– Ты при первой же встрече назвал меня тупой, – фыркаю пренебрежительно.

– Ты оставила ключи в замке зажигания, – замечает наставительно, – и спуталась с Борисовым.

– Ай, – морщусь и бубню обиженно: – Это было подло.

– Это был факт. Так куда ты собиралась?

– С подругой встретиться. У меня что, личной жизни не может быть? Мы еще даже на поженились, а ты уже допрос с пристрастием устраиваешь.

– Репетирую. Знаешь, где она?

– Я рассчитывала, что неоднозначность ответа намекнет тебе на то, что отвечать я не хочу.

– А я рассчитываю на ответ. Потому что очевидно, понял я правильно, а вот твои следственные мероприятия могут быть опасны.

– Для кого? – хмыкаю.

– Для тебя, разумеется. До сих пор не дошло? Сколько человек должно вломиться к тебе в квартиру, чтобы проняло?

– Десять. Организуешь? – огрызаюсь и отворачиваюсь от него.

– А, я понял. Это я их нанял, по-твоему?

– Может, и ты. А может, Зотов. Или это коллективное решение, не знаю.

– И в чем смысл? Платить бабки, чтобы самим поганить всю операцию.

– Вы так красиво появились, я прониклась.

– И?

– Не знаю, сказала же! – взвизгиваю нервно. – Чего привязался?

– Пытаюсь обнаружить в твоей голове хоть одну извилину. Ты понимаешь, что я тоже иногда сплю?

– Или Даня, – добавляю тихо.

– Мог, – соглашается, немного подумав. – По-хорошему не получилось, решил перейти к другим методам. Зотов вряд ли, он бегать сам не любит, собрал себе для этого свору.

– Ага, один побегал и не догнал, второй догнал, но толку от этого никакого. Герои, – источаю яд по накатанной.

А потом с некоторым опозданием понимаю, что свою язвительность лучше засунуть туда, куда солнечный свет не проникает и по одной простой причине – они оба могут быть непричастны. И в самом деле спасли меня как минимум от неприятного путешествия в компании двух отморозков.

– Слушай, – вздыхаю примирительно, – если бы ты рассказал мне…

– Нет, – прерывает резко и даже расшифровывает: – Ты безрассудная и неуправляемая.

– Это нечестно. Ты меня подставил. А я даже не знаю, случайно или специально, – Родион молча сопит и хмурится, а я закрепляю успех: – Зотов сказал, что знал, кто к нему устроился. Ты, уверена, тоже. Вы же все в одном доме живете, Господи… а я бывала там тысячу раз. Но суть в другом. Ты не мог не знать, в чью машину садишься. Я – тупая, но ты-то нет.

– Это мог бы быть отличный отвлекающий маневр, – цедит недовольно. – Если бы ты в это время была в другом месте.

– И на чем бы я в это другое место уехала? – хмыкаю грустно. – Ночь на дворе.

– На машине того же Борисова.

– С какой стати?

– А с какой еще стати тебе устраиваться в дыру вроде «Дублина»?

– Уже объясняла. И я понятия не имела, что оба бара принадлежат одному и тому же владельцу. Точнее, одним и тем же.

– «Гавана», «Дублин», «Прага», «Париж», «Стокгольм», – перечисляет с ленцой. – Есть еще. Я ни на что не намекаю, но названия тебе ни о чем не говорят?

– Что у владельцев убогая фантазия, – иронизирую и отворачиваюсь, пряча дрожащие обидой губы и слезы в глазах.

– Это я придумал. По-моему, прикольно. Интерьер и обстановка соответствуют, как и меню, в том числе барное. Ты просто злишься, что я тыкаю тебя носом в очевидные вещи.

– Я не злюсь, – отвечаю спокойно и украдкой вытираю болото из-под носа, чтобы не шмыгать.

– Ты невнимательная. Ты не можешь сама за себя постоять. И ты нереально красива, что автоматически добавляет головной боли, потому что становится очевидно, даже если тебя захотят убить, сначала этого захочешь ты сама. И черт! – рявкает неожиданно. – Я не хочу быть виновником этого, но буду! Потому что ты права! Втянул тебя я!

– Потому что невнимательный, – бурчу тихо и смачно шмыгаю носом. – Спасибо.

– За что? – выдувает раздраженно.

– За красивую.

– Ты только это услышала?

– Теперь я еще и глухая?

