– Спектакль не удался? – недовольно спрашивает Родион.

– Зачетный. Мне понравился. Но бабки – это бабки. И до кого-то весточка может не долететь.

– А давай я тебе налью? – предлагаю Зотову.

– А давай мы поедем домой? – рычит Туманов, выискивая меня грозным взглядом.

– Да я о другом, – протискиваюсь под его рукой и встаю перед ним. – Все в напряге, нужно разрядить обстановку. А потом оповестить, что вы давно выяснили, кто влез в бар. Бухой в дрова владелец – точно поверят. Только в одну бутылку из-под абсента накати мятного сиропа. Зад слипнется, но зато останешься в адеквате. И эта сплетня гораздо интереснее угроз, мигом разлетится.

– Голова, – довольно тянет Зотов и треплет меня по волосам.

– Не забывайся, – отбиваю его руку, а он сдавленно хрюкает:

– А, ну да. Чертов пес.

– Что думаешь? – заискиваю перед Тумановым, запрокинув голову.

Вместо ответа он опускает ладонь на мое горло, наклоняется и жадно целует. От необычной позы и явной нехватки кислорода у меня кружится голова, в голове появляется шум моря, а низ живота заволакивает неуместным ситуации и обстановке возбуждением.

– Отличная идея, – говорит, отстранившись. – Но наше присутствие не требуется. Дмитрий вполне способен нажраться самостоятельно и на полном серьезе.

– Моя признательность за оказанное доверие, – кривляется Дима, поклонившись, а Родион обнимает меня, положив руку на живот и разворачивается вместе со мной ко входной двери.

От пережитого я почти сразу засыпаю. Просыпаюсь только когда Родион выходит из машины, хлопнув дверцей. Сонно тру глаза, пока он обходит машину и открывает дверь мне. И совершенно не сопротивляюсь, когда он вытаскивает меня из нее сам, захлопывая дверцу ногой и закрывая машину с брелка. Обхватываю его шею без мыслей, продолжаю дремать, когда заносит в квартиру. И резко прихожу в себя, когда он, шваркнув входной дверью, рычит:

– А теперь попробуй меня убедить, что произошедшее никак не связано с твоей просьбой к официантке.

Ох, я бы попробовала. Он такой красивый, когда злится. Суровый и мужественный до моего тихого томного безумия.

– Я не знаю, Родь, – признаюсь честно, ковыряясь пальчиками в его волосах. – Честно. Но не исключаю. Я все расскажу, но можно, посплю сначала?

– Хорошо, – сдается на шумном выдохе. – Уже ничего не изменить.

Он разувается, продолжая держать меня на руках, я сбрасываю балетки на пол. Он доносит меня до моей кровати, а я хватаюсь за его руки, когда он пытается разогнуться.

– Можешь поспать со мной? – прошу тихо. – Так спокойнее.

Родион кивает и устраивается рядом в одежде, а я жмусь к нему, пригреваюсь и быстро засыпаю.

Просыпаюсь от того, что Родион нежно водит пальцами по моему запястью. Так невозможно приятно, что хочется замурлыкать от удовольствия, но вместе с этим понимаю, что его ласка далека от желаемой. Он размышляет о том, что случилось ночью и наверняка корит себя за мои синяки. Недоглядел. Обещал, а меня едва не уволокли прямо из-под его носа.

– Это моя вина, – шепчу, не открывая глаз. – Спасибо, что успел вовремя.

Лежу на боку, облокачиваюсь на его грудь спиной. Корсет впивается в ребра, от нескольких часов без движения ломит тело. Должно быть неприятно, но даже то, что не могу сделать полноценный вдох кажется спасением. Вдыхаю его присутствие крошечными порциями, иначе снова нога над обрывом и прыжок в пустоту.

– Я понимаю твое желание побыстрее со всем разобраться, но, черт, – прерывает сам себя и выдыхает раздражение мне в голову. – Где мозг, а? Он есть, я точно знаю. Почему большую часть времени не функционирует? Можешь объяснить?

– Я тупая.

– Вот ни хрена, – заявляет убежденно. Приподнимается и роняет меня на спину, надавив на плечо и сердито хмуря брови.

– Точно тебе говорю, – шепчу и облизываю сухие губы.

