— О, Локи… — только и смогла выдохнуть я в ответ, после чего бросилась в объятия супруга. Я была так непростительно глупа и упряма, не верила и не понимала, что даже великолепный бог огня может быть уязвим, что мир и его опасности не ограничиваются Асгардом, что и хитроумный ас способен ошибаться или попадать в безвыходные ситуации. — Если бы ты только всё рассказал мне, скольких ошибок я могла бы избежать! — мужчина только скривил губы. Поставив себя на его место, я понимала, что гордость не позволяла ему кому-либо рассказать о случившемся. Чтобы какой-то великан смог пленить и пытать самого бога обмана! Это казалось немыслимым и возмутительным! Да, я была способна понять его чувства. Тем более виноватой чувствовала себя в тот момент. Всё, что я могла — лишь судорожно прижиматься к груди мужа, даря свою любовь и тепло. Локи крепко обнимал меня в ответ, задумчиво поглаживая по волосам. — Но как же… Идунн ведь в беде, правда? Что этот ужасный Тьяцци сделает с ней?..

— Не бойся, моя милосердная Сигюн, ей не грозит ничего мучительнее страха, — пояснил лукавый бог, коснувшись моего виска губами. Спокойный тон его внушал доверие, но я всё равно мелко дрожала от одной мысли, что хрупкая нежная Идунн может сейчас находиться в грозных лапах великана в холодном и диком Йотунхейме. — Идунн нужна Тьяцци, потому что он не сможет отобрать золотые яблоки силой. Он не причинит ей вреда. По крайней мере, пока не добьётся своего.

— Но что мешало тебе нарушить своё обещание, когда ты уже вернулся в Асгард? — вдруг осенила меня запоздалая догадка. Было даже странно и удивительно, что бог лукавства и обмана, непревзойдённый лжец и плут вдруг сдержал своё слово перед каким-то йотуном. — Почему ты всё же отдал ему Идунн?

— Это было бы клятвопреступление, — с небывалой серьёзностью отвечал мне Локи. Я удивлённо взглянула на него. Выдержав паузу, бог огня пояснил: — Именно с клятвопреступлений начнётся гибель Асгарда и приближение Рагнарёка.

— Ведь ты выручишь её, правда? — дрожащим голосом уточнила я, коснувшись похолодевшими ладонями его волевого лица. Задумчивые карие глаза смотрели на меня как будто с сожалением. Наверное, Локи и сам был не рад подставить Идунн под удар — отзывчивую и милосердную богиню, которая никогда и никому не отказывала в помощи, когда та была необходима. Особенно после того, что она сделала для нас лично. Вот так благодарность вышла… — Я не сомневаюсь, что ты можешь всё исправить.

— Нужно только время, чтобы всё обдумать, — к моему огромному облегчению согласился супруг. Я верила: Локи по плечу что угодно, и что бы он ни натворил, он всегда мог вернуть всё на свои места. — Чтобы незаметно добраться из Асгарда в страну великанов, лучше лететь, но обращения рунами не хватит на такое долгое путешествие. Да и как успеть унести Идунн, когда нет орла сильнее и проворнее, чем тот, в которого обращается Тьяцци…  — вполголоса рассуждал бог лукавства. Я следила за едва уловимыми переменами на его лице, и мне смутно казалось, что дело не в расстояниях.

Я понимала, как сильно не хотелось пламенному асу возвращаться в ледяные горы Йотунхейма. Локи медлил, и, хотя я очень любила богиню юности, мне точно так же не хотелось, чтобы повелитель покидал Асгард и золотой дворец. Двуликий бог хотел сказать что-то ещё, когда страшный грохот раздался за дверьми, вмиг оглушительной волной прокатившийся по всем чертогам. Вдалеке послышались голоса, крики и в считанные минуты поднявшаяся суматоха.

— Прощай, покой, — только коротко бросил догадливый ас и поднялся на ноги. Я поспешила вслед за ним, но муж мягко остановил меня. — Останься здесь, Сигюн.

— Где этот подлец?! — громогласно раздалось из-за приоткрытой двери, за которой скрылся пламенный супруг. Я узнала этот голос, даже несмотря на то, что он разительно отличался в своих яростных интонациях от привычного мне спокойного и доброжелательного тона. Меня вдруг ударило в дрожь: Тор! Тор, бушуя от гнева, пришёл за Локи, бесцеремонно ворвался в наш чертог, и теперь то тут, то там небеса разрывали раскаты грома, хотя ещё несколько минут назад ничто не предвещало беды.