– Ты невыносимая.

– А представляешь, как жить со мной?

– Мы даже видеться не будем.

– Так ты хочешь просто запереть меня в своей квартире? – фыркаю нервно. – И на каком она этаже? На двенадцатом?

– На седьмом.

– Превосходно…

– Этот вопрос можно решить.

– Я категорически против.

– Значит, не будешь подходить к окнам.

– Я категорически против выходить за тебя! – ору, не выдержав.

– Ты передумаешь, – внушает упрямо, – потому что я им нужен. Вне зависимости от того, кто это придумал и реализовал, на мне завязаны все финансы. Я единственный в команде, кого не получится просто так заменить.

– Рада за тебя.

– Моей жене также никто не рискнет причинить вред, потому что я сильно разозлюсь и кого-нибудь покрошу в фарш.

– Рада за твою жену.

– В первую брачную ночь выпорю тебя. Ремнем.

– Мечтай.

– Только этим и остается заниматься, раз ни на шаг от тебя отойти не могу.

– Теперь я еще и мешаю?

– Не помогаешь уж точно.

Открываю рот, чтобы парировать, но он останавливается у строения, куда меня должны были доставить. И увиденное не нравится мне абсолютно.

– Кто еще знает о твоей фобии? – уточняет Родион негромко, подаваясь к рулю и осматривая нечто бетонное в пять этажей без стен.

– Брат, Крис, Даня, – перечисляю тихо, представив себя на самом последнем этаже и вжавшись в сиденье.

– И все? – удивляется, поворачиваясь ко мне.

– Мне удавалось скрывать свою убогость, – криво ухмыляюсь.

– Ты не убогая, – хмурится. – У всех есть страхи.

– И у тебя? – интересуюсь, повернув к нему голову.

– Конечно.

– Какие? – оттягиваю момент, когда придется выйти и посмотреть в лицо своим.

– С недавних пор я боюсь засыпать. Сиди тут.

Он выходит, а меня вдруг охватывает состояние, близкое к панике. И вскоре оно лишь усиливается.

Как на иголках. Вожусь, ерзаю, как зачарованная смотрю на его широкую спину, постепенно удаляющуюся. Все-таки, он огромный. В сравнении со мной в особенности. Сила ощущается даже на расстоянии, но не из-за мускулатуры даже, от него уверенностью прет так, что в ногах слабость появляется. Через все это величественное тело мощный мужской стержень, и как бы я не стремилась вывернуть скудные факты, навешивая на него всех собак, я ему верила. Каждому слову. Он – надежный. Такой никогда не обидит. И, возможно, он в самом деле мой единственный шанс выпутаться, но я никак не могу перестать огрызаться и выводить его, точно под спину кто-то толкает, нашептывая проверить, есть ли лимит у его терпения. Наверное, той ночью в машине еще на первом повороте меня приложило головой гораздо крепче, чем я думала.

Он уже пару минут как зашел в здание, и не видеть его – ужасно нервно. Прилипаю к окнам, пытаясь выловить взглядом его силуэт на одном из этажей, но только голова кружиться начинает и подкатывает тошнота.

Отстегиваюсь, приоткрываю дверь, чтобы вдохнуть поглубже ставшего прохладным к вечеру воздуха. Ошибка. На сегодняшний день – главная ошибка в жизни, по масштабам последствий переплюнувшая даже связь с Борисовым.

Руку с дверцы убрать не успеваю, кто-то просовывает в салон свою и хватает меня за запястье. От испуга перехватывает дыхание, крикнуть не получается. Мужчина бьет по дверце ногой, распахивая шире, выволакивает меня на землю. Успеваю вскинуть голову, сообразить, что это тот второй, что вломился ко мне сегодня, набираю в грудь воздуха, готовясь закричать во все горло, но он подло бьет меня ногой в солнечное сплетение и единственной моей заботой становится попытка сделать новый вдох.

Это страшно. Когда не можешь дышать, когда собственное тело не слушается. Паника такая острая, что я даже не сразу понимаю, что он тащит меня куда-то, ухватив под руки. Чудовищное состояние, я хватаюсь за собственное горло, хриплю, но ничего не происходит. И только возле бетонного монстра я немного прихожу в себя, делая первый рваный вдох и оказывая хоть какое-то сопротивление. Вторая ошибка. Сначала нужно было крикнуть как следует, а уж после – брыкаться.