— Сигюн, останься, — попросил он, когда я поднялась, чтобы вернуть утварь на место. Я и сама не собиралась покидать супруга, пребывавшего в таком опасном и тревожном состоянии, но, кажется, он очень сильно боялся потерять меня тем вечером. И я снова мягко опустилась рядом, нежно коснулась его руки, — задержись хоть немного…
— Что произошло с тобой? — негромко поинтересовалась я, сама не замечая, как ко мне возвращается мягкость немного дрожащего от волнения голоса, а глаза снова излучают свет и любовь, руки не боятся коснуться могучего полувеликана. Чего таить, мне было жаль страдавшего бога обмана, и за его выздоровление я готова была всё простить и всё отдать. Я ласково гладила его по плечам, мягко касалась волос, глядя на него с немым укором и всё ещё не в силах поверить, что и лукавому асу не чужды слабости и недомогание. — Почему ты ничего не говоришь лекарям?
— Ты хотела, чтобы моя одержимость уничтожила меня. Пусть так и будет, — побелевшие губы иронично изогнулись. Поражённая этим ответом, я перевела удивлённый и испуганный взгляд на мужчину. Он, оказывается, помнил слова, сказанные сгоряча, которые я и сама почти уже успела позабыть. — Никто из лекарей не сможет сказать, что со мной. Потому что эти глупцы ищут болезнь, когда по моему телу бродит яд. Он постепенно разрушит плоть, но мой разум будет оставаться ясным до последней минуты. Я пройду эту агонию от начала и до конца и умру, если ты не пощадишь меня.
— Что ты такое говоришь?.. — пропавшим голосом растерянно пролепетала я. И снова Локи удалось смешать всё мои мысли и чувства. Он ухмыльнулся, а затем закашлялся, и кровь потекла с уголка его губ. Когда я поняла, что всё происходящее не игра, сердце моё обрушилось в ноги, разбившись вдребезги об пол. Я помотала головой, надеясь отогнать страшное наваждение, но всё было по-прежнему: бледный, как простыни, с окровавленными губами Локи лежал передо мной, не сводя с меня обожающего жадного взгляда. Глаза его болезненно сверкали в полумраке.
— Лекарям не изготовить лекарство, пока они не будут знать, что убивает меня. А я не желаю жить дальше, сжигаемый этой безответной страстью, и видеть в твоих глазах только горечь и ненависть. Ты желала моего раскаяния, и этой ночью я в твоей власти. Реши сама, когда я искуплю свою вину, Сигюн, а хочешь — убей, — горько усмехнувшись, предложил супруг. Я в это время дрожащими руками стирала кровь с его лица, всё ещё не в состоянии осознать в полной мере и принять слова сумасбродного и отчаянного любовника. С трудом приподняв руку, он поймал мою ладонь у своего лица, коснулся её поцелуем, а затем вновь перевёл на меня опьянённый взгляд, полный надежды. С моих губ сорвался судорожный вздох. Неужели и правда всё это могло происходить наяву?
— Глупый огненный бог, — едва не плача, отвечала я, обескураженно опускаясь щекой на его горящую грудь и бессознательно обнимая дрожащее тело. — Ты с ума сошёл… — казалось, Локи хотел сказать мне что-то ещё, но вновь захлебнулся кровью. Испугавшись, что он задохнётся, я вскочила с постели и бросилась к дверям, позвала на помощь. Это произошло быстрее, нежели я могла осознать простую истину: Локи не шутит, а если и играет, то всерьёз. И вместо того, чтобы попусту жалеть его и себя, я лучше бы способствовала его излечению. Двое сильных лекарей поспешили перевернуть двуликого бога, чтобы помочь ему отдышаться. Локи лишь поморщился и раздражённо встряхнул волосами. Сильное тело его бил озноб, руки не держали корпус.
— Состояние ухудшается, госпожа, — провозгласила лекарь то, что я и так знала, чем неимоверно злила меня. Я понимала, что уж Хельга точно ни в чём не была виновата, но боялась настолько, что не могла не сердиться — и на себя, и на бестолковое бездействие лекарей. — Время на исходе. Всё осложняется тем, что мы не знаем, что происходит.
— Он отравлен, — хватая губами воздух, я оперлась о резной столбик кровати, чтобы не упасть. Кажется, я слишком испугалась. В уголках глаз собирались слёзы, порождённые страхом. Я волновалась за него. Переживала так, что дрожала всем телом, словно была отравлена сама. Позади слышались слабые хриплые стоны: «Сигюн… Сигюн…» — Я здесь, — тихо отвечала я, возвращаясь к мужу. Локи успокаивался и переставал сопротивляться слугам, только когда мои руки касались его лица. Внутри меня же всё по-прежнему ходило ходуном. — Ну что же ты застыла, Хельга?! — в конце концов, не выдержав напряжения, сорвалась я. — Сделай что-нибудь! Приготовь противоядие! Сбей жар! Лекарь ты или нет?!
