– Он думает, ты ему мстишь.

– Неприятное чувство, правда? – обхватывает мой подбородок одной рукой и задирает голову. – Между прочим, я был стойким оловянным солдатиком. Пока ты не сообщила, что придурок.

– Так это я тебя соблазнила? – ахаю и округляю глаза.

– Ты нереально красива и прекрасно это знаешь. Намека было более, чем достаточно. Вы расстались, а мы не друзья, а компаньоны.

– Намекнул ты, а не я, – замечаю, чувствуя, как губы раздвигаются в улыбке.

Туманов поднимает взгляд к потолку, припоминая ночь на моей кухне, и ухмыляется:

– Ладно, допустим, все же я. Какая разница, если мы оба этого хотели? Не надо додумывать, Саш. Тот случай я давно отпустил. Урок был жестокий, но я никогда ее не любил, так что проехали.

– Она что, тоже попала в беду, и ты спасал ее браком?

– К счастью, нет. Но на тот момент мне казалось наличие чувств не обязательным фактором для создания крепкой семьи. Достаточно было, что не делает из моего мозга фарш.

– А теперь?

– После того, как ты выпила таблетку, понял, что мне нужно гораздо больше.

– Все и сразу, – улыбаюсь немного грустно.

– Все и сразу, Саш, – подтверждает, отпуская мое лицо. – Сон ты мне перебила, так что я пошел копаться в мусоре. Составишь компанию?

– Такое заманчивое предложения, дура я, что ли, отказываться? – прыскаю весело, наклоняясь над пакетом, уперевшись ладонями в колени. – Что там у нас? Так-так… чеки, договор аренды. М-м-м… это тебе понравится. Товарная накладная… – шепчу томно, прогибая спину в пояснице.

– Скажи еще раз, – приказывает, поглаживая по оттопыренной попке.

– Товарная накладная, – повторяю с придыханием. Туманов сдерживает смешок, а я продолжаю: – Приход и расход. Начисление заработной платы. Учет электроэнергии.

– Да детка, – давится смехом Родион, – продолжай.

– Налоги, – выпаливаю вместе со стоном, – аудит… Боже, да… Инвентаризация!

Туманов ржет в голос и смачно шлепает меня по попе.

– Спасибо, что обошлось без пенсионного фонда. – Поднимает пакет с пола и, обняв за плечи, ведет в гостиную, где вываливает на ковер содержимое. – Налетай. Ты по чекам и фантикам, на мне все, что формата «А4».

– Пенсионный фонд России, – тихонько пропеваю известный мотивчик, копаясь в куче бумажек, а Туманов, посмеиваясь и закусив от старательности губу, делает из накладной самолетик и запускает в меня. – Журавлика мне еще смастери, зануда, – фыркаю надменно, зажмурившись и рукой отбив бумажную атаку.

Сидим над ворохом чужого мусора, улыбаемся. Так тепло на душе, счастье через поры просачивается, наверняка отражая свет. Наверняка искрюсь, такое невозможно скрыть. К черту все. Буду любить его столько, сколько жизнь позволит. И он должен об этом знать.

– Родион, – зову, решившись.

– Да? – поднимает заинтересованный взгляд и слегка поворачивает ко мне голову. Мой пульс разгоняется, а чек в руке начинает дрожать. – Нашла что-то?

– Нет, показалось, – трушу и опускаю взгляд, нервно сглатывая.

– Жаль, – отвечает вполголоса и тянется за очередной бумажкой.

Широко зеваю и тру глаза, устав заглядываться в мелкий шрифт на чеках, которых поистине впечатляющее количество.

– Пора спать, – едва заметно улыбается Родион.

– Да, наверное, – бормочу и откидываюсь спиной на диван. – Что у тебя?

– Квартиру он снимает около года и всерьез взялся за свою тачку. Одних только запчастей почти на пятьсот тысяч, плюс работа, в сервис гонял.

– Какой адрес? – Родион называет, я вбиваю в навигатор и ищу заправки в том районе, откладывая чеки с них в сторону. – Это нам уже неинтересно. Что еще?

– Да в общем-то, все. Если не брать в расчет результаты анализов на ЗППП.

– И как? – прыскаю.

