— Ты сильно пожалеешь, Добромир, — сказала она мне голосом Иоланы

Всё ещё находясь в сетях кошмара, я почувствовал, как кто-то тряс меня за плечо.

— Добромир!

— Что с Иоланой? — были первые мои слова. — Что с ней?

В непроглядной тьме я словно и не открывал глаз.

— Выпей воды, — голос Асанны привёл меня в чувство.

Я оторвал голову от подушки, чтобы сесть. Протянул руку, шаря вокруг, как слепой. Мои пальцы нащупали кружку в холодной ладони Асанны.

— Ты замёрзла?

— Испугалась, — её голос был взволнован, — ты так громко стонал, разбудил меня. Тебе приснилась Иолана?

Зубы слегка стучали о край кружки, когда я глотнул воды.

— Не знаю. Полежи со мной.

Кажется, я вёл себя как ребёнок, боящийся темноты. Отчасти это было так, Миру не нравилась тесная комната и непроглядная темень. Ему не нравились мои мысли, я отчётливо чувствовал его недовольство. Хорошо, если бы так. А если всё гораздо хуже? Надо сказать, в тот момент я не осознавал насколько.

— Иолана сама выбрала свою судьбу. Нельзя удержать того, кто не любит.

— Я ей так и сказал. Но это было жестоко.

— Смотря, с какой стороны посмотреть.

— После разговора Иолана чуть атриум в Энобусе не снесла, когда взлетала. Кричала, что всех ненавидит. Хотя ненавидела одного меня. Только меня.

— Понимаю, это неприятно.

Асанна наощупь забрала кружку у меня из рук, допила оставшуюся воду.

— Иолану не вернуть. Надо думать, что делать дальше. Теперь нас четверо в одной лодке.

Ну да, рядом Соня. Думалка работала не в том направлении. Проблема оказалась гораздо шире, чем виделась вначале.

Утро наступило слишком рано, с тяжелой головой я вышел на маленькую кухню. Там уже кашеварил Эрвин. Шторы на кухне были открыты, окно находилось с противоположной стороны улицы, упиралось в глухой высокий соседский забор.

— Доброе утро. Как спалось? — спросил Эрвин.

— Не очень, — буркнул я. — Я бы не хотел отсиживаться в доме. Нам надо найти единомышленников.

— Как раз наоборот. Чем меньше людей о нас знает, тем лучше. Не стоит никого не искать.

— Почему?

— Любого подозрительного хватают и тащат на Мерку. Он предаёт сообщников, и тюрьмы пухнут от количества бунтовщиков. И самое главное, раз они схватили Мечислава и Авивию они знают про Соню. Любой, кто замешан с ней в какой-либо связи, автоматом преступник.

— Опасная ситуация, ты прав.

— Больше скажу. Свора Старха не гнушаются самыми мерзкими методами, они забирают в Калитку драконов бунтовщиков.

От этих слов я дёрнулся, в глазах возникла пелена, в ноздри ворвался яркий запах человеческой еды. Эрвин внимательно посмотрел на меня.

— У тебя зрачок как бритва, и радужка золотая. Тебе надо научиться сдерживаться – это очень заметно.

Восстанавливая дыхание, я сморгнул как будто кожистыми веками. Известия о драконах мгновенно вскипятили кровь.

— Они Грома…истязали.

— Где он сейчас?

Я словно придавил Эрвина взглядом.

— В драконьей Пустоши.

Мы надолго замолчали.

— Во мне его кровь. Где ваши драконы?

— Соня увела их к Горынычу на вольные хлеба.

— И Лару?

— Всех. Лару, Дюка, Яго. Мы не могли рисковать драконами.

В комнате появилась Соня в одежде городской жительницы Энобуса: светлой блузке с длинными рукавами и жёлтой широкой юбке ниже колен, перехваченной широким поясом на талии. Соня пахла свежестью солнечного утра и росой на стеблях трав, мои ноздри вобрали её запах, сердце кольнуло тупой иглой.

Чтобы перебить ненужные мысли я спросил:

— Где Ася?

— Умывается, сейчас будет.

Соня легко поцеловала Эрвина в щёку, он что-то шепнул ей на ушко, я отвернулся, не желая смотреть на их нежности. Эти двое любили друг друга и не скрывали своих чувств. Дракон недовольно рыкнул внутри, он хотел видеть Асю, а не ловить звуки за спиной.

— Доброе утро всем.

