– Замерли! – командует Зотов. – Интересно, – хмыкает с удивлением.

Родион оборачивается назад, встает и поднимает меня, загораживая собой, но я все равно выглядываю, потому что раз уж Диме интересно, то мне и подавно.

– Шеф, я не при чем, – заявляет тот, которого привели в комнату, держа дуло пистолета у своего виска. – Хочешь, сам себе мозги вышибу, хочешь – ты. Но на пол не лягу и бить себя не дам.

– Интере-е-е-сно, – посмеивается Зотов. – Гордый, что ли?

– Нет, у меня свадьба через несколько дней, – заявляет неожиданно. – Сказала, припрусь с начищенной рожей – пошлет. По факту – с говном сожрет, потому что истеричка. А я буду терпеть, потому что пузатая. И опять все заново, а бабок где столько взять?

– Мило. И где мое приглашение?

– Так не по статусу. А так – стул найду, не вопрос.

– Ясно, – понимающе кивает Зотов и чешет голову дулом, – только нихера не доказывает, знаешь ли.

– Знаю, – соглашается легко. – Тебе решать.

– О, придумал! – радуется Дима через полминуты размышлений. – Прострели себе ногу.

У меня глаза из орбит вываливаются и рот приоткрывается, а парень только морщится:

– Медляк же.

– Окей, – равнодушно пожимает плечами Зотов. – Тогда руку. Не рожа? Не рожа.

– Не в кость? – торгуется парень.

– Да куда хошь, – милостиво позволяет Господин.

– Он же не станет? – шепчу, вцепляясь в спину Туманова.

Вместо ответа он разворачивается и зажимает мои уши, а через несколько секунд раздается выстрел и вскрик. Я дергаюсь и накрываю рот ладонью, чтобы самой не заорать, Родион убирает руки от головы и обнимает меня, поглаживая по спине.

– Я не при чем, – сквозь зубы и через силу говорит тот же парень, а я немного расслабляюсь: жив.

– Дебилушка, – вздыхает Зотов. – Это тоже ничего не доказывает. И я поверил сразу.

– Приколист, – хрипит парень.

– Ну кто ж знал, что ты такой ебанутый. Где торжество? Загляну рюмочку за твое здоровье опрокинуть.

– «Старая мельница», на юго-западе. К Арсению можно?

– Двигай. И все остальные. Бесите, валенки.

– Ты псих, – бормочу, когда все выходят.

– Я-то че? – удивляется искренне. – И вас никто не звал, к слову.

– Где Даня?

– Я похож на секретаршу? – кривит губы.

– И все же, – неожиданно настаивает Туманов.

– К папаше на ковер поехал, – отвечает недовольно. – Запарило нянчить обездоленных. Барменша, накати сто грамм. В холодильнике бутылка.

– Как-то ты быстро поверил, – слышу Туманова, выходя из комнаты, и немного притормаживаю.

– Я не поверил, – отвечает равнодушно. – Но не признался бы ни один, чтобы пулю в башку не получить. Теперь у каждого по метке, а мы смотрим – если слиняют или добьют, значит виновен. Рассказал – не рассказал, разбираться не будут. По-другому никак, сопляков не держу.

– Ясно. Сашке не говори, лишние нервы. И присмотри, на первый спущусь. Надо с квартирой решить.

– Обломщик, – отвечает недовольно и кричит: – Сашуля, отбой! Как вы ее делить будете, когда вся эта херня закончится – не представляю, – говорит уже обычным голосом.

– Делить нечего, – бросает Родион скупо.

– Ну-ну, – хмыкает Зотов, а я тороплюсь на кухню, пытаясь не расплакаться.

– А ты что ожидала? – киваю своему кривящемуся отражению, закрывшись в ванной. – Сама сказала – просто. Нечего теперь губы дуть.

Поджимаю их и умываюсь еще раз. Хватит уже. Родион предложил вариант, я выбрала свой, «все и сразу» называется. А раз замахнулась, нужно идти до конца. И вообще подслушивать не стоило, за этих двух «помеченных» теперь изведусь. Даже если виноваты, наказанием должна быть тюрьма, а не смерть.

Из ванной выхожу, наталкиваясь на Родиона.

– Ты чего там? – сурово сдвигает брови к переносице. – Глаза красные.

– Да просто умылась, – отмахиваюсь беспечно. – Не выспалась нифига. От детектива нет новостей?

– Есть, пойдем.

Проходим в комнату, я плюхаюсь на диван рядом с Зотовым и демонстративно зеваю.

