Ужас какой.

Неудивительно, что он так осторожен, когда дело доходит до того, чтобы открыть свое сердце. Очевидно, он все еще таит обиду на то, что Эвелин так с ним поступила.

Не могу его винить, но все же. Он должен был сказать мне.

– Мы вместе уже очень давно. И я не торопил события, в отличие от тебя с Эвелин, – обвиняет Кевин.

Мне становится не по себе. Джаред скоро поймет, что я их подслушиваю, и, хотя я понимаю, что это не мне должно быть неловко, я вроде как это чувствую. К счастью, в комнату заходят четверо официантов, в руках у них подносы с едой. От запахов мой желудок урчит, я поднимаюсь на ноги. Нужно отлучиться и вымыть руки.

– Эй. – Джаред поворачивается и улыбается мне так, будто все в порядке. Он и понятия не имеет, что я в курсе. – Ты куда? Еду же принесли.

– Я иду в туалет, – отвечаю я холодным голосом. Я пытаюсь улыбнуться, но не получается. Его улыбка исчезает.

– Ты в порядке?

– Просто хочу помыть руки. – Я похлопываю его по плечу и ухожу, прежде чем что-нибудь скажу, и он догадается, что я злюсь на него. Потому что так и есть. Я злюсь на него. Он выставил меня полной идиоткой перед Кендис. И она, возможно, расскажет об этом Кевину, и их отцу, и Митци, и, о боже, Рашель. И Эвелин. Почему бы не рассказать вообще всем, что я не знала, что Джаред почти женился на Эвелин? Давайте объявим всей семье, а потом посмеемся над тем, какая Сара глупая.

Из моих глаз едва не текут слезы, и я отправляюсь на поиски туалета. Наконец я нахожу дверь. Протискиваюсь в нее, радуясь, что там никого нет. Подхожу к одной из раковин, упираюсь руками о края и смотрю на свое отражение.

В эти выходные все было связано с зеркалами. Интересно почему. Наверное, здесь есть какой-то символизм.

Сделав глубокий вдох, я успокаиваюсь. Со мной все будет в порядке. Мы с Джаредом можем обсудить это по дороге домой. Я, конечно, скажу ему, что злюсь и думаю, что это была огромная ошибка, и что он должен был поставить меня в известность о своей помолвке с Эвелин, я верю, что смогу простить его.

Наверное.

Я все еще смотрю на себя в зеркало, как дверь открывается и входит…

Вот черт.

Эвелин.

Вблизи она еще красивее, и я сразу же ненавижу ее за это. Она определенно красивее Рашель, если такое вообще возможно – Рашель просто сногсшибательна. Как и ее старшая сестра.

Изящные черты лица, острые скулы, очень темные карие глаза и розовые губы бантиком. Густые темные волосы спадают намного ниже плеч. Интересно, она когда-нибудь работала моделью?

Она очень высокая. Стройная, с шикарными формами.

Ух. Джаред – любитель девушек с формами. Ненавижу его.

Я включаю воду, выдавливаю мыло в ладони примерно двадцать пять раз и начинаю энергично мыть руки.

– Привет, – здороваюсь я, хотя не поднимаю на нее взгляд. – Эм. Прости, что не успела представиться. Я…

– Сара. Знаю. – Она улыбается, и это странно успокаивает. Она смотрит открыто и доброжелательно. Я вспомнила, как странно вчера вела себя Рашель. Теперь я вроде как понимаю – она была готова вступиться за сестру. – Я много о тебе слышала.

Подождите. Что?

– И от кого же?

Я опускаю взгляд на свои руки и понимаю, что они все еще покрыты мыльной пеной. Ополаскиваю их еще раз и выключаю воду. Эвелин стоит рядом с автоматом с бумажными полотенцами, а я как трусишка боюсь подойти к нему и взять полотенце.

Я остаюсь на месте и стряхиваю воду с рук.

– Я вчера говорила с Кевином. Кажется, ты ему очень понравилась. И Кендис тоже. Весь вечер говорила о том, какая ты замечательная. – Ее улыбка становится шире. Интересно, она любит Кендис так же, как и все остальные? Думаю, да. – Мистер Гейнс тоже хорошо о тебе отзывался. И Митци.

Я на мгновение растерялась, услышав «мистер Гейнс», но потом поняла, что она говорит о Маркусе.

