Официантка вздохнула, услышав, как он произнес мое прозвище, а мне захотелось спрятать голову в песок и поиграть в страуса.

— Вы двое пытаетесь меня смутить?

Маттео хмыкнул, а затем повернулся и ушел, чтобы поболтать с каким-то явно сомнительным бизнесменом, даже не попрощавшись.

— Даже и не мечтал об этом, — рассмеялся Лино. — Просто даю понять, что ты недоступна для мужчин, которые пялятся на твою задницу.

Я хихикнула, поворачиваясь к нему лицом и протягивая руку за спину, чтобы скользнуть его рукой вниз к заднице, о которой идёт речь. Его пальцы лишь слегка коснулись изгиба в верхней части, но улыбка исчезла с его лица. Рука, в которой не было моего шампанского, лежала у него на груди, осторожно поигрывая воротником его рубашки.

— Значит ли это, что я тоже могу пометить тебя как недоступного? — подразнила я, и он удивил меня, наклонившись и прижавшись к моим губам медленным, чувственным поцелуем, пока все смотрели.

— Считай, что я отмечен, — пробормотал он, отстраняясь. То, как он смотрел на меня сверху вниз, растопило мое сердце, но это исчезло слишком быстро, чтобы смениться более суровым выражением, которое я ненавидела видеть на его лице.

— Мой отец здесь, — пробурчал он, потягивая шампанское, словно раздражение не пульсировало в его теле. Его свободная рука взяла мою, поглаживая большим пальцем родимое пятно. Мою кожу покалывало от прикосновения, в памяти всплыло то, как он дразнил меня перед тем, как мы вышли из дома, но я знала, что это не носило сексуального характера. Он сделал это, чтобы успокоить себя, его утешительный жест, который он перенял с детства.

— Разве он не должен быть здесь? — спросила я, приотворяясь непринужденной. Мы оба знали, что я ненавижу его отца, и это чувство было взаимным, но Лино давно научил меня не показывать свой страх перед человеком, который часто говорил, что мне нужен мужчина, который «возьмет меня в свои руки».

Я задавалась вопросом, думал ли он когда-нибудь, что долг, как он его видел, ляжет на его сына.

Я сильно сомневалась в этом.

— Анджелино, — произнёс низкий самодовольный голос его отца, когда он подошел. — Мисс Махони.

— Отец, — ответил Лино. — Теперь это миссис Белланди. Я уверен, ты слышал.

В голосе Лино не было ничего, кроме безразличия, и его отец ответил на это дерьмовое представление, разглядывая скудно одетых женщин в клубе, когда они проходили мимо, покачиваясь в такт музыке и наслаждаясь собой, не подозревая о хищнике среди них. Я знала, без сомнения, что где-то в зале мачеха Лино, вероятно, совершала свой обход. Притворяясь, что она моложе своих лет и что ее не заменят новой моделью, как только какая-нибудь приглянется ее мужу. Или, может быть, она знала это, и именно поэтому мне казалось, что она на охоте всякий раз, когда я ее видела.

Я бы ничего не поставила против этой женщины. Она не любила Габриэле Белланди, и ее чувства были взаимны. Почему они поженились, я никогда не узнаю.

— До меня доходили слухи, но я думал, что это ложь. Ведь, мой старший сын не мог жениться и не пригласить меня? — Габриэле нравилось играть роль заботливого отца, когда ему это было удобно. Мне было интересно, кого из присутствующих, он хотел обмануть таким поведением.

— Это было решение, принятое в последнюю минуту, и, поскольку ты всегда был ярым противником моих неизбежных отношений с Самарой, я не счел благоразумным приглашать тебя. Последнее, чего я хотел в наш особенный день, — это чтобы ты устроить сцену.

Объяснение Лино так легко слетело с языка, что отец удивленно посмотрел на него. Нечасто Лино так непринуждённо возражал своему отцу на публике. Я не могу сказать, что часто присутствовала при их общении, поэтому мне пришлось задуматься, стало ли это чем-то более распространенным с тех пор, как я вышла замуж за Коннора, — когда Габриэле заявил, что Лино не имеет права таскать меня с собой на семейные ужины и посиделки, когда я оставляла собственного мужа дома.

