветви которого тянулись до самой земли. Я уложил ее на траву и подложил под голову свой плащ.

— Лера, очнись.

Но девушка не двигалась, я схватил ее руку и стал прощупывать пульс. Совсем медленно билась жилка на ее запястье. Я открыл фляжку с чистой водой и смочил ее губы. Не помогло. Тогда я прохладной водой протер ее лоб, щеки и шею. Лера стала потихоньку приходить в себя.

— Дикий эльран, как ты меня напугала, — я вздохнул с облегчением.

— Кто такой эльран? — прошептала она одними губами.

— Тебе лучше не знать.

— Но я хочу знать, — наконец-то, она полностью пришла в себя, открыла глаза и взглянула на меня снизу-вверх.

— Что-то типа огромного чудовища с большим хвостом, существование которого всегда было под большим вопросом. На самом деле упоминать его в приличном обществе не слишком… — я попытался быстро подобрать нужное слово, — пристойно.

— Почему? — не понял она.

— Потому что это чудовище у нас считается символом зла, коварства, озорства и похоти, — признался я. — Что с тобой случилось?

— Резко стало плохо, может быть, солнце напекло в голову, — призналась она.

— Почему не сказала?

— Не привыкла жаловаться.

— Если бы я не подхватил тебя…

— Да, ты снова меня спас, — усмехнулась она. — Уже в третий раз.

— Надеюсь, ты не будешь меня снова за это благодарить?

— На этот раз не словами, — улыбнулась она.

Почувствовав, что Лера задержала дыхание и смущённо взглянула на меня из-под опущенных ресниц, я все понял. Ее взгляд прожигал насквозь, в нём было столько боли, нерастраченной нежности и желания, что я не мог просто ждать. Положив руку на ее затылок, не давая шанса отступить ни ей, ни себе, я накрыл ее губы своими, и мы слились в жарком поцелуе. Я целовал ее так, словно она была моим воздухом, и я дышал ею. Лера отвечала мне с тем же напором, полностью подчиняясь моей страсти.

Боги, сколько сейчас мне сил стоило просто остановиться и суметь оторваться от ее губ. Ее разочарованный вздох вызвал улыбку на моем лице.

— Какая у тебя интересная реакция на солнечный удар.

— Мне кажется, что даже сейчас я еще сплю, — усмехнулась девушка. — Ты можешь быть милым?

— Сделал сейчас для тебя исключение. Однако чаще я все-таки полный придурок.

— Мне нравится, когда ты не придурок, — отметила Лера.

— Это редкое явление, — ухмыльнулся я, с удивлением понимая, как приятно мне наблюдать за ее улыбкой.

— Неужели ради этого нужно получать солнечные удары? — пошутила девушка.

— Я постараюсь, чтобы в этом больше не было необходимости, — пообещал я. — Думаю, на сегодня тебе хватит поездки верхом. Слишком много переживаний за этот день.

— Но еще довольно светло. Мы можем ехать, пока не стемнеет, — запротестовала девушка, попытавшись встать.

— Ты только что была без сознания. Действительно думаешь, что ехать сейчас — это хорошая идея?

— Не очень.

— Тогда ложись, а я разведу костер и добуду нам что-нибудь на ужин.

— Спасибо, — прошептала Лера, проваливаясь в сон.

Пока Лера отдыхала в тени раскидистого дерева, я отправился на поиски хвороста и дичи для нашего ужина. Собирая сухие ветки, я не мог перестать думать о только что произошедшем между нами. Этот поцелуй пробудил во мне чувства, которые я давно пытался игнорировать. Неужели я, циничный и язвительный, все еще способен на такую нежность? Неужели эта загадочная девушка смогла растопить лед вокруг моего сердца?

Вернувшись к нашему укрытию, я быстро разжег костер и принялся потрошить пойманного кролика. Запах жареного мяса вскоре достиг ноздрей Леры, и она, потягиваясь, села рядом со мной.

— Ты быстро управился, — заметила она, с аппетитом глядя на огонь.

— Я знаю, как угодить прекрасной даме, — ответил я с лукавой улыбкой, протягивая ей первый кусок.

Лера благодарно кивнула и принялась за еду. Я же не сводил с нее восхищенного взгляда. Пламя костра играло на ее лице, отражаясь в глубине ее глаз. Она была так прекрасна в этот момент, что я едва сдерживал желание снова притянуть ее к себе и утонуть в ее нежных объятиях.

Когда ужин был закончен, мы расстелили плащи и устроились поудобнее у костра. Ночь опускалась на лес, окутывая все вокруг таинственной дымкой. Лера придвинулась ко мне ближе, и я обнял ее, наслаждаясь ее близостью.

— Знаешь, я рад, что ты сегодня потеряла сознание, — тихо сказал я, заглядывая ей в глаза.