– В речке-вонючке за заводом, куда всю отработку от станков сливали, – отвечаю не без злорадства и пересказываю то, что узнала от папы.

– Я смотрю, Маратов-младший не без фантазии, – хмыкает Туманов задумчиво. – И то, что мать ему фамилию поменяла, только развязало руки. Ладно, еще обсудим. Почти два, надо торопиться.

К дому подъезжаем за пару минут до назначенного времени, а Васька уже там. Реально сидит на табуретке под моим окном, которую каким-то чудом еще не уволокли, и сверлит нас хмурым взглядом.

– Я не при чем, – выдаю трусливо и первой забегаю в подъезд и в квартиру.

Закрываюсь в комнате, прихватив из чулана чемодан, и не выхожу, пока кто-то не стучит в дверь.

– Эй, заяц! – посмеивается Туманов.

– Он ушел? – шепчу, воровато выглядывая.

– Ушел. Но обещал вернуться.

– Это еще что значит? – хмурюсь и открываю дверь полностью.

– А то, что вечером мы все вместе едем в деревню. Он хочет сам осмотреть место преступления. Оба.

– Блин, – выдыхаю разочарованно. – А никак нельзя было его убедить не влезать?

– Скорее он меня убедил в том, что без него не обойтись, – с виноватым видом чешет бровь. – И велел передать, это тебе за то, что не рассказала сразу. То есть, примерно где-то из машины, когда тебя подстрелили в том районе, куда он велел тебе не соваться.

– Понятно, – мямлю с кислой физиономией, а Родион легко поднимает мой чемодан.

– Паспорт взяла?

– Угу, – выдавливаю, вновь чувствуя, как ускоряется пульс.

– Отлично. По пути можешь выбрать дату, – я закрываю глаза, пытаясь принять реальность, а потом чувствую прикосновение его руки на своих ногах и успеваю только завизжать, когда он перекидывает меня через плечо и распрямляется.

– Зачем?! – верещу, обхватив его обеими руками.

– Только так надо самую красивую девочку с района утаскивать в ЗАГС, – отвечает со смешком и, дерзко шлепнув меня по попе, снова хватается за чемодан.

– Пятого октября, – выпаливаю весьма громко, до сих пор чувствуя головокружение.

Люди за соседними столиками косятся, Родион проглатывает суп и улыбается:

– Почему?

– Суббота, на дорогах свободнее, – мямлю, не глядя ему в глаза, – есть шанс попасть в бабье лето, деревья в золотистой листве, красиво, число мне нравится, а ты сам сказал, выбирай, как если бы…

– Я помню, Саш. Просто было интересно. Пятого. Мне нравится. Как тебе этот ресторан?

– Так мы на смотринах? – улыбаюсь и на мгновенье отвожу взгляд. – Тут симпатично.

– Симпатично? – презрительно вздергивает губу и оглядывается: – Где официант? Нам нужен счет.

– Прекрати, – смеюсь тихо. – Ресторан – последнее, что меня волнует. На самом деле, важно только одно.

– Платье?

– С кем, – роняю тихо и затыкаю себе рот ложкой.

– Понял. Тогда пошли все на хер, после росписи укатим на моря.

– В смысле?! – давлюсь и долго кашляю в салфетку. – Сбрендил? А подарочки?!

Родион наклоняется над столом, выплевывает в тарелку все, что было во рту и срывается на громкий гогот, попутно вытирая лицо.

– Повезло, что о твоей меркантильности я узнал до свадьбы, – продолжает посмеиваться, но уже тише.

– Меркантильность! – фыркаю презрительно. – О, нет, мой дорогой, тут дело вовсе не в деньгах.

– Неужели? – смотрит на меня с ухмылкой.

– Представь, – играю бровями, подаваясь чуть вперед и он делает то же самое. – Все спрашивают, что вам подарить? Что нужно молодоженам? Может, что-то в дом? А я такая, «о, нет, что вы, у нас всего предостаточно». Если подруга, добавляю невзначай «у меня мужик просто богатый», – паясничаю, опуская взгляд, а Родион сдавленно хрюкает, но не перебивает. – Ну и дальше я такая «нам было бы очень приятно, если бы вы сделали что-то своими руками». Любой пустяк, открытка, что угодно! Я умею быть милой, они стопудов купятся, – делаю паузу, а Туманов поджимает губы, пытаясь не рассмеяться.

– Стопудово, – медленно моргает в подтверждение.

