Набрав воздуха, я нырнул и под водой подплыл к берегу, по-пластунски выбрался на сушу, и, пригнувшись, рванул к дереву, где оставил рюкзак. Развязав веревку, в потайном непромокаемом кармане нашарил плоскую круглую коробку из специального сплава – имперскую печать. Недалеко от меня раздался шорох. Обнаружили. Что ж, пусть подходят, а я пока оденусь. Голому человеку несподручно махать руками, да и одежда моя непростая, в неё вплетены специальные защитные нити.

— Отдай печать, Добромир, — послышался голос Старха совсем рядом.

Он появился из-за дерева, теперь мы видели друг друга. Подбросив на руке печать, я со всего размаху бросил её в Старха. В тот же миг ко мне кинулись четыре человека. Нож в руке работал без остановки. Почти сразу я достал двоих. Они отступили. В ближнем бою я выигрывал за счет мгновенной реакции и быстроты. Я стоял как зверь, окруженный охотниками, по лицу из рассечённой брови бежала кровь, запах которой только сильнее распалял меня.

— Отойти!

В руках Старха появился огнестрел. Да, ладно! В миллисекунду до выстрела я, метнулся к ближайшему наёмнику, сжимая в объятиях. Пуля вонзилась в дерево, тесак охотника чиркнул по рёбрам, но мой нож был быстрее, проткнул беднягу словно жука. Крик наёмника потонул в грохоте второго выстрела. Моё чуткое ухо уловило ещё один звук. Ася! Вскрикнула. Я оттолкнул обмякшее тело, полоснул ножом попытавшегося преградить мне дорогу наёмника и бросился в лес. Охотников надо как можно быстрей увести отсюда.

Петляя между деревьями, устремился вглубь. В спину полетело несколько выстрелов, снеся ветки над головой. И всё же я быстрей. Двое раненых, которых им придётся тащить за собой, дают мне фору.

Чувства обострились, я прекрасно ориентировался на местности, словно у меня в мозгу была встроена карта. Направление к стоянке выбрал безошибочно, даже не задумываясь. Страх за Асанну придавал мне сил, а злость на Старха заставляла мчаться во весь опор. Туман начинал рассеиваться, но лес пока маскировал меня.

На стоянку я прибыл быстрее группы преследователей. Драконов сторожил огромный бородатый верхотур, с глубоко посаженными тёмными глазами, напоминающий матёрого медведя. Бородач наверняка, слышал выстрелы, и теперь напряженно оглядывался, стоя внутри круга драконов. Против меня он не мог применить огнестрел. На звук выстрела драконы реагируют так, что не дай пустошь, быть в это время рядом с ними.

Три дракона (я не ошибся, определяя их количество на слух) стояли на толстых когтистых лапах, нервно поводя мордами. Отдалённые выстрелы в лесу взволновали их, бородач усмирял чешуйчатых, охаживая их бока заострённой палкой – каюром.

Самый простой и быстрый способ увести за собой преследователей, улететь отсюда. Запах драконов, их мощная энергетика неожиданно подействовали на меня успокаивающе: пульс замедлился, дыхание выровнялось, желание убивать исчезло. От одного настроения к другому я перешёл за несколько секунд и принял решение. Дракона бородатого верхотура я вычислил, не задумываясь, в подсознании мгновенно нашёлся ответ. Перекат по земле к крюку, к которому закреплен дракон, рывок в седло и уздечка у меня в руках.

Бородач бросил каюр, схватил арбалет и наставил на меня.

— Стой! Стреляю!

Я направил дракона грудью на верхотура. Попробуй выстрели в своего дракона! Бородач попятился, его лицо перекосилось от злости. Дракон для наездника не только средство передвижения, дракон – это часть наездника, и связь между ними гораздо выше той, что наблюдатель видит со стороны. Убить своего дракона – как отрезать собственную руку. Кому, как не мне, знать об этом.

Чешуйчатый товарищ бородача, свирепо огрызаясь, тем не менее, послушался меня и поднялся в небо. Арбалетный болт уже не грозил, мы взлетели довольно высоко. Надо увести бандитскую шайку от места, где я оставил Асанну.

