Его ладонь скользнула по спине девушки к застежке бюстгальтера. Кружевной лиф полетел куда-то на пол, а Ян уже деловито примерялся к брюкам. Молния оказалась ему в диковинку, но он управился с ней с небрежностью профессионала. Ухватился за пояс и властно потянул джинсы вниз.

Он даже не пытается скрыть свое нетерпение, Эмили слышит, как тревожно трещат нитки, кажется — еще немного, и ткань порвется, если посмеет хоть на миг проявить непокорность и за что-нибудь зацепится по пути. Мгновение, и девушка остается обнаженной. Сердце в груди колотится так, будто готово вырваться сквозь мешающиеся ребра.

Она смотрит ему в глаза — бездонные озера первозданной тьмы — и чувствует, что окончательно теряет волю. Все что она может сейчас — отвечать на его поцелуи, которые становятся все более дерзкими и непристойными.

Ян не был нежным, нет. Его руки порой до боли сжимали беззащитное тело, но эти прикосновения почему-то доставляли девушке невыносимо болезненное наслаждение. И когда он вошел в нее — резко, грубо, Эмили застонала, прикусив губу — до крови. Ян остановился на секунду и с жадностью, в которой не было ничего человеческого, тщательно слизал языком алые капли.

— Ты же сама этого хотела, моя пташка.

Голос, такой по-ледяному спокойный, еще один контраст с движениями, наполненными дьявольской страстью. А это слово — моя. Как заклинание, накладывающее печати вечной покорности этому исчадию ада.

Эмили было все равно. Был ли в том повинен опиумный дым, или что-то иное — в тот момент она правда чувствовала себя принадлежащей ему без остатка.

Она запрокинула голову, прикрыла глаза и без колебаний отдалась наваждению, накрывшему ее с головой, подобно девятому валу.

Эмили не спала, скорее урывками дремала. В какой-то момент она вынырнула из объятий сна, как выныривают из глубокого омута. Ночной воздух унес из комнаты остатки дыма, и теперь вяло поигрывал легкой тканью занавесок. Ян расслабленно лежал на шелковых простынях, глаза его были закрыты. В тот момент он выглядит таким уязвимым, по-детски беззащитным… но девушка понимала, что это совершенно ничего не значит. Такие люди спят чутко — или спят вечно, третьего не дано.

Она неслышно спустила ноги с кровати и обхватила голову руками. В мыслях навязчиво крутились воспоминания, как бабушка рассказывает маленькой Эмили сказки о злокозненных бесах, что соблазняют беспечных людей щедрыми дарами и льстивыми посулами. “Как защититься от них, бабушка?” — спрашивала девочка, а старушка с улыбкой отвечала: “слуги тьмы не имеют власти над теми, чья душа чиста”. Что же теперь? Она по доброй воле провела ночь с посланцем самого Сатаны — и, господи боже, ей это понравилось! “Бабушка бы не одобрила”, — горько усмехнулась Эмили про себя.

В конце концов, девушка пришла к выводу, что ей не о чем жалеть — святые силы как-то не спешили ей на помощь, а значит нет смысла отвергать подарки зла. И вообще, спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Эмили еще раз оглянулась на спящего Яна и медленно встала. Осторожно прошлась босыми ногами по комнате. Попыталась провести пальцами по одному из мечей на стене — оружие предупреждающе заискрило, видимо его защищала какая-то магия. В комодах неаккуратными стопками лежала разнообразная одежда, в вазе пестрили украдкой выброшенные фантики от конфет — эта забавная мелочь вызвала у девушки понимающую улыбку. Тот самый “сейф” она не нашла, да и не слишком разумно держать его в собственной спальне — место слишком очевидное. Наконец, проверив все, Эмили осторожно приблизилась к сундуку с бумагами. Удивительно, но на нем не было никаких чар. Девушка свободно взяла в руки один из свитков и чуть слышно присвистнула от досады — все записи были на китайском. Только заголовок, написанный резким и отрывистым почерком гласил: “образец номер 22”. Эмили просмотрела еще несколько бумаг — “образец номер 15”, “пришелец номер 4”, “образец номер 2”...

