Он смутно знал Самару. Был в курсе о многом. Знал достаточно, чтобы понимать, что если она хранит секреты от меня и Явина, значит, дело плохо.

— Женщина даже не моргнула, когда я сказал ей, что я друг Самары. Она чертовски хорошо знала, кто я, еще до того, как я представился, и была готова захлопнуть дверь перед моим носом, как только увидела меня. В какие, блядь, неприятности Самара попала, что не обратилась ко мне за помощью?

Выражение опасения, отразившееся на его лице, было совершенно ужасающим.

— Может быть, она вовсе не в беде, — сказал он нерешительно. — Ты не думал, может, она с кем-то встречается и просто не готова к тому, чтобы ты и Явин дышали ему в затылок?

Я почувствовал оскал, появившийся на моем лице, еще до того, как неловкий смешок Энцо наполнил комнату.

Я отвернулся от него, переводя взгляд на толпу танцующих людей. Если бы я захотел, я мог спуститься на танцпол и выбрать себе женщину, которую можно подстроить под себя и овладеть ею. Но я этого не хотел, потому что впервые в жизни Самара стала реальной возможностью. Если бы я месяцами соблюдал целибат и узнал, что она встречается с кем-то, я бы запер ее и выбросил ключ.

Нет ничего, чему я позволю встать на моем пути к тому, чтобы наконец завоевать мою женщину.

Никому. Ничему.

Даже самой Самаре.

— Она не встречается, — решительно сказал я. Альтернативу просто не стоило рассматривать. Потому что я не отвечал бы за то, что сделал бы, если бы мне пришлось вернуться к осознанию, что кто-то другой приложил руки к моей женщине, и, что еще хуже, что я допустил это в ее желании развестись, прежде чем сделать ее своей.

Как гребаный идиот.

В этот момент я решил, что независимо от желания Самары, я вмешаюсь в ее бракоразводный процесс. Небольшой тычок в правильного судью, и я окажу ей небольшую услугу. Это стоило того, чтобы Самара оказалась в моей постели, где ей и место. Где ей всегда было место.

— Я просто хочу, чтобы ты был готов ко всем возможностям. Ты готов ринуться вперед, как белый рыцарь, и спасти ее, но может быть и другое объяснение, — осторожно сказал Энцо. Он встал со стула, обогнул его и направился к двери. Этот человек достаточно интуитивен, чтобы понять, что его последний удар сведет меня с ума, и я не захочу даже смотреть на него до самого утра. — Она может просто не чувствовать того же.

— Я не белый рыцарь, — я издал смешок, несмотря на то, что во мне росла ярость. Эта женщина вывернула меня наизнанку, а я еще даже не поцеловал ее. Никогда не испытывал удовольствия почувствовать ее губы на своих, и все же она обвела меня вокруг пальца с тех пор, как мне исполнилось десять лет.

— Я это знаю, а она? — спросил Энцо, а затем открыл дверь и исчез за ней, оставив меня с моими мыслями наедине.

Он оставил меня с мучительными размышлениями о том, какие ожидания у Самары могут быть от отношений со мной. К счастью, она не была похожа на Айвори. Я не делал секрета из того, чем занимается семья Белланди, но она также знала, что я руковожу законным бизнесом и что ее брат работает со мной на этой стороне.

Она, вероятно, не понимала, что я не просто приглашу ее на свидание, не догадывалась, что я планирую влезть в каждую грань ее жизни, как только она разведется. Возможно, в тот вечер, когда развод был окончательным. Я был первым, кто здоровался с ней каждое утро, хотя это означало, что я ставил будильник на несколько часов раньше, чем мне нужно было просыпаться. Я был тем, кто прижимался к ней на диване, когда у нее были судороги, и тем, кто массировал ее ноги, когда она убивала их, надевая каблуки на работу.

Я был тем, кто заботился о ней, кто приютил ее и поддерживал ее надежды и мечты.

Я. Не Коннор.

Потому что она всегда была и всегда будет моей.

Неважно, что написано на клочке бумаги.

Глава 7

Самара

Огромная футболка Лино свисала почти до моих колен, название его любимой группы свободно растянулось у меня на груди. Смыв с себя липкое ощущение, которое оставил во мне мужчина из Bird Lounge от простых и почти безобидных прикосновений, я не могла дождаться, чтобы заползти в постель и проспать остаток ночи.

