Дрожа от гнева, вампиресса посмотрела на друга отца.

Не скрывая сочувствия, лорд Фредерик кивнул в знак согласия. Николь захотелось отвесить пару звонких пощёчин прошлой себе, чтобы привести в чувство ту отчаявшуюся девушку, что загнала нынешнюю её в непреодолимые сети интриг и обязательств.

— Но раз ты так хочешь избавиться от моего общества, дорогая, — с ядовитой иронией продолжал Орэ, вновь завладев её вниманием, — едем в императорский дворец, пока не взошла Сортра, и попросим аудиенции через камень призыва, поскольку я не собираюсь тратить ни единой драгоценной минуты на проблемную невесту вроде тебя.

— Ты меня за дурочку держишь? — рассердилась Николь, краем глаза наблюдая, как Ренар и Элиот под присмотром Шарлотты поднимали и переносили бесчувственное тело Кросса в сторону экипажа. — Я никуда с тобой не поеду!

— Другого шанса не будет, — оскалился де Эвиль и понизил тон:

— Мне надоело терпеть твои выходки, Николь. Не разорвёшь помолвку официально — земли и наследие Бертье перейдут ко мне, а любого представителя мужского пола, в чьём обществе ты покажешься, ждёт суд. Если ты боишься, герцог Эрген не откажет в милости сопроводить тебя, правда, милорд?

— Я тебя не боюсь! — огрызнулась вампиресса.

Соблазн освободиться от ненавистного жениха оказался велик, а другой возможности воспользоваться покровительством члена Совета могло и не представиться. Взяв с графини Сен Клэр слово позаботиться о возлюбленном, Николь приняла помощь Старейшины и поднялась в экипаж герцога де Эвиля.

Ещё до рассвета они прибыли в резиденцию императора, где многие столетия хранился камень призыва — древний артефакт с редчайшим зелёным арданием, связывавшим правителя и членов Совета. С помощью перстней, инкрустированных его крупицами, Старейшины могли перемещаться во дворец по первому зову властелина.

В отсутствие повелителя каждый из древних лордов, входивших в Совет, имел право воспользоваться камнем, поскольку Старейшины считались равными друг другу. Орэ и Николь повезло, что один из них согласился сделать им огромное одолжение и рассудить возникшие противоречия, а потому маркиза не решилась отказать мужчинам.

Величественное многоуровневое сооружение из чёрного опала встречало спутников сонной тишиной и спокойствием. На исходе ночи бурлящая придворная жизнь исчерпывала себя, и утомлённые кознями аристократы расходились восполнять силы.

В центральной галерее безмолвие сгустилось, обволакивая, как плащ из тяжелого бархата, и стук собственных каблуков показался Николь оглушительным.

Будущий бывший жених и представитель Совета бессловесными тенями сопровождали её, пока герцог Эрген не пригласил их в один из кабинетов императорского дворца, временно переданных в распоряжение членов правления.

— Я призову собратьев, — сказал лорд Фредерик, прикрыв дверь. — Лишь император Полночной империи и Старейшины имеют право войти в Зал призыва, так что прошу вас подождать здесь. Ваша тёмность, кто именно засвидетельствовал помолвку?

— Не торопитесь, герцог, — улыбнулся Орэ, но его лицо не утратило хищности черт. Серебро всё ещё отравляло тело вампира — догадалась Николь. — С вашего позволения я хотел бы сказать невесте несколько слов на прощание.

— Не оставляйте нас наедине, — попросила маркиза, глядя в тёплые карие глаза Старейшины. Жених утратил её доверие, во второй раз нарушив данное слово.

Лорд Эрген кивнул.

— В этом нет необходимости, — продолжал блондин, приблизившись.

Тяжёлая ладонь опустилась на её плечо, и бессмертная едва сдержалась, чтобы не передёрнуть им от неприязни, но отступить не успела:

— Пожалуйста, сядь, Николь.

Ровный голос герцога де Эвиля влил в жилы могильный холод, смял волю, как тонкий листок. Утратив власть над телом, вампиресса шагнула к креслу возле занавешенных окон и уронила себя в него.

Если лёд может обжечь, то небрежный ментальный приказ высокородного выжег клеймо на её разуме.

