— Он мой, — прорычала я, зверь поднялся на поверхность перед лицом того, что кто-то другой забирает эту месть у меня. Я позволил Коннору жениться на Самаре вопреки своему здравому смыслу. Дал ему самый ценный дар в этом мире, а он причинил ей боль. Он сделал ей хуже, чем я мог представить, на что он способен.

— Я могу помочь, — возразил Райкер, скрестив руки на груди. Он был ниже меня ростом, лишь немного, но из-за массы его тела моя худощавая фигура казалась жалкой. Им с Энцо следовало бы чаще спарринговаться, потому что результат всегда был ужасающим.

— Можешь, — согласился я. — Я хочу, чтобы ты нашел его для меня. Самара нуждается во мне прямо сейчас, и мне не нравится быть вдали от нее. Бог свидетель, что ты сталкер, так что у тебя не должно возникнуть проблем с его розыском. Кэмпбелл потерял все следы; он расспрашивал всех, но ничего не добился. Надеюсь, тебе повезет больше.

Я опустился в свое любимое кресло в кабинете, а Райкер направился к двери.

— Я найду его, — проворчал он. — Не могу обещать, что он не будет в крови, когда ты приедешь, но я найду этого ублюдка.

— Все в порядке, просто убедитись, что он все еще дышит. Думаю, мне придется проявить изобретательность с наказаниями для него, — вздохнул я.

— Мы знаем кого-нибудь из геев? — спросил Райкер у Маттео, и Маттео жестоко усмехнулся ему.

— У меня есть кое-кто на примете.

— Тогда я предлагаю дать ему попробовать его собственное лекарство, — сказал Райкер.

— Мне плевать, как ты это сделаешь, но когда ты его найдешь, ты должен убедиться, что он, черт возьми, страдает за то, что сделал с моей девочкой, — приказал Дон, и более резкий тон его голоса был бы неожиданным при любых других обстоятельствах. Но не тогда, когда речь идет о человеке, который причинил вред Самаре. Сам по себе этот мужчина был миролюбивым, в нем не было ни капли жестокости, несмотря на его привязанность к нам, но ради Самары он расчленил бы самого Коннора.

Я усмехнулся, потому что этот кабинет был единственным местом, где я мог предаться таким мыслям и не быть за них осужденным. Хуже того, я мог действовать в соотвествии с ними без последствий со стороны любого из других парней.

— Как Кэлла? — Спросил я.

Улыбка сошла с лица Райкера.

— Она справляется, — сказал он и выскользнул за дверь.

— Я не могу решить, жалеть ли мне Кэллу и детей или радоваться, что у нее есть кто-то, кто ее так любит, — признался я.

Донателло рассмеялся.

— Ты когда-нибудь встречался с ней?

— Нет, — признался я. — А ты?

— Ага. Однажды столкнулся с ее бывшем в магазине вместе с ней. У Райкера с этим все в порядке.

— Чертовка, — усмехнулся Маттео, подтверждая слова Дона.

Я только надеялся, что она не подействует на Самару, когда придет время им встретиться.

Глава 15

Самара

Лино бросил креветки в сковороду с маслянистым соусом скампи. От одного его запаха у меня потекли слюнки, даже если бы шеф-повар не был самым сексуальным мужчиной, которого я когда-либо видела. На нем была рубашка, что казалось пародией, но вид его серых спортивных штанов, свисающих с его задницы, и облегающей плечи черной футболки, был почти так же хорош.

Почти.

Черный фартук, который он надевал, всегда был вишенкой на торте, но я не осмеливалась комментировать. Я давно научилась не подвергать сомнению фартук, как мне казалось, он не чувствовал себя достаточно комфортно, чтобы носить его в присутствии кого-либо еще. Хотя я никогда раньше не слышала, чтобы он готовил ужин для кого-то. Я слышала рассказы о том, как он готовил с Айвори, но, учитывая, что это происходило в поместье Белланди, я сомневаюсь, что он рисковал своей репутацией, надев фартук.

Мне нравится это.

Как только он приготовил креветки до совершенства, он бросил лингвини на сковороду и довел до готовности в масляном соусе, которым, как я надеялась, я не забрызгаю всю свою супер-модную пижаму. Это будет высший класс.

