Второй палач, увидев меня, размахнулся, послав плеть на мои плечи. Я поймал ненавистную тварь голыми руками, выдернул её из рук убийцы. Моя быстрота реакции и нечувствительность к боли была запредельной. По телу прошел мощный разряд, он лишь подстегнул мою ненависть. Перехватив плеть за рукоятку я нанёс палачу смертельный удар. Он упал, а я хлестнул его, не помня себя от ярости.

— Не стрелять, — крик, усиленный рупорами площади, ввинтился в уши.

Самое время распустить крылья и взвиться в небо, круша врагов когтями и крыльями, но я ещё не увидел своего злейшего врага, который устроил казнь. Вокруг были только исполнители его чёрной воли.

Я оглянулся вокруг, в крови бесновалась лава.

— Старх! Трус! Выходи! Тварь ползучая!

— Добромир, — хрипящий голос справа. Человек-головёшка у столба

Веригла!

Он стоял почерневший от копоти в истлевшей одежде, слёзы чертили светлые дорожки на чёрных щеках. Мужчины плачут, теряя своих драконов, это правда. Во мне вскипела такая буря, что, спрыгнув с дракона, я мгновенно оказался около столба и руками разорвал верёвки, сковавшие тело могучего Вериглы. Людская зависть непомерна, сегодня ты был героем, тебя носили на руках, а завтра распнули на потеху тех же людей.

Веригла шагнул к своему дракону, упал перед ним на колени. Со всех сторон на помост взбирались гвардейцы, я крепче ухватил плеть. Без ранца она имела только ударную силу без горячего разряда, и я хлестал ею по незащищённым головам, отгоняя от себя противников.

— Взять живым!

Над головой просвистела сеть, я успел сгруппироваться, кувырком резко уйти от неё, вскочить. Удар, разворот, ещё удар. Не останавливаться ни на миг, отклониться, сбить врага с ног, не подпустить к себе, не заметить боль в обожженной спине. Кто-то достал сзади. Хотелось рвать головы, выпустить когти, но я ждал Старха, чувствуя его присутствие где-то рядом. Две сети просвистели над головой одновременно, спеленали меня как младенца, повалили на помост. Старх Лютый не появился.

Человеческое море вокруг кипело, только сейчас я заметил, как на гвардейцев кинулась толпа. Веригла не пришёл мне на помощь, сидя над головой дракона, он оплакивал его смерть. Я чувствовал, Гранит умирал.

Спеленатого по рукам и ногам, меня поволокли прочь от помоста. Люди напирали со всех сторон, гвардейцы, отбиваясь от толпы, тащили меня в здание Высотомера. Мелькнуло перекошенное лицо Верга. Значит, это он командовал гвардейцами.

Крики людей становились всё громче, раздались предупреждающие выстрелы. Гвардейцы ожесточённо пробивались к входу в здание, заслоняя меня своими телами. Хотелось обернуться в зверя, но я медлил, ища глазами Старха. Где эта сволочь?

Ненависть – бесконечная, огненная окунула меня в кипяток, захватила в капкан мою сущность. Задыхаясь от гнева, вдыхал полной грудью запах крови Гранита. Его кровь, кажется, въелась в поры, взывая к отмщению, я не утолил свой гнев.

Впереди только война – черная сила моего сердца открыла передо мной эту бездну. Кровь, человеческие жертвы, толпы обездоленных людей, паника, голод, разрушенные города – начав войну, отступить будет невозможно.

Я оглянулся назад, понял, что вижу лишь размытое пятно на помосте и колыхающиеся тёмные волны вокруг. Как будто кто-то извне открыл проход в мою звериную часть, острым клинком вспорол преграду, влил в кровь сумасшедшую ненависть.

Вокруг дрожало марево, когда меня втащили в здание, оставив позади крики разъярённой толпы, грохот выстрелов, женские визги. Хотелось поставить на паузу, заморозить весь мир, вдохнуть холодный воздух ясности. Это не тот путь, который я хотел выбрать, но у меня словно уже не было выбора. Темная часть побеждала светлую, нарушила баланс моих миров.

Мне бы передышку, чтобы подумать, отдышаться, очухаться.

