Я вскоре перестала вслушиваться в их разговор, почувствовав себе в нем лишней, и погрузилась в свои мысли. Очнулась я только тогда, когда неожиданно лошадь стала замедлять ход, а вскоре и вовсе остановилась. Я упорно просила ее не вредничать и идти дальше. Но чем настойчивее я требовала, тем хуже она меня слушалась. Я позвала Миродара с Машей, но на горизонте их уже видно не было. Я крикнула громче, но в ответ мне снова была тишина. И почему я не могу просто внимательно следить за дорогой? И что мне теперь делать? За что я такая невнимательная? Я спрыгнула на землю, позвала еще пару раз Миродара, но безуспешно.

Вдруг совсем рядом я услышала треск. Я резко обернулась и уставилась на огромные заросли кустарника. Треск повторился. Я увидела светящиеся красные глаза. Я испуганно попятилась назад. Из кустов с тихим, но угрожающим рычанием вышел огромный зверь. Внешне он был похож на огромного медведя с лохматой темной шерстью. Он медленно, но верно приближался ко мне, и намеренья его мне уже были известны.

Зверь облизнул свои клыки и вонзил когти в землю. Мне стало ужасно страшно. Сердце замерло. Задрожали ноги. Я оступилась и упала. А зверь неумолимо приближался. Я медленно отползала назад, перебирая дрожащими руками и ногами.

Перед моими глазами пронеслась вся жизнь. Мысленно я попрощалась со всеми, кого только знала и кого еще не успела узнать. Перед моими глазами возник образ брата. Я попросила у него прощение за то, что не нашла его и не смогла помочь.

Неужели я умру именно так? В свой же день рождения?

Вдруг в наступившей оглушительной тишине я услышал стук копыт лошади, который будто сотрясал землю. Не сводя испуганного взгляда с огромного медведя, мельком я заметила Яромира, резко и быстро спрыгнувшего со своего коня. Внезапно из его тела вырвался яркий свет, который буквально ослепил меня. Я зажмурилась, а когда снова смогла видеть, ужаснулась.

Яромира не оказалось, а на его месте в боевой стойке с угрожающим рычанием стоял огромный волк с серебряным мехом и огненными глазами.

Волк зарычал и бросился на медведя, который с диким воплем ответил на атаку противника. Каждый из них жаждал крови и победы. Земля дрожала от их стона и рычания, словно боязливо ожидая исхода этой схватки.

Я в ужасе отползла подальше, скрывшись за стволом огромного раскидистого дуба. Сердце стучало неимоверно, пытаясь выскочить из груди. Я не могла оторвать взгляда от дикой схватки двух огромных чудовищ, сражающихся не на жизнь, а на смерть. Даже себе я еще не могла признаться в том, что одним из этих чудовищ являлся Яромир.

Волк с каждым ударом загорался все ярче и ярче неукротимой яростью. Его когти, заостренные как бритва, разрывая воздух, обрушивались на врага. Медведь, не уступая в силе и ярости, рвался вперед. Его глаза, как два огненных костра, горели от бешенства и жажды крови.

Их могучие тела сталкивались с оглушительным грохотом, когти и клыки сверкали в воздухе, пытаясь достать противника. Я затаила дыхание, пораженная невероятной силой и мощью этих созданий.

Волк, казалось, был исполнен неземной энергии. Его серебристый мех развевался, словно языки пламени, а огненные глаза сверкали решимостью. Он с яростным рыком обрушивал на медведя град молниеносных ударов, не давая тому ни секунды передышки.

Медведь же, несмотря на свои внушительные размеры, был не менее свиреп. Его мощные лапы с острыми когтями рассекали воздух, пытаясь достать проворного волка. Рев зверя сотрясал окрестности, заставляя трепетать даже могучие деревья.

С каждым новым столкновением их силы лишь росли, словно они питались отрицательной энергией друг друга. И в один момент, когда казалось, что смерть двоих неизбежна, волк нанес смертельный удар. Его когти вонзились в грудь медведя, пронзая сердце. Медведь издал последний рык и упал на землю, исчезая в лучах яркого света.

Волк, не обнаружив в себе ни малейшей жалости, прокричал в небо свою победу. Только после этого позволил себе упасть на землю, истощенный и потрясенный этой кровавой схваткой.

