— Я в порядке, — сказала я, отводя взгляд от коридора, чтобы посмотреть на сцену, где певец готовился к выступлению. — Мне просто нужно было подышать воздухом.

— Ты могла бы хотя бы сказать мне, что происходит, мать твою, Самара. Ты хоть представляешь, как все волнуются?

— Могу себе представить. — Я содрогнулась, но у меня все равно не было намерения звонить кому-то еще в тот момент. — Мне нужно немного побыть вдали от них, чтобы я могла подумать. Кое-кто дал мне пищу для размышлений, так что я уделю время этому. Ты можешь сказать им, что со мной все в порядке, если хочешь. Я не собираюсь говорить тебе, где я нахожусь. Завтра меня может не быть. Я должна решить, что, черт возьми, я собираюсь сделать в первую очередь.

— Самара… — Я повесила трубку, игнорируя все остальные звонки, но осмелилась открыть текстовые сообщения Явина.

Пятнадцать от Лино.

Где ты?!

Это небезопасно.

Пожалуйста, верни ее мне.

Поговори со мной.

Ответь на гребаный телефон!

Приведи ее домой.

Они продолжались все дальше и дальше, в течение, казалось бы, четырех часов, которые мы просидели в Bird Lounge. Мой желудок скрутило от боли и чувства вины. У меня не было дома, если то, что Миа сказала о Лино, было правдой. Я бы не согласилась на мужа, который изменяет, на мужчину, который никогда меня не полюбит.

Я бы предпочла быть одна.

Я вернулась на свое место, когда следующий певец начал своё выступление, заняв свой одинокий столик в углу и погрузившись в звучание его голоса, пока Явин изучал свой телефон. Это было так необычно для Чикаго, так приятно было услышать что-то совершенно другое. Это звучало так печально, словно отражало чувство пустоты, зияющее в моей груди.

— Может, нам стоит позвонить ему, — уступил Явин, бросив на меня виноватый взгляд. Я ненавидела, что поставила его в положение, когда ему пришлось выбирать между верностью мне и верностью Лино.

— Можешь написать ему, — согласилась я. — Просто скажи ему, что я в безопасности.

В конце концов, когда выступление певца закончилось, я встала из-за стола и решила двигаться дальше. Сходить в уборную и позволить Явину отвезти меня к себе на ночь. Я встала, взяла сумочку и, повернувшись, увидела, что в дверях стоит Лино. Он промок насквозь, и сильный ливень хлестал через окно в двери позади него.

Я перевела взгляд на Явина, заметив, как виновато он смотрит себе под ноги. Лино одарил его взглядом, который, казалось, давал понять, что в какой-то момент у них будет разговор, но я не стала задерживаться, чтобы высказать Явину, насколько преданной я себя чувствовала. Я не могла, не с тем, как глаза Лино прожигали меня. Не с тем, как мурашки поползи по моим рукам и, казалось, все кричало, что я в серьезной опасности.

Сглотнув, я повернулась. Мои ноги не могли двигаться достаточно быстро, мне нужно было убежать, нужно было убраться подальше. В коридоре сзади был аварийный выход за туалетами, и я направилась к нему. Едва я успела выйти за дверь, как дождь тут же обрушился на меня и намочил волосы. Мои каблуки скользили по лужам, когда я шла по аллее, и грохот распахнувшейся двери раздался позади меня.

— Самара! — взревел он, и я не позволила себе остановиться. Не могла остановиться.

Я не могла защититься, не могла встретиться с ним лицом к лицу и увидеть ложь в его глазах такой, какая она есть. Моим слабым местом было все, что касалось его, и мне нужен был план, прежде чем я разберусь с ним. Его рука схватила мою руку, крутанув меня на месте, пока я не оказалась прижатой к его груди, и все, что я могла видеть, это то, как вздымались его легкие.

Все еще держа меня в своей хватке, он попятился назад, его близость была настолько угрожающей и казалась намного серьезнее, чем обычно, что у меня не было другого выбора, кроме как подчиниться. Когда я ударилась спиной о кирпич здания, я ахнула. Он наклонил голову, глядя на меня сверху вниз с таким диким выражением в глазах, что я сжалась. Страх нарастал.

Первый раз в своей жизни, насколько я помню, я испугалась Лино.

Вода капала с его лица, с густых волос, которые обычно были так безупречны, стекала на мое лицо и попадала под куртку.

Было так чертовски холодно.

— Лино, пожалуйста, — умоляла я. — Отпусти меня. Просто отпусти меня.