Для меня мистер Гейнс – это Джаред. И это стало его особым именем для меня, как бы странно это ни звучало.

– Они говорили обо мне?

Эвелин кивает. Отлично. Она знает всех членов семьи Гейнс, и все они рассказали ей о том, какая я классная, а я понятия не имела, кто она для Джареда.

Я даже не знала о ее существовании. И уж точно не знала о том, что она бывшая невеста Джареда.

Это уже серьезно.

– Он не рассказал тебе обо мне, не так ли? – спрашивает она. Она что, читает мысли?

– Нет, – признаюсь я, подхожу к ней и отрываю бумажное полотенце. – Мне рассказала Кендис несколько минут назад.

– Мне очень жаль, – со вздохом говорит Эвелин. – Мне неприятно, что ты узнала об этом так.

По первому впечатлению я бы сочла ее мелочной стервой, которая пошла за мной в туалет, чтобы заявить, что Джаред был вначале с ней. Но это предположение выставляет мелочной скорее меня – сейчас мне кажется, что она говорит совершенно искренне. И я ценю это. Очень.

– Я думаю… были причины, по которым он так поступил, – говорю я так, будто оправдываю его.

– Не оправдывай его, – укоряет она, подтверждая мою догадку о том, что она читает мысли. – Он иногда бывает ужасно холодным. Отстраненным. Грубым. Такое впечатление, что ничего не может с собой поделать.

Несмотря на мою злость на Джареда, слова Эвелин злят меня еще больше. Я должна что-то ответить.

– Не забывай, что ты говоришь о моем парне, – говорю я, поднимая подбородок. Звучу как собственница. – Я знаю, что ты была с ним помолвлена, но это было очень давно. К тому же он изменился.

Ну, он пытается измениться. До сих пор не знаю, возможно ли это.

– Ты права. Мне не нужно было так говорить. Прости.

Она протягивает руку и слегка касается моей.

– Его семья тоже так говорит. Они надеются, что он изменился, а кое-кто даже думает, что это благодаря тебе. Я очень рада это слышать. Я желаю ему счастья.

Я смотрю вниз на ее левую руку, которая все еще лежит на моей, на мгновение ослепленная бриллиантом на ее пальце. Он такой большой, что кажется ненастоящим.

– Ты вышла замуж. – Я поднимаю на нее взгляд. – Я слышала, как об этом сказал Кевин.

– Да, и я безумно счастлива. – Она опускает руку и улыбается. – И я хочу, чтобы Джаред тоже был счастлив. Я на него больше не злюсь. Мы были молоды и влюблены и слишком поспешили, уйдя в отношения с головой. Но это была лишь пыль в глаза, а потом в наши отношения вторглась реальная жизнь, и нам стало… ну, не знаю. Скучно. Его никогда не было рядом, он всегда работал, не хотел проводить со мной время, и я верила, что это моя вина. Что со мной что-то не так.

Я хлопаю ресницами, отчаянно желая, чтобы она рассказала больше, но одновременно не желая ничего слышать.

Я вторгаюсь в его прошлые отношения. И слышу о них с другой стороны, а это опасно. И мне не нравится думать о том, что Джаред мог быть влюблен в кого-то еще. Особенно в эту сногсшибательную красавицу, которая, впрочем, кажется довольно милой.

Я понимаю, что мы теоретически могли бы стать подругами, и это странно. Вся эта ситуация странная.

– Потом он попросил выйти за него замуж, и я поверила, что он все-таки меня любит. Если мужчина предлагает жениться, значит, точно любит, верно?

Я киваю, но не говорю ни слова. Думаю, она этого и не ждет.

– Когда с помолвки прошло немного времени и я перестала целыми днями любоваться кольцом, все вернулось на круги своя. Он никогда не говорил о своих чувствах, был очень… замкнутым. Я думала, что он так и не оправился после потери матери. Не знаю, правда ли это, но я так думала.

Мое сердце тяжелеет от того, что она мне говорит.

– Однажды я разговаривала с подругами, и они все в один голос сказали: «Эв, если ты так несчастна с этим парнем, то почему выходишь за него замуж?» И я поняла, что они были правы.

Эвелин переводит внимание на меня и задает вопрос:

– У тебя есть подруги, которые всегда искренни с тобой, как бы больно тебе ни было?

– Да. – Я с дрожью вдыхаю. – У меня лучшие подруги в мире.