— Го… госпожа, я перебрала в голове все яды, что только знаю, но такие последствия вижу впервые… — растерянно пояснила женщина, вдруг утратив всю свою былую уверенность. События развивались, как в кошмарном сне. В какой-то момент глаза Локи закатились, а голова бессильно откинулась назад. В тот же миг тело его свело судорогой, мышцы словно окаменели, а затем начали подёргиваться в случайном порядке, вены по всему телу вздулись. Я окончательно лишилась ясности ума. К счастью, лекарь, напротив, одумалась и вернулась в реальность. Мягко отстранив меня, Хельга принялась раздавать указания. Что происходило дальше, я не видела, кажется, я и вовсе на несколько мгновений лишилась чувств, сломленная усталостью и переживаниями.
До меня доносились только отдалённые обрывки фраз. С уст Хельги срывались такие страшные и подчас непонятные слова, что сердце замирало, а дыхание сбивалось, и центром всего этого ужаса снова оказалась я. Я старалась глубоко дышать и не упасть в обморок, чтобы не доставлять лекарям лишних хлопот. Кажется, сумасбродный бог огня в ту ночь не лукавил: он ставил свою жизнь на чашу одних весов с моим прощением. А я, глупая, колебалась! Ведь я любила его, и сердце моё разрывалось при виде происходящего, но всё же… Наверное, я боялась его простить. Боялась снова открыться и поверить, не знала, что будет дальше. И пока я медлила, могло стать уже слишком поздно!
— Госпожа! Вы слышите меня? Ждать больше нельзя! Только Вы можете выведать у повелителя, как его спасти! Нам удалось вернуть его в чувство, но едва ли это надолго… — когда, наконец, голос Хельги прорвался в моё сознание, я вздрогнула. Время для меня замедлилось. Я сделала несколько неуверенных шагов к его постели. Локи смотрел на меня спокойным осознанным взглядом, а почти белые губы его неизменно улыбались. Даже во время болезни или страданий, он не терял своего лица. Я внимательно смотрела на него, словно видела в первый раз, и чувствовала так много всего самого противоречивого.
— Я обещала быть тебе верной, и я не отказываюсь от своих слов, — неподчиняющимся голосом едва выговорила я, села на край постели, коснулась щеки мужа кончиками пальцев. — Пусть закончатся эти страдания. Дай лекарям вылечить тебя, и я снова стану твоей, — негромко пообещала я, склонившись и нежно коснувшись губами его горячего виска. Локи удовлетворённо улыбнулся и устало закрыл глаза. С губ его сорвалось какое-то затейливое название, которое я не смогла даже запомнить, однако, Хельге, верно, оно что-то прояснило. По крайней мере, лекарь тут же сорвалась со своего места и, велев старшему слуге идти за ней, стремительно покинула покои. Оставшийся с нами молодой человек деликатно отошёл в сторону и отвернулся до тех пор, пока его услуги снова не понадобятся. Мне было надёжно при мысли, что кто-то сможет помочь, если Локи накроет новым припадком.
— Значит, всё это… Весь этот жестокий фарс… Только ради того, чтобы я простила тебя?.. — сама не веря своим словам, неуверенно произнесла я. Локи медленно повернулся ко мне. Было видно, что каждое лишнее движение, даже глубокий вдох, причиняет ему боль. Однако держался он выше всяческих похвал, и воля не изменяла гордому асу даже перед лицом возможной смерти. Глаза его смотрели внимательно, будто в последний раз.
— Я тосковал по тебе, моя лунноликая госпожа. Пусть даже порой ты бываешь совершенно невыносима, — слабо улыбнувшись, пояснил он. — Болезнь была вопросом времени, я только подтолкнул этот процесс…
— Безумец, — закрыв ладонями своё усталое лицо, выдохнула я, однако его слова, его голос заполняли моё исстрадавшееся сердце, как благотворный сладкий мёд, и мне становилось легче дышать. Оковы страха и недоверия постепенно спадали, освобождая грудь. Даже волнение на миг утихло, но тут же снова взвилось подбитой птицей, когда левый глаз бога наполнился кровью, окрасившей его в алый цвет. Локи раздражённо прикрыл веки. — Тебе совсем плохо?
