Я никогда не забуду что-то настолько важное.

Коннор побежал следом за мной. Я проклинала свои короткие ноги, отталкиваясь сильнее, когда он слишком быстро сокращал расстояние между нами. Его рука вцепилась в мою, казалось, что она чуть не вывернула мою руку из сустава, но я вырвалась.

— Садись в машину, Мара.

Я ударила его ногой по колену, вывернув ему руку, как учила меня Сейди, и поставив его на колени.

Затем я побежала. Я бежала быстрее, чем когда-либо в своей жизни. Мои руки и ноги отчаянно двигались. Вес, ударивший меня в бок, повалил меня на землю, и Эмилио рухнул на меня сверху. Его ноги оседлали мои бедра, а руки сжали мои запястья сбоку от головы, удерживая меня. Мое дыхание стало прерывистым, и я старалась не обращать внимания на Коннора, который скулил на том же месте, где я его оставила. Он вел себя так, будто я сломала ему руку, стонал от боли, хотя я, вероятно, даже не вывихнула чертову штуку.

— Лино будет убивать тебя медленно, ты же знаешь, — прошипела я, используя эти слова как отвлекающий манёвр. — А Маттео будет наблюдать.

— Они никогда не узнают. К тому времени, когда они вернутся после маленького трюка, который мы устроили, ты уже будешь далеко, а я буду без сознания… — Его слова перешли в крик, когда я рывком опустила руки к бёдрам и одним движением подняла бедра.

Первые несколько раз, когда я делала это, мне казалось, что я гладила себя по голове и потирала живот, но после того, как я попрактиковалась больше раз, чем я могла сосчитать, это стало моей второй натурой. Сила моих бедер в сочетании с внезапной потерей опоры в его руках вывели его из равновесия, и он подался вперед, ударившись лицом о землю.

Но он все еще был на мне.

Все еще держал меня в ловушке, и он бы снес мне нос, если бы я не повернула голову в последнюю секунду. Я вцепилась в его талию, обхватив ногами, чтобы перевернуть его на спину и ударить локтем в и без того разбитое лицо.

Если мне удастся вырваться, если я выживу, я расцелую Сэйди.

Я буду обязана ей жизнью.

— Чертова сука! — взревел Эмилио, хватая меня за лодыжку, когда я, спотыкаясь, поднялась на ноги. Я упала, едва не ударившись лицом о землю.

Удар ботинком в бок вызвал такую сильную боль в моем теле, что я не могла дышать.

Не было ничего, кроме агонии, когда последовал второй удар, и громкий треск эхом разнесся по двору. Коннор с усмешкой посмотрел на меня, схватил меня за волосы и поднял на ноги, пока я хрипела и кричала от боли.

— Отпусти! — Я застонала, наступая ему на ногу, когда он заставил пройти мимо него. Я ткнулась головой в его нос, морщась от боли, которая взорвалась в моей голове, когда что-то мокрое покрыло мои волосы. На мгновение я подумала, что это может быть моя кровь. Что каким-то образом мне удалось разбить себе голову, но когда Эмилио встал и обхватил меня руками за талию, чтобы поднять меня и потащить к машине, я хорошо разглядела лицо Коннора.

Его разбитый нос был фонтаном крови, стекающей по лицу, и он скулил.

У меня появился ответ на вопрос «как бы я отреагировала, если бы Лино вернулся домой весь в крови».

Я бы, черт возьми, праздновала.

— Нет! — Я закричала. — Нет!

Я брыкалась и пыталась сопротивляться, но Коннор, наконец, пришел в себя и схватил меня за ноги. Когда один удерживал меня за туловище, а другой зажимал мои ноги, я мало что могла сделать. Я ничего не могла сделать, потому что из-за такого положения мои ребра ныли, и я не могла дышать из-за боли.

— Надеюсь, он заставит тебя страдать, — прошипела я.

Глаза Коннора расширились, прежде чем он мрачно, язвительно рассмеялся.

— Когда ты стала такой кровожадной?

Я уже собиралась ответить, готовая выплюнуть что-то о том, что я жажду только его крови.

И крови Эмилио. И Габриэле.

Но раздался приглушенный хлопок, и Коннор рухнул на землю. Мои ноги потянулись вместе с ним, и от удара мое тело содрогнулось.

Через несколько секунд мое туловище упало на землю, и мне захотелось плакать. Захотелось кричать. Но ничего не произошло. В легких не было воздуха, только боль в ребрах.