Напрочь забыв указания своего господина, я торопливо накинула на ночной наряд первое попавшееся верхнее платье, переложила длинные волосы на одно плечо, нашарила тканевые туфельки и подбежала к дверям опочивальни, выглянула наружу. Стража торопливо стекалась в центральный зал золотых чертогов. Несколько особенно несчастливых молодых людей, которым не повезло первыми попасться под горячую руку рассерженного бога-громовержца, лежали у стен, раскинутые в разные стороны необъятной силой старшего сына Одина. И во всём этом зарождающемся безумии, лукавый бог огня непринуждённо спускался по широкой лестнице прямо к Тору, ни на миг не теряя достоинства и лица.

— Чем обязан? — невозмутимо приветствовал разбушевавшегося гостя Локи, остановившись в конце ступеней и отзывая стражников. К месту встречи двух верховных богов постепенно начали собираться все обитатели золотого дворца, приглушённо перешёптываясь, тут и там встречались мне родные лица. Движимая смутным беспокойством, я сделала несколько неуверенных шагов к началу лестницы.

— Ты подстроил, чтобы простодушная Идунн вышла из Асгарда! — всё сильнее распаляясь, вскричал Тор и в тот же миг метнул в бога огня хитрости тяжёлый аркан, скрутивший его по рукам и ногам, повалил Локи на землю. Тихо вскрикнув, я выбежала на лестницу. Лукавый ас не сопротивлялся, даже бровью не повёл, лишь немного поморщился, когда ударился головой об пол. Глаза незваного гостя метали молнии, и когда он потащил моего мужа за собой, мне стало по-настоящему страшно.

— Так ли ведут себя в гостях, о Тор-громовержец?! — в отчаянии выкрикнула я, сбегая вниз по ступенькам. Рыжебородый герой удивлённо обернулся на звук моего дрогнувшего, но полного вызова голоса. Казалось, он давно забыл о моем существовании, и ему понадобилось несколько долгих минут, чтобы вспомнить лицо дочери брата.

— Дочь Бальдра… — наконец, негромко выдохнул он, на миг утратив свой праведный гнев. Локи переводил насмешливый взгляд то на незадачливого бога грома, то на моё пылающее негодованием лицо. Его, казалось, ничуть не трогало и не смущало происходящее, а только забавляла драматичность момента. — Твой муж украл прекрасную Идунн, а ты…

— И слышать не желаю! — от возмущения я даже топнула туфелькой, вводя сына Одина в окончательное замешательство. От меня не укрылось, как весело и восхищённо сверкнули глаза Локи. Казалось, он едва сдерживал смех. — Как смеешь ты разбрасываться столь громкими обвинениями?!

— Оставь, Сигюн, — неожиданно вмешавшись, пришёл на помощь опешившему Тору бог огня. Взгляд его мгновенно стал холодным, серьёзным. Я осеклась. Однако почти сразу же каверзный Локи добавил: — Тор слишком давно мечтал связать меня, чтобы я целиком оказался в его власти… — лицо плута стало в ту минуту столь лукавым и выразительным, а тон — двусмысленным, что волна приглушенного смеха пробежала под сводами пламенных чертогов. Даже я, не сдержавшись, улыбнулась. Кто-кто, а Локи умел разрушить самый напряжённый момент. Бог грома побагровел так, что вены вздулись у него на лбу. Дыхание его участилось, брови грозно сдвинулись к переносице.

— Убью! — взревел могучий сын Одина и, сорвав с пояса свой тяжёлый молот, замахнулся. Всё замедлилось. Мой испуганный крик затерялся в тишине, когда я бросилась укрыть любимого своим телом, но, хотя время было милостиво ко мне, я всё равно никак не успевала. Локи смотрел прямо в глаза обезумевшему асу, и ни тени испуга или сомнения не читалось на его волевом гордом лице. Зато ужас охватил всех остальных обитателей золотых чертогов, бросившихся во все стороны с самыми разными мотивами. Время вернулось в свою привычную колею, лишь когда двери главного входа снова распахнулись грозным порывом холодного ветра, гром в который раз расколол небеса, и вспышка молнии, ослепившая на миг весь дворец, явила взору высокую и величественную фигуру Всеотца.

— Постой, — не повышая тона, велел Один, но голос его заполнял собой всё пространство. Старший сын мудрейшего из богов так и замер на месте, лишь немного не достигнув своей цели. Забывшись, я осела на пол. Сердце защемило, и я едва могла дышать. В голове истерично билась только одна мысль: «Потеряй я его, мне жизни больше нет!» Я медленно перевела взгляд на Всеотца. Плащ его развивался на ветру, крылатый шлем грозно сверкал, а единственный глаз смотрел строго, угрюмо. Казалось, он был одинаково огорчён и сыном, и наречённым братом.