Лино не стал с ним спорить, но я подозревала, что в основном потому, что он считал, что это дает ему хороший повод отделить меня от своей семьи. Он с самого начала знал, как я ненавижу эти сборища, но я все равно ходила поддержать его.

Потому что я знала, что он ненавидит их ещё больше, чем я.

— Хм, — промычал Габриэле. — Знает ли твоя новая жена, что ей не позволят уйти из этого брака, когда он неизбежно потерпит крах, как и предыдущий? Некоторые женщины просто не подходят для того, чтобы быть женами.

Я фыркнула рядом с Лино, но придержала язык. Лицо Лино исказилось от ярости.

— Она знает, что в нашем будущем развода не будет. Ее развод с Коннором скоро перестанет иметь значение, — прорычал он отцу, и в его глазах мелькнуло предупреждение.

— И почему же? — спросил Габриэле, как всегда скучающим тоном. Он не удосужился взглянуть на меня, не считал меня достойной внимания. Он никогда этого не делал, с тех пор, как назвал меня еврейским отродьем и посчитал недостойной своего чистокровного итальянского сына.

— Потому что он будет мёртв, — заявил Лино, поднеся бокал с шампанским к губам и делая глоток, как будто его не трясло от желания ударить отца.

— Ну, тогда я ожидаю, что вы оба присоединитесь к нам за ужином пятнадцатого числа? — многозначительно спросил его отец. Это был единственный день в месяц, когда они ужинали вместе, когда они притворялись семьей достаточно долго, чтобы сесть за стол. Я знала, что они, вероятно, виделись в рабочее время, но я также знала, что Лино был полностью поглощён делами, когда это происходило.

— Конечно, — пробормотала я в знак согласия, заставив Лино крепче сжать руку на моем бедре. Я знала, что для него будет значить, если я буду присутствовать с ним на этих ужасных ужинах, и это была моя работа как его жены. Пытаться заставить его чувствовать себя немного комфортнее в неудобных ситуациях, даже если это были ситуации, когда его семья пугала меня до чертиков.

Такова жизнь.

— Хорошо. Я позволю тебе вернуться к делам, Анджелино. — Еще раз кивнув, старший Белланди направился к женщине, танцующей в углу VIP-секции. Гладкие светлые волосы ниспадали ей до талии, и она открыто улыбалась мужчине постарше, несмотря на явную разницу в возрасте.

— Эскорт? — Спросила я.

Лино посмотрел в ее сторону, на мгновение задумавшись.

— Да, — наконец ответил он. Я оценила его честность: он не стал отрицать, что знает ее в лицо. Это только оскорбило бы меня, учитывая, что он, скорее всего, был знаком с девушками, которыми управлял Маттео, поскольку все это было частью одного бизнеса.

Я не чувствовала ни капли ревности.

Ни малейшей.

Вместо того, чтобы позволить себе это, я повернулась к нему и уткнулась носом в его грудь. Запах его мыла принёс мне утешение, в котором я нуждалась, чтобы отмахнуться от нежелательных чувств. В прошлом он был со мной исключительно честен, и я верила, что если у него есть хоть какое-то намерение быть неверным, он будет честен со мной хотя бы в этом.

Женщины прошлого не имеют значения.

У них нет его сейчас, и никогда не будет, если я буду иметь к этому хоть какое-то отношение. Эта мысль внезапно наполнила меня желанием довести наш брак до конца, как настоящий брак. Чтобы Лино был моим, а не только на словах.

Я почувствовала себя более решительной, чем когда-либо, а не просто полной надежд. По крайней мере, я могу воспользоваться обстоятельствами, которые привели меня сюда; взять лимоны ужасного качества и сделать из них лимонад в том виде, в каком я всегда хотела.

— Мистер Белланди, — прошептала пожилая женщина, подходя к нему. — Поздравляю вас с еще одним успешным мероприятием.

Она напомнила мне мачеху Лино, с длинными каштановыми волосами, которые казались нетипичными для ее возраста. Большинство женщин в возрасте сорока лет стригут их немного короче, но она просто позволила своим волосам развеваться так, что я могла бы восхититься, если бы она не посмотрела на меня с прищуром мгновение, прежде чем отвести взгляд.