Появление Аси я встретил с неимоверным облегчением. Её присутствие разорвало любовные перешептывания Эрвина и Сони. Все вместе они быстро накрыли на стол. Мы сделали вид, что заняты едой, как ещё объяснить неловкое молчание, накрывшее нас своим куполом.

— Что сегодня предпримем? — спросила Ася.

— Думаю ближе к вечеру проникнуть в Калитку, — ответила Соня. — Там сейчас много драконов. Попытаюсь их вытащить. Надсмотрщики к ночи открывают купол для проветривания. Если отодвинуть решётки на клетках, драконы смогут улететь.

— Зачем такой риск, — Асанна нахмурилась, — это опасно.

— А что безопасно? В доме прячемся, наружу выходим, когда стемнеет, с людьми не общаемся, чтобы не привлечь внимания. Скоро будем бояться любого шороха.

— Расскажи, как ты перемещаешься. Что для этого нужно? — спросила Асанна.

— Четко, в деталях представлять место или человека.

— Нельзя сейчас раскрывать наши козыри, — жестко сказал Эрвин, глядя на Соню. Если они поймут, что появился дверник, сделают всё возможное, чтобы поймать тебя.

— Сколько дней нам ещё ничего не раскрывать? — Соня стукнула кулаком по столу. — Я слышу их голос, чёрт возьми. Пепел Клааса стучит в моё сердце.

Мы уставились на Соню, первый раз я видел её в таком состоянии. Никто из нас не понял, про какой пепел она говорит.

— Клаас – чей дракон?

Пол подо мной словно содрогнулся, качнулись стены. Многократно усиленная звуковая волна заставила меня содрогнуться. Где-то в смертельной судороге бился дракон, от его рёва мы застыли, чтобы следом вскочить в едином порыве. Мы с Соней посмотрели друг на друга. Словно судорога прошла по её лицу. И я понял, кто стучится в моё сердце.

— Это где-то в центре.

— Добромир, плащ, очки! — Асанна бежала следом, держа в руках, мою амуницию. Я иногда слишком быстро менялся, не контролируя себя, Ася знала мою особенность.

Народ двигался по улицам, вливаясь со всех сторон как ручейки в людскую реку, набирающую скорость. Я уже бежал, крепко держа Асанну за руку. Она задыхалась, схватилась за бок, но я не мог дать ей передышку, был уже на грани. Голос дракона на площади, его хрип рвал мою человеческую оболочку. Если бы не сумасшедший бег и Асанна, не отпускающая меня, наверное, я бы уже взвился драконом над людским водоворотом.

Толпа была огромной, заполонила всю площадь, люди лезли на крыши близлежащих домов, свешивались гроздьями из окон и балконов. В центре площади возвышался помост, на котором шла экзекуция. Громадная туша дракона горой возвышалась в центре, а недалеко от неё к столбу был привязан какой-то обугленный человек.

Пробивая себе дорогу к помосту, я двигался в толпе словно одержимый.

— Дорогу! Дайте пройти! Пропустите!

Ничего не видя рядом с собой, я смотрел только на возвышение. На человека без признаков жизни я глянул мельком, похоже, дракон сжёг его огнём от ярости, когда его стали истязать. Двое палачей в защитных костюмах со специальными ранцами за спиной с двух сторон опускали вспыхивающие плети на истерзанную шкуру дракона. Вокруг помоста плотным кольцом стояли гвардейцы.

— Стой, — я услышал испуганный голос Аси.

Мы неотвратимо приближались к помосту, сердце грохотало в ушах. В тот миг, когда я узнал дракона, я выпустил руку Асанны. На помосте лежал Гранит, тёмно-серый дракон одного из сильнейших гонщиков современности Вериглы Могучего. Их тандем почти на всех гонках входил в тройку лидеров, и сейчас монстры в серебряных костюмах убивали Гранита. Ярость затмила глаза.

Я превратился в сгусток агрессии, словно воин-смертник, бросился вперёд, забыв обо всём вокруг. Меня вела неистовая жажда растерзать тех, кто равномерно опускал горячие плети на прикованного цепями Гранита. Оттолкнув мешавших мне людей, я сбил с ног двух гвардейце и с места вспрыгнул на помост. Мне не нужны были ступени, Гром вёл меня, дав моему телу неимоверные силу и ярость. Его тоже били плетьми.

Одним слитным движением я выдернул плеть из руки ближайшего палача и захлестнул удавку на его шее, дёрнул, услышав явственный хруст. Сзади раздались крики. Вскочив на шею дракона, который лежал, распластавшись на помосте, я издал сумасшедший крик. Пощады не будет!