– И вот тогда-а-а-а-то, – провозглашаю, подняв вверх указательный палец, – папа и вспомнит, как в шестом классе отвел меня на единственный в школе кружок по лозоплетению! Как мне не отдали мою корзинку, а потом я увидела ее у какой-то торговки на воскресном рынке! Вот тогда-а-а, мой дорогой, братец-то и припомнит, как на каждый день отца он нагло примазывался к моему подарку! – Родион срывается на тихий смех, а я продолжаю: – Все все вспомнят! Будут своими наращенными ногтями клеить стразики на уродливое папье-маше и проклинать тот день, когда зажали мне потасканное платье на выпускной, – ковыряю салфетку, отчаянно гримасничая. – Сотню гостей позову! Нет, две! Всем отомщу. Одним махом. Ты понял меня? – хватаю его за ворот рубашки и чеканю: – Никакого курорта после росписи.

Туманов закрывает глаза ладонью и содрогается в беззвучном смехе, но отвечает:

– Понял. Никакого курорта.

– Так и вижу парней Зотова за столом, заваленным макраме и схемами, и его самого, расхаживающего рядом с указкой и бьющего по рукам за кривой крестик.

– Я с этим дерьмом, по-вашему, должен на свадьбу идти? – поддерживает Туманов, пародируя интонацию друга. – В этот момент он пинает чувака со спицами, сиротливо притулившегося на полу. Да моя бабка в гробу лучше вяжет!

Смеюсь, но недолго.

– А вот тут, кстати, кроется подвох, – замечаю встревоженно.

– Думаешь, кто-то из них в самом деле умеет вязать? – умиляется Туманов, а я прыскаю, представив себе картину.

– Да черт знает, но я не о них. Мама Иринки. У этой женщины просто феноменальная скорость. И, если учитывать прошлый новый год, есть опасность стать счастливыми обладателями парных свитеров, в которых придется сделать несколько памятных кадров.

– Как будто у меня мало унизительных фотографий, – стоит недовольную мину.

– Даже в безупречном плане бывают свои риски, – отмечаю флегматично. – Оно того стоит. Только представь их мучения, – мечтательно закатываю глазки.

– Ты самая коварная и безжалостная женщина из всех, с кем я когда-либо был знаком, – произносит с восхищением.

– Благодарю, – кокетливо опускаю взгляд и чувствую вибрацию по столу.

– Василий, – сообщает Родион, прежде чем ответить на вызов. – Да. Согласен. Договорились, – сбрасывает вызов и поясняет: – Доедаем и выезжаем.

– Так рано? – удивляюсь. – А если соседи увидят?

– Да пусть. От дома ключи есть, скажешь, дал приятель. Уверен, он подтвердит все что угодно, лишь бы снова не оказаться в том же положении. Но вообще, Василий хочет осмотреть машину засветло.

– Разумно, она довольно далеко от деревни, – говорю несколько надменно, испытывая гордость за брата.

– Тебе нужно уточнить местоположение. Лучше координатами.

Выдуваю и достаю из сумочки телефон.

– Приходите, только нас дома не будет, – ехидничает Данька вместо приветствия.

– Родителей отвозили, Дань, – тяжело вздыхаю. – Отчитываться мне перед тобой надо, в самом деле? Ничего не перепутал?

– Нет, – режет коротко.

– Скинь координаты машины, – говорю стальным тоном. – Васька посмотрит опытным глазом, раз уж ваш детектив временно дисквалифицирован.

Борисов с полминуты сопит в динамик и бурчит недовольно:

– Скину.

Я сразу же отключаюсь, а Туманов шепчет нараспев:

– Жестокая.

– Лучше не нарывайся, а то заставлю доесть б/у суп.

– Интересно, как, – хмыкает с вызовом.

– Позвоню папе, попрошу к телефону твою маму, а потом скажу ей, что ты меня обидел, – отвечаю дерзко.

– Десертик? – заискивает, подсовывая мне под руку меню.

– Не откажусь, – надменно киваю. – Вот этот, – тыкаю пальчиком в самый дорогой, а Туманов приветливым взмахом руки подзывает официанта и делает заказ. – И кофе, – мило улыбаюсь, когда официант отходит. Туманов раздраженно цокает языком и подзывает его еще раз. – Простите, замечталась, – искренне извиняюсь перед молоденьким парнем.

– Кстати, там не ловит, – бросает Туманов, когда я опускаю в рот первый кусочек нежнейшего шоколадного торта. – На даче, – поднимает насмешливый взгляд и смотрит в упор.