Он подался вперед, заглядывая мне в глаза с каким-то безумным напряжением:

— Скажи прямо, Николай. На чьей ты стороне?

Его вопрос повис в воздухе, налитый невыносимой тяжестью и бременем выбора.

На чьей же действительно я был стороне? Отступники, Антоновы, Тайная Полиция, да и внутри отступников все было не так просто. Каждый преследовал какие-то свои цели, а я повис между всеми ними.

Медленно, тщательно взвешивая каждое слово, я заговорил:

— С самого начала я на стороне своей семьи. Матери… — сделав паузу, все же добавил. — И отца. Дорогих мне людей. И я делаю все для их безопасности.

— Когда-то твой отец сказал мне одну очень важную вещь: у мастера масок не может быть сторон. Он не служит никому, кроме своего ремесла и собственного пути. Это было буквально за пару дней до того, как он пропал, представляешь?

На лице Василиска не дрогнул ни единый мускул. На смену напряжению пришло какое-то странное спокойствие. Он откинулся на спинку кресла и несколько раз медленно кивнул:

— Что ж, прекрасный ответ… Я верю тебе, Николай. Как и верю в то, что ты знаешь, что делаешь.

Он поднялся, жестом отпуская меня:

— Ступай и отдыхай. Сегодня был тяжелый день, а завтра с самого утра нам предстоит долгая дорога. Дворецкий покажет тебе выделенные покои.

В эту ночь мне почти не спалось. Я ворочался с боку на бок, все думая о том, кто же на самом деле прав? Сторон так много, но надо ли занимать одну из них? Может и вовсе пойти своим путем. В груди все сжималось от предчувствия чего-то огромного и неизбежного.

Утром, едва забрезжил первый солнечный луч, меня уже разбудили и предоставили новый костюм. Василиск ожидал меня на выходе, облаченный в строгий черный костюм и длинный плащ. Я с удивлением отметил, что при нем не было привычной охраны — лишь водитель поджидал в машине у крыльца.

Не проронив ни единого лишнего слова, Кирилл Андреевич жестом велел мне следовать за собой. Мы прошли мимо вестибюля и вышли наружу, к машине.

— Поездка предстоит долгая, — произнес Василиск, глядя в окно.

Вскоре мы оставили позади поместье ехали через всю столицу по окраине, прошло более трех часов.

Остановилась машина где-то далеко за городом, у лесной тропы. Но на этом путь не закончился. Мы с Василиском последовали по ней, глубже в лес.

Кирилл Андреевич вел меня сквозь буреломы и подлесок. Там, среди истрепанного кустарника, едва виднелись очертания старой калитки.

Василиск молча приложил ладонь к металлическому распятию, что венчало эту дверцу, и меж кривых перекладин пробежала рябь силового поля. Едва оно успокоилось, мужчина с видимым облегчением потянулся к замку.

— Даже не знаю, как тебе все это объяснить, — произнес он раздумчиво, отворяя калитку. — Пожалуй, будет лучше если ты все увидишь своими глазами.

Мы вышли на укромную лесную опушку, за которой виднелись болотные топи. Влага конденсировалась в тумане, клочья которого едва успевали рассеиваться на солнце.

Прямо перед нами возвышался одинокий дом — приземистая деревянная постройка, увенчанная остроконечной черепичной крышей. Вокруг нее простиралась заросшая клочьями седой осоки поляна, на которой медленно чадил висячий дымок от лачуги.

У калитки дома стояла внушительная фигура в длинной темно-алой мантии. При нашем приближении она обернулась, приветливо взмахнув рукой. Даже сквозь капюшон я узнал главу Дома.

— Здравствуй, племянник. Ты как раз вовремя, — раздался непринужденный голос Лазаря Антонова, на что Василиск кивнул и поприветствовал в ответ.

Я встретился с ним взглядом, вдруг охваченный неясным предчувствием.

Он кивнул мне в знак приветствия и жестом предложил войти в дом. Я переступил порог. А сердце все безумно колотило, будто бы сейчас случится нечто страшное.

…и в тот же миг оно замерло в груди, а все мысли разом покинули меня.