— Вы применили силу внушения в отношении маркизы Бертье, герцог?.. — в тихом голосе Старейшины зарождалась буря, лучащиеся глаза сверкнули недобрым алым огнём, но Орэ переменами не впечатлился.

— Позвольте мне объясниться, лорд Фредерик, — вкрадчиво начал он, а у Николь от обманчивого тона мурашки побежали вдоль позвоночника.

Она как могла противилась чужому влиянию, но тело словно обратилось в камень.

— Видите ли, все мы совершаем ошибки. Моя — выбрать самую непокорную невесту из возможных, ваша — утаить от императора, Совета и света, что ваш наследник, лорд Николас — незаконно рожденный отпрыск двух обращённых, в котором нет ни капли крови древних.

Герцог Эрген хотел возразить, но на имени пасынка осёкся.

Маркиза устремила на мужчину полный мольбы и отчаяния взгляд, пытаясь ухватиться за последнюю ниточку, способную вытащить её из кромешного ада, куда она неизбежно проваливалась.

Увы, жених, похоже, знал, на что давить: стиснув зубы, лорд Фредерик прожигал собеседника полным презрения и ненависти взором.

— Откуда вы…

— Как ко мне попала данная информация, не имеет значения, — Орэ не скрывал самодовольства и, вздёрнув подбородок, добавил:

— А вот, что имеет значение: я владею неоспоримыми доказательствами, способными разрушить жизнь вашей семьи. Если со мной что-то случится, мои подчинённые раскроют ваш тёмный секрет перед общественностью.

— Мне достаточно внушить вам отозвать приказ, герцог, — холодно заметил Старейшина, сузив глаза. От раздражения на его ожесточившемся лице, утратившем обычную мягкость черт, дёрнулись желваки.

— Можете попытаться, милорд, — согласился Орэ. — Полагаю, вам хватит чистоты крови, чтобы сломить сопротивление. Поэтому я предусмотрел эту вероятность и не знаю ни одного из держателей конвертов с роковой тайной. Вели вы мне лично разыскать каждого, потребуется уйма времени, и правда в любом случае всплывёт.

— Вы не можете заполучить маркизу силой, — возразил Старейшина уже не с той уверенностью, что прежде. С его щёк схлынули краски, воинственный блеск в глазах померк, и вампиресса поняла, что её судьба решена.

— На чём мы построим брак, вас не касается, милорд, — усмехнулся блондин, обнажив клыки. — Равно, как и меня — подробности вашей семейной жизни.

Древний нахмурился, но не рискнул проверить угрозу оппонента. Даже крохотная вероятность могла разрушить всё, чем он дорожил. И герцог де Эвиль знал об этом:

— Если вы выйдете за дверь и не вспомните ни словом, ни делом о существовании маркизы Николь Бертье, я не вскрою нюансы происхождения вашего сына Николаса. Подающий надежды юноша, насколько мне известно.

— Он лжёт! — хотела выкрикнуть вампиресса, но получилось лишь пискнуть.

— Подумайте, герцог Эрген, лорд Бернард Бертье не предпочёл бы чужую семью собственной. А уж какую тень неприятная правда бросит на вашу супругу и прелестную дочь Фелицию — одну из самых желанных невест Рубариса. Её будущее рухнет в один миг.

— Лорд Фредерик, умоляю! — всхлипнула Николь от безысходности. Мощь чужого внушения спеленала её по рукам и ногам, но не лишила ясного рассудка.

Орэ поглядел на невесту, приподняв брови, как на неразумное дитя.

Жених не утрудился заткнуть ей рот — настолько был уверен в беспроигрышности своего положения. Сделал к ней шаг и убрал светлые волосы за плечи, обнажил шею, заставляя внутренне содрогнуться от отвращения.

— Простите меня, маркиза, — прошептал Старейшина, не глядя на неё, и вышел.

Николь не могла в полной мере осудить или возненавидеть его: кто в здравом уме подставит под удар троих любимых вампиров ради дочки давнего друга?

«Не бросайте меня!» — кричала человеческая сторона вампирессы, но гордость зверя не позволила словам сорваться с губ.

Может, и к лучшему, не стоило показывать Орэ слабость, когда она и без того оказалась в его власти. Приняв, что помощи ждать неоткуда, Николь вновь сосредоточилась на том, чтобы воспротивиться внушению.

— Глупышка-маркиза, — улыбнулся высокородный почти ласково.