Позади меня Эмилио отчаянно прошептал:

— Блядь.

Я увидела, как он повернулся, чтобы бежать, и с облегчением посмотрела в небо. Когда я, наконец, почувствовала, что могу двигаться, я подняла голову и обнаружила тело Коннора, лежащее на земле передо мной. У него во лбу была дыра.

Входное ранение.

Раздался еще один глухой хлопок, и Эмилио закричал от боли.

Мое внимание привлёк шум пробегающих мимо мужчин.

— Убери от меня руки! — крикнул Эмилио.

— Хоть раз ты должен быть доволен, что это я прикасаюсь к тебе, а не Лино, — сказал незнакомый мне мужчина. Его голос был грубым, как будто он не часто говорил и должен был приспособиться к этому.

Лицо Лино заполнило мое поле зрения, и даже в оцепенении, я улыбнулась ему.

— Слава Богу, мать твою — прошипел он, притягивая меня к себе. Я не сопротивлялась, даже не реагировала на боль, которая пронзала мои внутренности. Все, чего я хотела, это оказаться в его объятиях.

Быть в безопасности.

— Все кончено, Голубка. Коннор мертв.

— Твой отец, — выдохнула я.

Лино замер, прислонившись к машине так, чтобы усадить меня к себе на колени.

— А что с моим отцом?

— Эмилио сказал, что твой отец послал его, — прошептала я, наконец подняв руку, чтобы коснуться своих ребер. Лино не сделал никакого движения, чтобы сдвинуть меня, но его рука опустилась к моей рубашке с длинным рукавом и подняла ее. Я не стала смотреть, но по тому, как было больно, поняла, что там должна быть какая-то отметина. Я представила, что со временем это превратится в довольно симпатичный отпечаток ботинка.

Лино выругался и крикнул:

— Райкер!

— Что? — спросил этот грубый голос, и затем рядом с нами встал говоривший. Он был ниже Лино и Маттео, но всего на пару дюймов, и он компенсировал недостаток роста накаченными мышцами. Его глаза были ярко-голубыми, поразительными, когда они сузились смотря на то место, где у меня болели ребра. Его квадратная челюсть казалась дикой, высеченной из камня, на переносице был шрам, и все это контрастировало с полными, почти женственными губами, которые кривились в усмешке.

Он был ужасен. Но было что-то мягкое в этих пронзительных голубых глазах, когда он поднял голову, чтобы посмотреть мне в лицо.

— Вызови Дока, — сказал Лино. — И, блядь, найди моего отца и запри его на складе. Я хочу это сделать, ты меня слышишь?

— Лино, — захныкала я.

— Понял, — рявкнул Райкер, и его грубый голос прозвучал, когда он сделал звонок.

— Мне нужно сделать еще кое-что, а потом мы сможем привести тебя в порядок до прихода Дока, — пробормотал Лино, переместив мой вес так, чтобы стоять со мной на руках. Его рука оставляла красный след везде, куда бы ни касалась, и он зашипел.

— Не моя, — пробормотала я, глядя на тело Коннора, когда мы проходили мимо. Мне хотелось врезать по его смазливому лицу, потому что пулевое отверстие было недостаточным ущербом для того, через что он заставил меня пройти.

— Ты боролась, Самара, — усмехнулся Маттео, когда мы проходили мимо. — Айвори и Сэйди будут гордиться тобой.

Я хотела рассмеяться над нелепостью этого, но не осмелилась. Не с болью, разрывающей меня пополам.

Когда мы подошли к месту, где Энцо и Джорджио стояли над Эмилио, я заметила, как он держался за плечо и сидя раскачивался. От его взгляда, который он бросил на меня, когда Лино поставил меня на ноги перед ним, у меня снова сжалось сердце.

Я понятия не имела, что я сделала, чтобы заставить его ненавидеть меня так сильно.

— Почему? — прошептала я, и моя нижняя губа задрожала. Хотя у меня не было с ним такой связи, как у Айвори и Шрама, я никогда не ожидала, что он сделает что-то подобное.

— Ты — грязное пятно на имени Белланди, — прошипел он сквозь зубы. Его взгляд скользнул поверх моего плеча, где Маттео встал рядом со мной, и я поразилась тому, с какой злобой он смотрел на Эмилио. — Достаточно плохо, что один Белланди женился вне семьи, но чтобы Лино обзавёлся потомством с еврейкой — немыслимо. Мы должны были избавиться от тебя, пока ты не забеременела.