Что это? Заметки исследователя? Коллекционера? Ясно, что под “пришельцами” Ян имел в виду таких же, как она — несчастных жертв пространственных аномалий. Но что такое “образцы”? Он что, опыты над людьми ставит?!

Ян чуть заметно пошевелился, и Эмили, поспешно запихав бумаги обратно в сундук, прилегла на кровать. Ян сонно прижал ее к себе, и девушке ничего не оставалось, кроме как закрыть глаза и все-таки попытаться уснуть.

Ее разбудил стук в дверь. Чуть приоткрыв левый глаз, Эмили наблюдала, как старый слуга шепотом произносит:

— Глава, там к вам Грязный Джим.

Как Ян с явным неудовольствием выбирается из постели, ворча:

— Да что ему надо-то...

Тем не менее он быстро оделся и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Не справившись с любопытством, девушка накинула на себя давешний черный халат, сунула ноги в сапоги и тихонечко прокралась вслед за Яном. Даже удивительно, что по дороге ей никто не встретился. Притаившись за углом, Эмили подождала, пока он войдет в уже знакомую дверь и бессовестно прильнула к замочной скважине.

В плохо прибранном после бурной ночи помещении клуба, закинув ноги на столик, развалился плечистый здоровяк с коротким ежиком волос, чьё лицо крест-накрест пересекали два побелевших от времени рубца. За спиной мужчины переминались с ноги на ногу двое ребят помоложе, видимо, телохранители. Но, судя по взглядами, который они кидали на вошедшего Яна, взяли их исключительно для солидности. Едва тот присел на диванчик напротив, главарь с осуждением произнес:

— Ты зачем моих ребят убил, а? Не по понятиям это.

— Они на меня напали, — безразлично отозвался Ян. — Я защищался.

— А я слышал, всего лишь выразили восхищение красотке, — не сдавался Джим.

— Обещание "уважить мою бабенку" никак не походит на восхищение, — возразил Ян. — Только вот ключевое слово здесь МОЯ. И все, кто попытается её "уважить", будут получать нож в глаз. Я понятно объясняю?

Грязный Джим удручённо покачал головой:

— Вот че ты такой злющий, Ян?

— Я не злющий. Я ценю хорошее воспитание. Мои люди никогда не берут чужое без моего разрешения. А вот ты, Джим, своих распустил.

Здоровяк понял, что переговоры зашли куда-то не туда, и быстро перешёл к делу:

— Но мне все равно убыток изрядный. Кто возмещать будет?

— Сколько?

— Четыре "бусины".

Тут уже Ян возмутился:

— Четыре? За этот сброд? Две, не больше. По одной за рыло.

— Это был молодой и сильный сброд, — поправил Джим. — Три!

Ян кивнул и достал браслет.

— Надеюсь, на этом недоразумение исчерпано?

Эмили поморщилась — каждый раз, стоило ей хоть немного убедить себя, что все еще может быть хорошо, и этот мир почти такой же, как ее собственный… реальность вновь поворачивалась к ней очередной неприглядной стороной: человеческая жизнь в тени сияющего Лондона стоила чуть меньше, чем вчерашнее платье.

— Целые? — Джим на просвет посмотрел каждую, потом перевёл взгляд на руки собеседника.

— Я похож на кидалу? — прищурился Ян.

— Да че ты начинаешь, — поспешно замотал головой Джим. — Не кидала ты, знаю я. Просто странный — эссенцию на колдовство тратишь, как высокородный какой-нибудь.

Слово "высокородный " в его исполнении походило на ругательство.

— Может потому, что я колдую получше многих высокородных?

— Я и говорю — странный, — Джим поднялся, а его сопровождение облегченно вздохнуло. Они сделали, несколько шагов, потом Джим обернулся:

— Мог бы просто морду набить, ты же умеешь.

— Умею, — согласился Ян. — Но не люблю.

Джим безнадежно махнул рукой, и к вящему удовольствию телохранители, наконец, покинул клуб — девушка удачно спряталась за дверью, так что незваные гости ее не заметили. Не обратил внимания и старик, который, пройдя в комнату, доложил куда более боязливо:

— Там из имперской гвардии пришли. Просят выйти....

Его тон навел Эмили на мысли, что развивать успех ей не стоит, и девушка вернулась в спальню.