– Повезло. На тот свет отправился здоровеньким. – Родион садится ближе и также облокачивается спиной на диван. – Меня вот что зацепило. Квартирка у него неплохая. Дверь дерьмовая, но это, полагаю, чтобы не привлекать внимания. Внутри – хороший ремонт, делал он его сам, договор есть с бригадой. Дорогой алкоголь в баре, шмотки тоже не из дешевых. Есть даже коллекция часов.

– Любит жить на широкую ногу и имеет на это средства. Обычный понторез.

– Наверное. У тебя как успехи?

– У меня чеки за те же шмотки, с заправок. Посмотрела по районам, где его только не носит… но в моем бывает чаще, чем в остальных.

– Неудивительно. У него там прописка. Родственники или друзья.

– Как и у Яны и этого Маратова-Ильина. Любопытно, не находишь?

– Пока просто факт, – пожимает плечами Туманов. – Ильин работает в мужском клубе и довольно давно. Точнее, работал. Яна тоже там. Связь скорее через клуб.

– Мне знаешь, что странно… – тяну задумчиво. – Какая разная реакция у девушек на одну и ту же подработку. Вот Яна – совершенно спокойна. Юля вся на нервах и уверена, что убили из-за этого.

– Разный уровень владения информацией, – предполагает Туманов.

– Допустим. Но Юля там никогда не работала даже. Ей ее молодой человек запретил. У парня Кристины водились деньги, плюс он показал свою заинтересованность перестрелкой в районе «Дублина», подорвавшись сразу после ее звонка. Да и сама Крис на нервах была, когда узнала от меня. В общем, думаю, он сам на этих покерных турнирах подрабатывал.

– И что?

– А то, что он ее ни во что не ставил.

– Он ее убил. Логичный вывод, – иронизирует, а я возмущенно шикаю:

– Прекрати, я пытаюсь думать.

– Похвально. Тебе идет мыслительный процесс.

– Родион! Блин! С мысли не сбивай! – хмурюсь на него, но как злиться на улыбающегося человека? – А еще, он с моего района. Переехал поближе к Кристине, но съезжаться с ней не собирался. Мог бы к ней вообще, у нее родителей давно нет, жила одна. Вот, спрашивается, почему так? Почему не остался в своем, где всех знает. От центра задницы равноудаленные.

– Да черт знает, что у него в голове было, – отвечает равнодушно.

– Ты сам сказал, что он свои доходы не хотел афишировать.

– Для местных. Чтобы не влезли в квартиру.

– Может, и уехал из своего по схожим соображениям? Чтобы никто не знал, что у него бабки появились.

– Честно? Насрать, Саш.

– А мне кажется, это важно, – бубню немного обиженно. – На родном районе не должны были знать, что он бабки зашибает. А почему? Например, потому что остальные захотят также. Вопросы начнут задавать, откуда?

– Он в команде Марата, – воодушевляется Туманов. – На турниры максимум пять человек надо, больше просто ни к чему. Возникнет конфликт, погасить который будет непросто.

– Это если все те, кто занимается грязной работой на турнирах люди Марата, то есть, он изначально один из организаторов, – вношу поправку, а он согласно кивает.

– Или парню просто выпал счастливый билетик, и он тщательно шифруется от своих же. Местечко тепленькое для отморозков, а освободить его могут одним выстрелом.

– Все еще насрать? – осведомляюсь самодовольно.

Родион хмыкает и обнимает за шею, притягивая к себе.

– Уже нет. Ты молодец, – целует в голову, – отличная теория.

– То-то же. Теперь сам Ильин. Тебе когда-нибудь брызгали в лицо перцовым баллончиком?

– К счастью, нет.

– А вот мне доводилось.

– Тебе брызгали?! – отстраняется и свирепеет на глазах. – Кто? Урою нахрен, – рычит сквозь зубы.

– Остынь, тигр, – фыркаю довольно, поглаживая его по груди. – Не мне, а я. Дебилов на районе полно, я с ним одно время не расставалась. Потом Васька одного закрыл в обезьяннике на пару суток и как-то разом отвалили, да еще и узнавать стали, здороваться, – теперь прыскает Родион, а я продолжаю деловито: – Короче, я к чему. Глазища дерет, они красные становятся, как и кожа вокруг. И быстро это не проходит. Вот и как Ильин спокойно мог пройти через главный вход мимо охранника, да еще и поболтать с ним успеть? Кто-то явно врет.

– Он мог сказать правду, но второй охранник свой пост покинуть не мог.