Через огромный светлый холл меня приволокли в священный для всех верховенцев зал Меры. Высотомер вырос передо мной как последний рубеж перед выбором. Гвардейцы, не останавливаясь, не снимая сети, под гортанные команды Верга протащили по ступенькам на пьедестал и бросили в прозрачную кабину. Я оказался внутри Мерина, перед которым раньше падал ниц любой верховенец, страха не было.

Высотомер, в основании которого лежал Оракул – камень кругляшей, вынуждал каждого говорить правду, но я жаждал других ответов. В этом камне хранилась мудрость веков. Привалившись к прозрачной стене кабины, я задал вопрос. Кабина поехала вверх, и меня словно молнией прострелило пониманием.

Правда была в том, что украв камень, верховенцы нарушили равновесие. Мой отец – правитель Верховии, послал меня договариваться с кругляшами, чтобы узаконить воровство. Он знал, что идёт против высшей справедливости, но не видел выхода. Он нарушил вечный закон, поэтому власть не удержалась в его руках.

Усиленный рупором голос Верга нарушил монотонный шум подъёмного механизма.

— Поднимай под купол.

Ему отозвался ненавистный голос убийцы.

— Сейчас этот говнюк всех сдаст.

Склонив голову, насколько позволила сеть, я наконец-то увидел эту мразь – Старха Лютого, уверовавшего в свою безнаказанность. Отвратительная лысая голова, венчавшая короткое тело уродца, так выглядел он сверху. Лютый хотел одним махом избавиться от соперника, убив Гранита, и запугать людей. В груди петардой взорвалась ненависть.

— Ты – труп, Старх. Тру-уп!

Мой рёв раздался прежде, чем он открыл свой гнилой рот.

— Заткнись, Добромир. Скоро пойдешь кормить червей, как Веригла.

И всё-таки в его голосе я уловил страх. Он боялся, как шелудивый пёс поджимал хвост и скалил зубы. Старх знал, ему не будет пощады, я уже видел его агонию. Он скоро станет добычей моего дракона, сколько бы не прятался за чужие спины и не отдавал свои ублюдочные приказы.

— Шакал! — заорал в ответ.

Нет, нельзя. Нельзя позволять дурных эмоций. Надо сосредоточиться, сейчас они начнут задавать вопросы, а у меня до сих пор нет плана.

— Открыть купол, — прозвучала команда снизу.

Полукруглый купол здания Высотомера начал открывать свои створки, как огромная ракушка. Высота имела над верховенцами огромную власть, как и прежде. Многие освободились от боли при снижении, но высота – осталась наркотиком для жителей. Высотомер же усиливал эйфорию высоты во сто крат, он же заставлял говорить правду, открывать тайные помыслы и желания.

Навалилось чувство вины, я бросил на площади Асанну, забыв обо всём. Если с ней что-нибудь случится, я себя никогда не прощу. Сомнения, тоска, разъедающая мозг ненависть – сколько я прошел с тех пор, чтобы оказаться здесь. Высотомер вытаскивал из меня всё самое тёмное: страхи, гнев, вину. Когда-то это уже было. В лесу у ведьмы.

Не сдамся!

Лифт Высотомера достиг крайней высокой точки. Я стоял в прозрачной капсуле над куполом здания, окруженный со всех сторон моей любимой стихией. Только стенки кабины отделяли меня от неё. Небо – это не пустота. Пустота бывает в сердце – вот это страшнее всего. В моём сердце никогда не было пустоты.

Голос Старха выкинул в реальность.

— Почему не активируется печать?

Нужно выиграть время. Пусть знают, что меня стоит беречь.

— Она связана со мной.

— Ты хочешь сказать, она завязана на твоей ауре?

— Да, отец привязал её ко мне. Я должен был заключить соглашение с кругляшами и скрепить его печатью.

— Где сейчас твой отец?

— Не знаю.

— Ты дверник?

— Нет.

— Ты знаешь дверника?

— Да.

— Кто это?

Высотомер загудел, меня собирались спускать вниз, и я, наконец, понял, что нужно сделать. Мне был дан знак не единожды. Именно я должен восстановить равновесие, для этого дана вторая ипостась, мощь дракона. И самое главное я сумел сохранить в теле зверя человеческий разум.

Разорвались сети, словно тонкие паутины, разлетелись осколки кабины, крылья разбили её мгновенно. Когти вцепились в пол, сорвав его со всей дурной силы. Я добрался до Оракула.