Перетянутая корсетом грудь дрожит от частых сердечных сокращений. Он так близко, что забываю даже о чем говорили. Просто смотрю в его карие глаза и мечтаю о том, что никогда не повторится. Вспоминаю, как он пожирал меня взглядом в моменты близости, как было волшебно, как распирало от эмоций, как боялась сболтнуть лишнее. И с прискорбием констатирую, что ничегошеньки никуда не делось. Напротив, забота, порой чрезмерная, подарки, смех до колик – я люблю его только сильнее с каждым проведенным вместе днем. И отсутствие секса не меняет ровным счетом ничего.

Родион отводит взгляд и садится на край кровати, спиной ко мне.

– Умывайся, поговорим за завтраком, – произносит глухо и выходит, мягко прикрыв за собой дверь.

Чищу зубы, принимаю душ и иду получать нагоняй в его футболке. Застаю его за плитой, устраиваюсь за столом и в спину поспешно вываливаю и о просьбе к Яне, и о договоренности с Юлей. Туманов не перебивает, методично работая у столешницы, молча ставит на стол тарелки с самым аппетитным в мире омлетом, загружает кофемашину и садится напротив. Берет в руки вилку, пытается есть, но отшвыривает ее и стискивает зубы, глядя в сторону. А потом так шваркает по столу кулачищем, что подпрыгивает все, что на нем стоит, а я – на своем стуле.

– Что я сделала? – лопочу шепотом.

– Если этот мудозвон пришел за тобой после твоей просьбы, то в «Дублине» их можно больше не ждать.

– Почему?

– Да потому что дебилу ясно, что мы обо всем узнали! И я использую свою же бабу, чтобы выяснить детали! – срывается и орет на меня в голос.

Часто моргаю, пытаясь сдержать слезы, но не выдерживаю. Громко всхлипываю и убегаю в свою комнату.

– Саша! – рычит вслед. – Саш, блять! Мы не договорили!

Одеваюсь так быстро, как только могу. Снимаю кольцо, оставляю его на тумбочке, беру свою сумку и разворачиваюсь к двери. Там Туманов стоит, загородив собой большую часть прохода, но меня это не останавливает. Иду прямо на него, пытаюсь протиснуться в щель, но он перемещается и не пускает.

– Саш, погорячился, – говорит приглушенно.

– От меня одни проблемы, – скриплю жалким голоском. – Справлюсь. Пропусти.

– Конечно, нет. За тобой снова придут, едва ты останешься одна и без кольца.

– Хорошо, я поношу его какое-то время, – соглашаюсь, быстро иду к тумбочке и обратно. – А теперь пропусти.

– Я тебя не отпущу. И обязательно похвалю за информацию о мужике Юлии, но сначала как следует отругаю за Яну. Ты сообразительная, но иногда такая бестолочь, Саш. Диву даюсь.

– Она может вообще еще ничего не узнавала, – бурчу обиженно и громко шмыгаю носом. – И даже мое имя называть без надобности, точнее, вообще лишнее. И… и… я сейчас просто позвоню ей и узнаю!

Долго роюсь трясущейся рукой в сумке, пока Родион ее не останавливает, обхватив чуть выше запястья.

– Твой телефон на кровати, Саш. Успокойся, пожалуйста. Я вспылил, но ты должна понять – это не игра. Просто советуйся со мной, когда приходит идея, договорились?

– Да, – мямлю тихо.

– А теперь звони.

Тороплюсь к кровати, набираю Яне и довольно долго слушаю ее болтовню касаемо ночного происшествия, изредка вставляя бессвязные ремарки, пока она не говорит:

– Я вообще не понимаю, с какой радости тебя турнули. Валерку – понятно, его ответственность, не жалко даже, что отметелили, но тебя-то за что? Также и я могла бы выйти на перерыв. Или Лизка! Это по-любому та больная из бухгалтерии науськала, что у нас каждая на все согласна, вот и полезла мразь. Отмороженная старая дева! Зла на нее не хватает! Ну я ее еще увижу, она мне за каждое оскорбление ответит!

– Валерку отметелили? – интересуюсь невзначай, а Туманов выгибает одну бровь дугой, садится на кровать и утягивает меня на свои колени, припадая к моему телефону ухом.

– Да еле ноги передвигал… я еще хотела к нему на хвост сесть, мы в одном районе живем, но потом не рискнула. Отключится еще по дороге, лучше на автобусе. Дольше, но хоть с гарантией. Хрен с ним, дверь надо было закрывать. Тут Демидову вообще предъявить нечего. Я тебе даже так скажу, и поделом!