– Уверен. Приглашайте.

Я кладу трубку, поднимаюсь на ноги, поправляю пиджак, разглаживаю серый шелковый галстук. У меня было предчувствие, что сегодня я получу весточку от Сары, но я думал, что она позвонит или напишет смс с благодарностью. У меня ведь нет ее личного номера. К сожалению.

В конце концов, с ее стороны будет по крайней мере вежливо поблагодарить меня за такие щедрые подарки. Возможно, не самые изысканные, я ведь не знаю ее вкус, но все же это дорогое белье. Цветы. Туфли. И еще белье.

Но я не мог устоять. Чем больше я думаю о ней, тем больше подарков мне хочется ей посылать, особенно если она мне не отвечает. Она такая интригующая. Настоящая загадка. Вздорная штучка. Что нужно сделать, чтобы такая женщина, как она, наконец сдалась и приняла мою щедрость? Должно быть, я наконец дождался переломного момента.

Из головы не выходит наш вчерашний едва не случившийся поцелуй в «Блаженстве». Она показывала мне их новую небесную коллекцию, и что-то промелькнуло в ее глазах. Намек… на желание. Я чувствовал то же самое. И чувствую каждый раз даже при мимолетном взгляде на нее или при мысли о ней.

Вчера я чуть не поцеловал ее, но Марло прервала нас. Я бы это сделал – поцеловал ее посреди магазина. Она тогда полностью завладела мной, и, если честно, я до сих пор не отошел.

Дверь открывается, и в кабинет заходит Сара, одетая в черный брючный костюм, идеально сидящий на ней. Под пиджаком с одной пуговицей белоснежная рубашка, темные волосы собраны в низкий хвост. Думаю, она так оделась для работы.

Мой взгляд падает на ее губы, покрытые розовым блеском. Такие соблазнительные. На ее ногах, конечно, подаренные мной туфли. Член резко дергается в брюках, дав понять, что тоже очень рад ее видеть.

– Мистер Гейнс. – Она останавливается, словно не хочет подходить ближе. И тут я понимаю, что она сжимает в руке черную коробку. Стоп, две коробки. Она что, решила вернуть мои подарки?

– Мисс Харрисон, – мрачно приветствую ее я. Я прокашливаюсь и выпрямляюсь. Обхожу стол и встаю перед ней, скрестив руки. – Определенно непривычно видеть вас в моем кабинете.

Она оглядывает офис. Ее глаза расширяются от удивления. Я знаю, впечатляет – в первую очередь размерами. К тому же я потратил целое состояние на одного из лучших дизайнеров в городе.

Хотя Кендис считает мою берлогу слишком безликой. Может, она права. Здесь не так уж и уютно. Нет фотографий и моих любимых произведений искусства. Строгие линии, абстрактная живопись. Чисто-белый, контрастный серебристый и самый черный из всех черных.

Как в психиатрической клинике.

Взгляд Сары наконец возвращается к моему. На ее лице выражение смутного… отвращения?

– Я получила вчерашнюю посылку.

Похоже, она не собирается ходить вокруг да около.

– Правда?

– Конечно. Но я не могу принять ее. Не могу принять ничего из нижнего белья. – Она подходит к моему столу, останавливается рядом со мной, избегая встречаться со мной взглядом. С громким стуком ставит коробки на стол. Не дав мне сказать ни слова, отходит. Ее руки лежат на бедрах, а взгляд снова блуждает по кабинету. Как будто ей невыносимо смотреть на меня.

– Я подумала, что верну белье вам лично, чтобы оно до вас точно дошло. Можете отправить их одной из своих… содержанок. Не думаю, что эта роль мне подходит, мистер Гейнс. Как бы заманчиво это ни было.

В последнем предложении слышится сарказм. Я знаю, что это так, но не могу не задаться вопросом, правда ли это для нее заманчиво. Хотя бы немного?

– Вы думаете, я собираюсь отправить подарки, предназначенные вам, кому-то другому? Вы что, серьезно?

– Вы разве не так обычно делаете? – спрашивает она, широко распахнув глаза и приоткрыв рот. Совсем как маленькая невинная девочка.

Она специально меня подначивает, чтобы досадить мне. И это работает.

Меня охватывает раздражение, и на мгновение я сжимаю губы, чтобы не сказать что-нибудь грубое.

– Я не собираюсь отправлять их кому-то еще.