За дверью одинокого дома, стояла внушительная фигура человека в широкополой шляпе и длинном дорожном плаще. При виде меня он кивнул. И в тот миг, когда встретился с его пристальным изучающим взглядом, то понял, что вижу перед собой отца…

Александра Арсеньева…

— Вижу, что тебе пришёлся по нраву мой подарок. — даже не поздоровавшись, заговорил отец. — Значит, я не ошибся. Ты смог это сделать. Что же, давай посмотрим, насколько хороша легендарная маска, чей рецепт передавался в нашем роду на протяжении трёх сотен лет.

Сказав это, отец провёл рукой по лицу, на пальце вспыхнул артефакт создателя, и его шляпа разлетелась на лоскуты, разорванная величественной золотой маской дракона. Вокруг него мгновенно появилось пламя и покатилось во все стороны, уничтожая всё на своём пути.

В последний момент я успел надеть маску шута, сейчас точно не до выбора конфигурации. Аквамарин поделился со мной силой, окружив тело водяным покровом, и атака отца ничего не смогла мне сделать. Зато хибара, в которой он меня поджидал, перестала существовать.

Сила этого пламени была невообразимой. Старые доски сгорали за мгновение, оставляя после себя Лишь пепел. Через пару секунд мы стояли на открытом пространстве.

— Неплохо. — произнёс отец и медленно начал подниматься в воздух. — А что ты ответишь на это? В какой степени смог адаптироваться к оставленным мною самоцветам?

На этот раз никакого огня не было. Голова дракона запрокинулась назад, междуего рогов начало зарождаться свечение, и вскоре в небо устремился ослепительный росчерк, который взорвался где-то в вышине, создавая едва различимый белёсый купол.

Понятия не имею, какого размера был этот купол, но он точно накрыл лесок, в котором мы сейчас находились. А когда края купола коснулись земли, перед глазами вылезла надпись.

Активирована ультимативная способность маски Золотого Дракона — Зона Охоты.

В зоне охоты все способности других масок снижены на 80%. Способности самоцветов снижены на 50%. Способности Золотого Дракона увеличены на 20%. Также он получает полную неуязвимость от физических и стихийных атак.

Желаете нейтрализовать способность — Зона Охоты? С текущим уровнем мастерства вы сможете нейтрализовать действие Зоны Охоты на 0,34 секунды

Раз так мало, то нельзя пока использовать эту способность. Боюсь, что второго шанса у меня не будет. Ну а то, что все характеристики снижены, так ничего страшного. Всё равно я не могу пользоваться полной силой самоцветов. Даже не могу тем, что осталось после урезания их на 50%.

Мне даже стало весело. Хотя, казалось бы, столько не видел отца и при встрече он нападает на меня. Проснулся азарт, который я испытывал во время боя с Лебедем. Тигр рвался в бой. А Теневой шут радостно хихикал, где-то внутри. Он предвкушал отличную битву, и возможности заполучить в свою коллекцию образ маски отца.

— Неужели ты уже решил сдаться? Не разочаровывай меня, сын. Арсеньевы не такие слабаки.

Лёгкий взмах рукой, и в мою сторону устремилось с десяток огненных копий. Ерунда. Герман со своими камнями отлично подготовил меня к подобному. Даже не пришлось прибегать к помощи маски. Смог увернуться от каждого копья, а одно и вовсе попытался перехватить и бросить обратно в отца. Но огонь потух, стоило ему соприкоснуться с водяным покрытием.

Даже сам, не желая того, я вновь создал много пара. Понятия не имею, что хочет от меня отец, но атакует он на полном серьёзе. Поэтому и я не буду сдерживаться. Нужно только подобраться к нему поближе и тогда использовать силу аметиста вместе с бриллиантом тишины. Одного удара мне будет вполне достаточно.

Пар продолжал скрывать меня от отца. Впрочем, и я его не видел. Но прекрасно помнил, где он должен находиться. Несколько водяных капель сорвались с моих рук и устремились в то место. Сам же я уже давно был в движении, заходя к отцу слева. Максимально ускорился, благодаря сапфиру и подогнал себя изумрудом, из-за чего едва не свернул себе шею, попав левой ногой в яму.

Той самой, что была ранена червём. Резкая боль прострелила её, я же вытянул перед собой руки и создал воздушную волну, которая не только не позволила мне долбануться лицом об землю, но и вернула в вертикальное положение. А ещё она разогнала пар, чтобы я увидел, вернее, не увидел отца.