Погоня меня не пугала, моё лётное мастерство не стало хуже ни на йоту. В Овечечке я почти каждый день летал с Громом. В окрестностях Муравки я тренировал резкие спуски, в горах рыскал по каньонам, на скорости гонял по узким щелям между гор. Если Старх вызовет подмогу, а он обязательно это сделает (местность прочёсывали несколько групп одновременно), я рассчитываю хорошенько их вымотать прежде, чем... Не стоит выдумывать исход, это отвлекает, мешает мне быть здесь и сейчас.

Стремительный взгляд назад. Два дракона поднялись в небо. Быстро они.

Что-то не так. Оглянулся. И замер….

Миг внезапно растянулся в вечность. Воздух застрял в лёгких, сердце сдавило в ледяных оковах и тут же вспыхнуло огненным факелом.

Асанна! Раскачивается в сетке под брюхом дракона. Вцепилась руками в веревочные ячейки, смотрит на меня.

Кто в седле?

С-с-с-старх с-сука, мухомойка (вонючая задница – прим. автора)! Ухмыляется самой подлой из своих улыбок. Ликует. Обложил меня со всех сторон.

***

Уровень ненависти вскипятил кровь, побив все предыдущие пределы. Без раздумий, метаний, без взвешенных за и против — щелчок в голове, и выбор сделан. Дракона я резко развернул, круто сменил направление и погнал на противников.

Арбалетный болт просвистел в опасной близости от моей головы. Охотник на втором драконе из-за спины наездника торопливо вкладывал в арбалет очередной болт. Я шёл на таран, приближаясь к ним. Драконы сближались с огромной скоростью. Рывок. Дракон бородача, направляемый мной, взвился над ними, я коршуном рухнул на спины противников. Карающий нож с двух ударов поразил злодеев, я вытолкал их из седла, не забыв ухватить арбалет, вцепился одной рукой в узду, посылая дракона вдогонку за Стархом. Возмездие в моём лице неотвратимо приближалось. Я сотру ухмылку с его ублюдочного лица.

Много раз мы были с Лютым соперниками. Старх всегда играл грязно: мешал гонщикам резкими манёврами, травил слабых, провоцировал драки, зло насмехался. С ним никто не связывался, зная его злопамятность и гнилую натуру. С того времени ничего не изменилось.

Мои пальцы словно крючья вцепились в уздечку, я гнал дракона, предчувствуя ужасное. Сетка с Асанной под брюхом Марса раскачалась от безумной гонки. Интуиция взвыла сиреной, паника затопила меня, я гнал дракона, бил его в бока, орал как безумный и не успевал.

— Старх!

Взвыл по звериному, заранее зная, что меня ждёт в ответ. Мой голос на секунду остановил ублюдка, и в следующее мгновение сетка с Асанной полетела вниз. Мои душа и тело рванулись за ней чуть раньше, чем Лютый отцепил сетку от седла.

— А-а-а!

Голос Асанны впился в сердце. Мы падали в бездну. Дракон рычал, я ломал его сопротивление, стегая его арбалетом. В моих глазах была только сетка, стремительно падающая вниз и зелёный массив леса, приближающийся с каждой секундой.

— Подтянись за веревки!

Собственный голос испугал меня.

Над верхушками сосен я успел схватиться одной рукой за сетку, предотвратив её свободное падение. Меня рывком выдернуло из седла, дикая боль прострелила сустав, я схватился второй рукой, обнимая Асанну. Мы падали, ломая ветви, намертво вцепившись друг в друга. Нас крутило, вертело, сетка цеплялась за ветви, снижая скорость, в глазах бешено мелькал калейдоскоп из буро-зелёных картинок. Земля приняла меня в твёрдые объятия, по ощущению превратив внутренности в кашу. Успев сгруппироваться, я извернулся так, чтобы Асанна упала на меня. Она не потеряла сознания, только смотрела, не мигая, и тряслась, не в силах унять дрожь. Её пальцы сквозь сетку вцепились в мою куртку, словно их свело судорогой.

От шока и боли мы намертво скрутились узлом. Сердце проламывало грудную клетку, дыхание вырывалось со свистом, уши словно заложило ватой. В мою грудь в диком ритме билось такое же колотящееся сердце. Выражение лица Асанны с широко открытыми глазами, зрачок которых затопил всю радужку, можно было назвать безумным — остановившийся взгляд, трепещущие ноздри, дрожащие губы, бисерины пота на лбу.

Мы громко, часто дышали, лежа в безмолвии, целую вечность, понемногу приходя в себя. Боль в теле затухала. Асанна с трудом разжала онемевшие пальцы, отпустила мою куртку