– Зараза, – ворчит Дима, отражая. – Чуть челюсть не вывихнул. Ну что, успех? – обращается к Туманову.

– Да. Через три дня въезжаем.

– О чем вы? – кошу под дурочку и хлопаю ресницами.

– О квартире на первом этаже в соседнем подъезде, – терпеливо поясняет Туманов. – Кстати, твоя псина по всему двору. Отвратное зрелище.

– Похер, – отзывается с ленцой. – Главное, что не по всей квартире.

– Мне не похер, – рычит Туманов. – Тачку не открыть, везде чертова шерсть. Зараза похлеще тополиного пуха.

– С тачкой косяк, – морщится Дима и достает мобильный. – Отвези мохнатого к этому, как его… Рыба моя, все-то ты знаешь, – хмыкает и отключается. – Порядок. Че злой? Яйца дверью прищемили?

– О своих пекись, – огрызается Родион.

– А, я понял, – брякает Зотов. – Ну, не свезло.

– Что ты понял? – уточняю шепотом, не сводя взгляда с Родиона, который и в самом деле не в духе.

– Хату он не купил, а обменял. На свою.

– Так может не надо было? – мямлю тихонько.

– А где жить? В халупе твоей? – с радиоактивной ухмылкой осведомляется Туманов.

Проглатываю издевку, потому что правда, и пожимаю плечами:

– Сняли бы поближе. На время же. Ни к чему такие радикальные меры.

– Вопрос решенный. Через час подъедет юрист, все оформит, – пожимаю плечами и отвожу взгляд, стараясь держать уголки губ на уровне «дело хозяйское, мне до лампочки», а он говорит уже спокойнее: – Сергеич оклемался. Данные по владельцу тачки есть, вполне подходит на роль мужика Кристины. Но детектив его не видел, стрелял другой, так что вариаций по-прежнему воз и тележка.

– Надо найти, – задумчиво проговаривает Зотов. – Он скорее всего труп, при любом раскладе его тачку спалили. Но по тому, в каком он состоянии, можно сделать вывод.

– Какой? – растерянно хлопаю ресницами.

– Казнили или допрашивали, – равнодушно отвечает Зотов. – А вот второго неплохо было бы опознать, – достает телефон, а я беспардонно скашиваю взгляд.

Он открывает мессенджер, заходит в чат с названием «Работа» и пишет сообщение:

«Селфи своих рож. Сейчас».

Через несколько секунд начинают приходить и загружаться фотографии, а среди них проскальзывает сообщение от какого-то умника:

«Нахрена?»

«Самоудовлятворяться», – без раздумий набирает и отправляет Зотов и следующие фотографии приходят с перекошенными от попыток не ржать лицами.

– Ты лучший в мире начальник, – фыркаю, не сумев сдержаться.

– Сократи уже до просто «лучший в мире», – поворачивается и нахально мне подмигивает, а потом выбирает все снимки и пересылает на один номер. – Все мои у Сергеича. Держим кулачки. – Дима вертит телефон, зажав между большим и средним пальцем, а я в самом деле дышу через раз, пока не приходит ответ. – Не из моих, – объявляет довольно. – Опять же нихрена не доказывает, искать хахаля Крис придется самим, но мне все равно приятно. Вечерочком в баре аккуратно поспрашиваю, вдруг знакомый чей, а пока лично я спать.

– А лужу с пола и брызги со стены ты убрать не хочешь? – интересуюсь брезгливо, краем глаза видя и то, и другое.

– Я? – несказанно удивляется Дима. – Точно нет. Собачник приедет, подотрет, – снова широко и со звуком зевает и бормочет, поднимаясь: – Хороший парень, безотказный. Если менты нагрянут, просто забейте.

– Ахренеть, – провожаю его очумелым взглядом.

– Зотов, – пожимает плечами Родион. – Хрен знает, что должно произойти, чтобы он всерьез напрягся. Пошли, воздухом подышим, ты какая-то бледная.

– Да как-то не привыкла к подобному времяпрепровождению, – ворчу и хватаюсь за его протянутые руки, а он выдергивает меня из уютного плена дивана, но силу не рассчитывает и я врезаюсь в него. – Так нос расквасить можно, – бубню, растирая его, чтобы спрятать за ладонью хотя бы часть ликования от столкновения с прекрасным.

– Еще вчера ты была тяжелее, – заявляет невозмутимо и первым идет в прихожую, а я немного притормаживаю, откровенно заглядываясь на его крепкий зад, пока он не исчезает, как мираж.