Она вскидывает голову, встретившись со мной взглядом. Похоже, она смущена.

– Я хочу, чтобы эти подарки остались у вас. Все, – хрипло говорю я.

– Я не могу.

– И почему же? Туфли-то вы носите, – показываю я. – Разве парочка комплектов белья испортят картину?

Мы молча смотрим друг на друга, я облокачиваюсь на стол, скрестив руки на груди в ожидании ее ответа. Сара никогда не станет хорошим игроком в покер. На ее милом личике промелькнула целая тысяча эмоций, пока она наконец не остановилась на одной.

Похоже, это старая добрая ярость.

– То есть вы хотите сказать, что я могу оставить себе трусики с открытой задницей, чтобы надеть их для кого-то другого? – резко спрашивает она. Большинство женщин были бы в восторге, получив от меня подарки. И поспешили бы договориться о следующей встрече, чтобы примерить подаренное. Только для моих глаз.

Но эта женщина, очевидно, не в восторге. Она не хочет дефилировать в лифчике и трусиках, которые я ей подарил. Скорее она схватит коробки и швырнет их мне в голову.

Моргнув, я понимаю, что она задала мне вопрос.

– Что вы сказали?

– Вы меня слышали! – Она указывает на меня пальцем. – Вы хотите сказать, что вас устроит, что я буду носить эти сексуальные вещички для кого-то еще?

– Разумеется, нет, – фыркаю я. Звучу как старик. Черт, да я говорю как мой отец. Отстой.

– Тогда возьмите их. – Она двигает коробки через стол, ближе ко мне. – Верните в «Блаженство». Я лично оформлю возврат.

– Я не хочу их возвращать.

Она сжимает свои крошечные руки в кулачки, и на мгновение мне становится страшно, что она забьет меня до смерти.

– Вы все еще пытаетесь сделать мне… непристойное предложение с помощью всех этих вещей?

– Воспринимайте смысл этих подарков как вам угодно, мисс Харрисон, – вызывающе говорю я. Я веду себя как неотесанный засранец.

Не знаю, зачем я это делаю. Может быть, из-за того, как она ведет себя. Как будто ей все равно на то, кто я и что делаю.

– Господи боже. – Ее пальцы сжимаются и разжимаются, она делает шаг ко мне, ее голубые глаза выражают плохо скрываемый гнев. – Сначала я подумала, что вы прислали мне белье по ошибке. Затем, когда вы прислали туфли, а потом цветы – конечно, я именно так все и восприняла!

Что ж, она права.

– И да, следовало бы и туфли вернуть, но они слишком мне понравились, – признается она, наклонив голову так, чтобы я не мог посмотреть ей в глаза.

– Я рад, что они вам нравятся, – мягко говорю я, заставляя ее поднять на меня глаза. На ее лице замешательство.

Сара не привыкла к любезностям с моей стороны.

– Я думала… – Она колеблется и снова отводит взгляд, уставившись на ужасную абстрактную картину, которую я называю «Этюд в бежевых тонах» благодаря Кендис. – Думала согласиться. Принять ваше предложение. Подруги посоветовали мне так сделать.

Обожаю ее подруг.

– Они посоветовали завести с вами интрижку. Потому что это вам и нужно, верно?

Она стоит, по-прежнему отвернувшись, и я с тоской смотрю на ее профиль.

Красива. Умна. И ужасно, ужасно молода. Если бы она и правда без колебаний согласилась на интрижку со мной, я бы сломал ее и выбросил. Скорее всего, разбил бы ей сердце.

– Но потом. – Она снова поворачивается ко мне, ее глаза пылают, губы сжаты. – Потом я поняла, что вы посылаете мне непристойное нижнее белье и дорогие туфли, потому что думаете, что это все мне пригодится, чтобы лечь с вами в постель.

– Это необязательно делать на кровати, – тихо предлагаю я; мой взгляд прикован к ней. Это можно сделать у стены. На полу. У меня в душе. На диване. На этом самом столе, о который я облокотился.

Она в шоке открывает рот, ее щеки розовеют. Она великолепна, когда злится. Наверное, поэтому я так стараюсь вывести ее на эмоции. Мне нравится наблюдать за ней. Обычно она спокойная и тихая, но, когда я оказываюсь рядом, дерзко себя веду или что-то требую, в ее глазах пылает гнев. И мое тело реагирует на нее.