Я не сопротивляюсь, обмякла всем телом. Какой-то ублюдок несет меня, перекинув через плечо и вцепившись в ягодицу. Омерзительно, но я не могу не думать о том, что вполне возможно беременна. Пока не бьют, я буду вести себя смирно и надеяться, что Родион придет за мной. Что в очередной раз поймает.

Чем выше поднимаемся, тем сильнее тошнит. Держать глаза закрытыми становится невыносимо, я приоткрываю их, цепляясь взглядом за ступеньки, всеми силами пытаюсь сохранить сознание и рассудок, не показывать своих страхов. Это сложно: они поднимаются на последний недостроенный этаж, пятый. Без крыши, под открытым небом.

Боже…

Меня сажают на бетонный пол рядом с торчащими арматурами. Похоже, на этом месте предполагалась какая-то колонна, неважно. А вот то, что привязывают, действует на удивление успокаивающе. Слезы по-прежнему катятся по щекам, но получается оценить обстановку мутным взглядом.

Денис, в руках которого появился пистолет, еще четверо мужчин. Внизу наверняка кто-то остался, на других этажах, я слышала слишком много голосов и топота.

Я в заднице.

И мой брат… мой Васечка, мой защитник, частичка моей души…

Судорожно всхлипываю, а ублюдок Денис начинает подло смеяться. Скриплю зубами и молчу, чтобы не накалять обстановку. Пусть радуется. Пусть празднует и ликует, теряет бдительность.

– Неужели не нашлось другого применения твоему светлому уму? – говорю с горечью. – Зачем тебе все это? Не понимаю…

Он самодовольно хмыкает и подходит ближе, садясь рядом на корточки. Водит стволом пистолета по моему лицу, играя выдуманную роль. Выглядит ребенком, подсмотревшим код от батиного сейфа, в котором тот хранил оружие, но ужасно гордится собой.

– Власть, – шепчет нараспев. – Свобода. Деньги. Тебе не понять, пчелка-трудяга. Ты даже своей красотой торговать не умеешь.

«А ты своей?» – чуть не съязвила вслух.

– Они же неуправляемы, – старательно подогреваю его эго, скашивая взгляд за его спину. – Алкоголики, наркоманы… как тебе удается?

– Хитрость, – пожимает плечами, – и деньги. Все просто.

– Ну эти ладно… а что Ильин? И тот, парень Кристины.

– Парень, – фыркает презрительно. – Кристина ложилась под него только чтобы я мог им крутить. Вообще, она та еще шлюха, – хмыкает брезгливо. – Никаких ценностей. Деньги – единственное, что ее интересовало. Всегда.

– Но она стала лишней, да? – тыкаю пальцем в небо.

– Я только намекнул, – криво улыбается и встает. Смотрит на часы и шумно зевает: – Полтора часа, не больше. Два – максимум. Если никто не заявится, сбросьте ее и сваливаем.

Медленно вдыхаю и медленно выдыхаю. Повторяю. Снова и снова, но сердце как шальное в груди дергается. Не сразу даже обращаю внимание на лай. Звонкий, заливистый. Он то прекращается, то вновь разносится по округе, и я начинаю вслушиваться, реагировать на окружение. А спустя минуту едва сдерживаю улыбку, но слезы счастья – нет. Опускаю голову и рыдаю от облегчения.

Это Туман. Смышленый, послушный. И лает он не просто так. Одно короткое «гав», перерыв, следом еще три подряд, и еще два раза через промежуток. Так Вася стучался в мою комнату, когда я баррикадировалась изнутри, давая понять, что это он.

Это он. Он жив. Он рядом. И точно что-нибудь придумает.

А спустя час раздается музыка. Сначала издалека, слышно плохо, но чем ближе машина с наверняка открытыми окнами, тем шире моя глупая улыбка.

Это – Туманов. И врубил он ту же песню, под которую исполнял свое, подозреваю, дебютное стрип-шоу. И судя по настроению, с Димой и Даней все в порядке, хотя бы относительном.

«Тебе крышка», – думаю ехидно о Денисе, опустив голову и глядя на свои ноги.

– Сашуля-красотуля! – горланит Зотов снизу через пару минут.

– Сейчас покажу, – цедит Денис раздраженно. Явно не ожидал, что вернутся все, начал нервничать.

Он отвязывает меня и приказывает отвести к краю. Меня рывком поднимают с пола и тащат. Голова кругом, снова накатывает тошнота, но я все равно смотрю, чтобы своими глазами увидеть каждого.