Но когда я вышла из ванной, вытирая насухо волосы полотенцем, мне показалось, что я увидела слабый свет из открытого дверного проема. Быстро схватив очки с тумбочки, я нацепила их на лицо, чтобы убедиться, что я не нервничаю и не параноик. Я взяла телефон в одну руку, и биту, которую прятала под кроватью, в другую и медленно прокралась в коридор.

Так тихо, как только могла.

Мои босые ноги ступали по полу, тщательно высушенные, что давало мне возможность бесшумно пройти через холл. Свет исходил из моего кабинета — кабинета, в который я не заходила весь день, и когда я выглянула из-за дверного проема, чтобы заглянуть внутрь, я поняла почему.

Коннор стоял на коленях возле моего стола, тикая цифровым сейфом в попытке угадать код. Я подняла биту выше, делая глубокий, судорожный вдох.

— Какого хрена ты делаешь? — спросила я, шагнув в дверной проем. Я крепко держала биту в руках, направляя весь страх, который я чувствовала, в эту хватку. Я не позволю ему войти в мой дом и напугать меня, не покажу ему, что то, что он сделал, до сих пор не даёт мне спать по ночам.

Едва бросив на меня взгляд, он в отчаянии ударил кулаком по сейфу, а затем полностью сосредоточил все свое внимание на мне.

— Роу всегда дает тебе огромную премию к празднику. Мне нужны деньги.

— И ты думаешь, что я буду хранить тысячи долларов наличными в сейфе у себя дома? Он не преступник, Коннор. Он платит мне прямым депозитом, как любой нормальный работодатель.

Я закатила глаза, не в силах поверить, что не смогла разглядеть его отчаяние во время нашего брака. Он был умен, привлекателен, обаятелен. То, что от него осталось, совсем не походило на мужчину, за которого я выходила замуж, — лишь тень того пристрастия, которое его мучило.

— Нет, это просто парень, перед которым ты раздвигаешь ноги, как хорошая маленькая шлюха, которой ты всегда была. — Он встал, разворачиваясь всем своим телом в костюме, и посмотрел на меня сверху вниз.

Я прикусила язык, потому что спорить, что я не шлюха Лино и никогда ею не буду, было бессмысленно. Он не понял этого за почти пять лет нашего брака, и он не поймёт этого теперь, когда мы расстались.

— Просто убирайся, — прошипела я. — Или я позвоню копам и скажу им, почему мы разводимся.

— Копы не придут и не выгонят меня из моего дома, Самара, — засмеялся он. — Мои деньги платят за это.

— Мы оба знаем, что твои деньги уже много лет ни хрена не оплачивают, — возразила я, отступая от двери кабинета, давая понять ему, чтобы он уходил. — Кроме того, у нас сделка. Ты держишься от меня подальше, и я не выдвигаю обвинений в изнасиловании и не пачкаю твою драгоценную фамилию чем-то «непристойным» вроде этого.

Он обошел вокруг стола, и я сдержала дрожь, грозившую пройтись по моему телу. Я не позволю ему увидеть, что со мной делает его близость, не позволю ему узнать, что его присутствия в доме, где никто не может вмешаться, было достаточно, чтобы мой пульс участился. Я просто хотела, чтобы он ушел из моего пространства.

— Мне нужны эти деньги, Мара, — прошептал он, и в его голосе что-то надломилось. Я проигнорировала момент жалости, который почувствовала, понимая, что это еще одна уловка, чтобы сыграть на моем сострадании, на том факте, что когда-то я любила его.

— Прибереги свою жалость к себе для того, кому не наплевать. Это больше не я, — прошептала я, кивком головы указывая на дверь. Он кивнул, скривив губы, показывая, что мне не понравятся его следующие слова.

Я должна была этого ожидать. Я должна была увидеть безумие, играющее под поверхностью его спокойствия.

Но я этого не сделала и едва успела ударить его битой по туловищу, когда он потянулся ко мне.

— Чертова сука! — гаркнул он, схватив биту и вырвав ее у меня из рук, чтобы отбросить в сторону. — Ты принесёшь мне эти деньги. Ты должна мне за все те годы, что я терпел, как ты издевалась надо мной.