Если бы у меня была рубашка с умной фразой о том, что жизнь требует порядка в хаосе, на ней было бы пятно. Это просто про меня.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, наконец повернувшись и накладывая мне на тарелку немного лингвини и креветок. Не теряя времени, я взяла вилку и отправила немного в рот, хотя это обожгло язык. Вырвавшийся стон был бы неприличным, если бы я была голой.

Черт, даже в одежде это граничило с непристойностью. Лино приподнял бровь, как бы указывая на очевидное.

— Горячо, — добавил он, скрестив руки на груди. Затем он занял свое место на островке рядом со мной, многозначительно ударив меня своим коленом.

— Я чувствую себя хорошо. Думаю, я могу вернуться к работе, может быть, завтра? — Предложила я.

Лино рассмеялся, неуверенно покручивая лингвини, как джентльмен. А я ела, как тролль из-под моста.

— Это смешно.

— Почему это смешно? — Я повернулась к нему, желая смотреть ему в глаза, когда он разозлит меня.

— Я вижу, тебе лучше, — усмехнулся он, указывая вилкой мне на лицо. — Настроение вернулось, но твоя шея все еще в синяках. Как ты собираешься это объяснять?

— Я надену водолазку, — сказала я, пожав плечами.

— Нет. Ты вернешься к работе, когда синяки исчезнут, и не днем раньше.

Моя вилка со звоном упала на тарелку, мой взгляд стал ледяным.

— И с каких это пор ты стал моим боссом?

Он положил свою вилку, бросив соответствующий взгляд в мою сторону.

— С тех пор, как мне позвонили посреди ночи и сказали, что кто-то душил тебя! Вот тогда. Теперь ты играешь по моим правилам, vita mia. Ты потеряла право принимать решения о своей безопасности, когда не позвонила мне в тот момент, когда он сделал тебе больно, в первый раз.

Я вздрогнула, прошептав его имя.

— Нет. Я не хочу это слышать, Самара. Ты хоть представляешь, каково это знать, что ты скрывала это от меня? Я думал, что мы честны друг с другом, но я узнал, что ты лгала годами. Не говорила мне, что твой муж причинял тебе боль? — Он усмехнулся. — Я пытаюсь быть понимающим, но я не могу вынести так много. Сейчас я смогу функционировать только в том случае, если буду знать, что ты в безопасности, потому что я контролирую твою безопасность. Я предлагаю тебе принять это.

Я побледнела и в ужасе уставилась на него. Лино никогда не выходил за мои границы, он мог довести меня до предела, но как только я отступала, он находил компромисс. То, что он перешёл эту черту, означало, что я действительно облажалась, и что последствия отразились не только на мне.

Мои секреты ранили его. Я не могу это исправить, но я могу немного помочь ему справиться с последствиями.

— Хорошо, — прошептала я. Какое-то время он смотрел на меня широко раскрытыми глазами, прежде чем вернуться к еде. Я последовала его примеру, и мы погрузились в немного неловкое молчание, пока не закончили.

Учитывая его настроение, я не хотела слишком сильно давить. Еще до того, как он взорвался, Лино был странным. С тех пор, как накануне он вернулся из дома Маттео, что-то в нем стало еще более напряженным. Как будто он не хотел выпускать меня из виду, несмотря на то, что мое тело заживало. На самом деле, иногда мне казалось, что его чувство срочности связано с выздоровлением. Как будто время шло к чему-то, а я понятия не имела к чему.

А может, я просто не хотела знать, не хотела думать о том, что он смотрит на меня так, словно я могу ускользнуть от него.

Как я могла, если с детства была привязана к нему?

Я хотела понять. Хотела, чтобы он смотрел на меня так, как я всегда мечтала, но для моего здоровья было бы гораздо лучше, чтобы он этого не делал. Я не была готова стать еще одной из его ошибок. Прежде всего, я никогда не переживу, если Лино будет смотреть на меня, как на очередную женщину. Может, он и не был моим, но я значу для него то, что не значила ни одна другая женщина.

Как его лучшая подруга, я была неотъемлемой частью его жизни, а не просто вчерашним сексом на одну ночь.