Вдруг тело волка снова озарилось ярким светом. Оно начало медленно менять форму. Густой мех исчезал, а когти превращались в обычные пальцы. Его морда таяла, превращаясь в человеческое лицо. Сильные лапы становились обычными ногами, хвост пропал, как если бы его никогда и не было. С каждой секундой волк все больше и больше принимал человеческий облик. Теперь, уже в виде обычного человека, Яромир поднялся на ноги.

— Можешь выходить, — разрешил он.

Я медленно поднялась на дрожащих ногах, не сводя широко раскрытых глаз с Яромира. Все произошедшее сейчас казалось невероятным. Яромир только что снова спас мне жизнь.

А еще он умеет превращаться в огромного волка.

Класс.

— Это был медведь? Или… — язык заплетался от пережитого шока, я едва разбирала, что говорю.

— Это был берсерк.

— Кто такой берсерк?

— Человек, который превращается в медведя, — едва сдерживая злость, объяснил мужчина. — Скорее всего он был проклят, так как не контролировал себя в медвежьем состоянии.

— Но как такое возможно? Ты… ты волк? Что ты такое? — мой голос дрожал, выдавая смущение и замешательство.

— Я волколак, — он выплюнул мне эти слов прямо в лицо, я отпрянула. — И в моем случае — это совсем не проклятие.

— Ты снова спас меня, — прошептала я. — Спасибо.

— Спасибо? — с сарказмом переспросил Яромир. — Ты хоть понимаешь, насколько ты глупа? Где Миродар? Что ты вообще делаешь тут одна?

­— Я отвлеклась и…

— Ты сейчас могла умереть! Ты это понимаешь? — не унимался он, переходя на яростный крик.

Зачем так орать? Я все прекрасно слышу.

Я начала злиться. Шок отступал.

­— А тебе-то что? Ну, умерла бы, что с того? Зачем спасал вообще?

Яромир моргнул и в его взгляде что-то резко поменялось. Злость куда-то улетучилась. Он шагнул ближе. Мое сердце куда-то провалилось, и в тот же миг Яромир притянул меня к себе и впился в губы жгучим поцелуем — поцелуем, рожденным страстью, злостью, раздражением… и нежностью, невероятным сочетанием, не столько пугавшим, сколько завораживающим.

Я приглушенно ахнула, чем он и воспользовался, углубляя поцелуй. Меня никогда так не целовали! Попытки Матвея и рядом не стояли с сокрушительным поцелуем Яромира. Он целовал совсем по-другому, будто изучал меня, пил и не мог насытиться. От движений его языка меня охватила дрожь, от которой подкашивались ноги. Я задрожала всем телом, но вовсе не от холода.

— Совершенно бы не расстроился, — прошептал он, вдруг неожиданно отстранившись. Его глаза вновь вспыхнули гневом.

Мои губы все еще гудели от поцелуя, кровь прилила к лицу. Я была уверена, что, если он прикоснется ко мне снова, я не смогу продолжать в том же духе. И не важно, что какая-то часть меня дрожала от желания. Больше всего на свете мне хотелось снова ощутить его руки на своих плечах. Я испытала странное сожаление, что все закончилось.

— Зачем ты это сделал? — прошептала я.

— Захотел и сделал.

Я вздрогнула от его яростного тона, но упрямо вскинула подбородок.

И чего я еще от него ожидала? Я ощутила, как у меня гневно запылали щеки. Я, что было сил, залепила ему пощечину.

Яромир никак не отреагировал на удар. Показалось, что он не нанес ему совсем никакого ущерба. Как жаль. Мужчина лишь сверлил меня гневным взглядом, его дыхание было тяжелым и прерывистым. Казалось, он с трудом сдерживает себя, чтобы не встряхнуть меня как следует.

— А вот это было лишнее, — процедил он, сверля меня глазами. — Нам пора.

В ответ я была готова расчленить его взглядом. Что все это значит? Возмущение снова закипело в моей груди.

— Какой же ты наглый и отвратительный! Не смей больше прикасаться ко мне.

— С удовольствием больше никогда не прикоснусь, — отрезал Яромир.

— Я тебя ненавижу!

Яромир сжал кулаки, его лицо исказила гримаса ярости.

— Ненавидишь? — прорычал он. — Ты даже не представляешь, насколько я ненавижу тебя саму! Твоя глупость и безрассудство чуть не стоили тебе жизни. Неужели ты настолько не ценишь себя?