— Я никогда не отпущу тебя. Ты меня понимаешь, vita mia? — Шепот был чем угодно, только не сладким признанием, в его не было ничего, кроме предупреждения и ярости. — Ты хоть представляешь, как я был чертовски напуган? Коннор мог тебя найти! На этот раз он мог бы закончить работу.

Мое сердце разбилось от напоминания о том, что все было фальшивым. Все было ради моей защиты. Не о его чувствах ко мне, которых не существовало.

— Прости, что напугала тебя. Теперь, как видишь, со мной все в порядке. Я поступила разумно и позвонила Явину, чтобы он защитил меня, а теперь, черт возьми, отпусти меня!

Когда его голова дернулась назад, я поняла, что редко, если вообще когда-либо, по-настоящему кричала на него. Никогда не было в этом необходимости. Мои слезы смешивались с дождем, стекая по моим щекам, и казалось, что мое израненное сердце вырвалось из груди, выставлено напоказ и готово разлететься на миллион кусочков.

— Что она тебе сказала? — Его голос смягчился, гнев немного угас, когда он погладил мне по щеке.

— Это не имеет значения. Она не сказала ничего такого, чего бы я уже не должна была увидеть. Я убедила себя, что ты чувствуешь то же самое, что это по-настоящему, — всхлипнула я. — А этого никогда не было. Этого никогда не будет. Я ценю, что ты пытался защитить меня, но я хочу пойти к Явину. Думаю, мне лучше остаться с ним, пока мы не аннулируем брак. Я уверена, у тебя есть связи, чтобы…

— Не смей, блядь, заканчивать это предложение. — Он прижался ко мне всем телом, его рука потянулась вниз, чтобы раздвинуть мои ноги и освободить место для него между ними. Я оглядела переулок, радуясь, что пасмурное небо потемнело.

— Прекрати, — я шлепнула его по руке, когда он задрал юбку на моих бедрах.

— Ты моя жена. Ты всегда будешь моей женой. Вбей это в свою упрямую гребаную голову, — прорычал он, наклоняясь, чтобы оставить поцелуй на моих губах, от которого я отвернулась. — Что бы ни сказала Миа, я могу заверить тебя, что это неправда, но я не могу этого сделать, пока ты не поговоришь со мной.

Мог ли он видеть, как я истекаю кровью? Мог ли он видеть, как кровоточит мое сердце, а душа разрывается в груди?

Я молчала, не в силах произнести ни слова, когда его глаза смотрели на меня так сурово. Они снова смягчились, и он прижался своим лбом к моему.

— Ты действительно понятия не имеешь, да? — прошептал он, его голос вдруг наполнился болью, очень похожей на мою.

— Похоже, я ничего не знаю, — защищаясь, возразила я, пытаясь отвернуться от него. Но его руки поймали мое лицо, обхватив его, и удерживая мой взгляд с напряженностью, которая пугала меня.

— Я люблю тебя, — прошептал он, и я почувствовала, как рыдания сотрясают мое тело при звуке этих слов. Слова, которые я мечтала услышать, но не могла поверить. Все было ложью. Почему бы и этому не быть?

— Не лги мне, — выдохнула я, откидывая голову назад с такой силой, что она ударилась о кирпич. Он продолжил..

— Я влюблен в тебя с самого детства, Голубка. В школе мой отец и дядя угрожали убить тебя и Айвори, если мы не будем держаться от вас подальше. Маттео ненадолго заполучил Айвори, потому что они и предположить не могли, что она будет так много значить для него. Кто бы мог подумать? Это была старшая школа. Люди так не влюбляются, когда они так молоды. Но ты? — Он засмеялся. — Мой отец понял, кем ты для меня являешься, задолго до меня, и он всегда пытался заставить меня оттолкнуть тебя. Когда угрозы в мой адрес и побои не подействовали, он сделал единственное, что могло удержать меня от тебя.

— Не надо, — всхлипнула я.

— Он угрожал тебе. Он угрожал забрать тебя у меня, убить тебя, продать тебя. Он угрожал всем на свете, и дошло до того, что я понял, что он говорил серьезно. Я ничего не мог сделать, чтобы остановить его, кроме как не быть с тобой. Я слишком сильно любил тебя, чтобы позволить ему причинить тебе боль. Я бы сделал все, чтобы ты была в безопасности, Самара. К тому времени, когда у Маттео было достаточно власти, а его отца не стало, к тому времени, когда я мог сделать тебя своей, ты была замужем.