Зотов вскидывает руки к небесам, Даня приветливо машет, Туманов стоит, сунув руки в карманы и задрав голову, а вот кого я не вижу, так это брата. Но, думаю, ему запретили даже близко подходить или он затаился и выступает в качестве козыря.

– Оружие оставить внизу или прощайтесь прямо сейчас! – приказывает Денис.

А там стенка на стенку собирается. Парни Зотова высыпают из машин и берут на прицел противоположную сторону. Их больше, они злее, но открывать огонь не хочет никто, потому что очевидно, в живых останется меньшинство.

– Без проблем! – орет Зотов. Первым достает и медленно опускает на землю пистолет. – Договоримся, мужик! Не суетись!

– Обязательно, – шипит Денис чуть слышно, наблюдая за тем, что происходит внизу.

Я – нет. Я вцепилась взглядом в торчащую арматуру и дышу через раз. Но по гулкому топоту понимаю, что их пропустили.

– Опять двадцать пять, – слышу удрученный голос Туманова. – Мужик, ты в курсе, что случилось с твоим предшественником? Чуешь, чем воняет?

Мужчина, удерживающий меня за руку, хмыкает и явно не собирается сдавать позиций, чувствуя свое превосходство.

– Ситуация следующая, – с ленцой вещает Зотов, прохаживаясь, – сейчас сюда едет группа с автоматами и в брониках. Те, кто не сдохнет, сядет. В ваших интересах отпустить девушку и свалить, пока этого не произошло.

– Брехня! – истерично выпаливает Денис. – Кто поведется на эту хуйню, останется без бабок, ясно?!

– Предлагаю вдвое больше, чем обещал он каждому, кто опустит ствол и свалит по доброй воле, – заявляет Туманов. – Останется только этот сопляк. – Мужчина, что держит меня, ослабляет захват, а я готовлюсь рвануть к Родиону.

– И как я их получу? – дерзко спрашивает один из уголовников.

– Придется поверить на слово, – невозмутимо отвечает Туманов. – Альтернативу вам уже обрисовали. Вне зависимости от того, поверите или нет, вас ждет либо тюрьма, либо смерть. Мы поехали вперед, чтобы жертв было меньше, но выезд на шоссе уже перекрыт. Если начнется стрельба, через минуту тут будет спецназ. Решайте, я не собираюсь тут всю ночь стоять. Планы, знаете ли.

– Вы реально в это верите?! – громко и ненатурально смеется Денис. – Внизу человек двадцать! Вы выходите и получаете только пулю в голову! Валите их! Валите, сказал!!!

Мужчины думают. Получается с трудом, но заминка так очевидна, что мои начинают едва уловимо перемещаться. Зотов закрывает собой меня, встав между мной и Денисом, Туманов подходит ближе, Борисов щурится, с руками в карманах прогуливаясь рядом с Денисом. Как волки зажимают его в кольцо. Дикие, умные. Стая. Наконец-то вместе, наконец-то сообща.

Но на стаю умных волков всегда найдется один глупый трусливый шакал, ломающий всю игру.

Все происходит в считанные секунды.

Один из четверки отморозков вскидывает руку с пистолетом. Даня оказывается ближе всех, бросается на него, сбивая с ног. Раздается первый оглушительный выстрел и тот, что удерживает меня, отпускает мою руку. От неожиданности я теряю равновесие и начинаю заваливаться в пропасть, взмахнув рукой и задев стоящего рядом, пытающегося вытащить из-за пояса пистолет. Родион в два шага оказывается рядом и успевает схватить меня за руку, резко дернув на себя. Силы не жалеет, я перемахиваю добрых пару метров, плашмя приземляясь на холодный бетон.

Вскидываю голову, первым вижу Даню, борющегося с мужчиной. Перед глазами плывет от страха, виски заходятся пульсацией, но я поворачиваю голову и замечаю, как Родион отталкивает от себя мужчину, что удерживал меня. Тот с криком срывается, раздается еще два выстрела. Я не понимаю уже ни кто стреляет, ни в кого, но в какой-то момент нахожу Зотова, целящегося в третьего. Тот начинает пятиться, Дима приближается, а потом вдруг этот урод резко разворачивается и с разбега бросается на Туманова, по-прежнему стоящего у самого края.

Мгновение, когда Родион начинает падать, еще долго будет сниться мне в кошмарах. В ту секунду мое сердце останавливается, а искаженное безотчетным ужасом восприятие будто замедляет течение времени, пытаясь предотвратить неизбежное.