Меня раздражает необходимость заворачивать собственный подарок.

– Хорошо. – Я срезаю бирки, складываю вещи, заворачиваю каждую в белую ткань. Складываю все в подарочную коробку, стараясь не смотреть на него, пока занимаюсь упаковкой.

Признайте, что это очень странно, да? Или я одна так думаю?

– У вас есть открытка, на которой я могу написать ей записку? – спрашивает он, и я киваю, протягивая ему карточку и конверт.

Он что-то пишет, пока я вытаскиваю его кредитку из терминала, распечатываю чек, а он расписывается.

Все происходит так, будто мы занимаемся этим каждый день, и, по правде говоря, так оно и есть. Он бывает здесь так часто, что я уверена – для него это тоже вошло в привычку.

Мы просто нелепы.

Я достаю пакет, встряхиваю его и засовываю коробку внутрь. Протягиваю ему чек, затем пакет.

– Наслаждайтесь покупкой.

Мои щеки вспыхивают, как только я произношу эти слова. Я сказала это на автомате, не задумавшись. И судя по его лицу, уверена, что он этим воспользуется.

– Рано или поздно я на это рассчитываю. – Он кивает в мою сторону, забирает у меня пакет. Его пальцы соприкасаются с моими. По моей руке пробегает мощный разряд электричества, и я задаюсь вопросом, что же со мной будет, если он прикоснется ко мне в более интимной манере.

Наверное, я бы умерла.

– Хорошего дня, мисс Харрисон, – тихо говорит он, снова окинув меня взглядом.

– И вам, мистер Гейнс, – бросаю я ему вслед.

Я наблюдаю за тем, как он направляется к двери и выходит. Когда он скрывается из виду, я облокачиваюсь на прилавок.

Не уверена, что смогу долго притворяться. Мы играем в какую-то игру, и я абсолютно уверена…

…я проиграю.

Телефон звонит, как только я выхожу из магазина. Я испытываю такой кайф от разговора с Сарой, прикосновения к ней, хоть и такого непродолжительного, что даже не смотрю, кто звонит, и отвечаю жизнерадостным голосом, что мне совершенно не свойственно. Начнем с того, что я в принципе редко отвечаю на звонки, если не договаривался о них заранее. К тому же у меня не бывает хорошего настроения.

На другом конце провода замешательство – я явно ошеломил звонящего.

– Джаред? Это ты?

Черт. Это брат.

– Да, это я, – отвечаю я хрипловато. Мои внутренности скручивает от огорчения. Радость от общения с Сарой испаряется.

– О. Привет, – Кевин тихо смеется. – Я уж на секундочку подумал, что ошибся номером.

– Нет, это я. – Я тоже посмеиваюсь, но мой смешок звучит так вымученно, что я замолкаю.

Я избегал его как мог, а его звонки, наоборот, участились. Одному Богу известно, что Кендис наплела ему после нашей с ней встречи. Она рассказала, что я не намерен присутствовать на вечеринке по случаю его помолвки? Казалось бы, он должен понять, хотя кровь должна быть превыше всяких бывших невест, так что на понимание надеяться не стоит.

– Давно не виделись, да? Я звонил несколько раз, но ты так и не ответил… – начинает Кевин таким радостным голосом, как будто его не беспокоит мое нежелание общаться.

– Был занят на работе. – Мой стандартный ответ звучит как жалкое оправдание.

– Да. Я тебе и в офис звонил, но ты и там не ответил. Может, Дениз не передает тебе мои сообщения? – Он выдерживает паузу. – А то я уж было подумал, что ты меня игнорируешь.

– Я тебя игнорирую? Вовсе нет. – Снова натянутый смешок. Конечно, он понимает, что это чушь. – Что нового, Кев? Как жизнь, в порядке?

– Очень даже в порядке, поэтому я и пытаюсь до тебя дозвониться. Полагаю, Кендис ввела тебя в курс дела. Я о вечеринке по случаю помолвки. Я предложил Рашель выйти за меня замуж, – заявляет Кевин с гордостью в голосе.

Стоит отдать брату должное – он окончил школу, уехал в колледж и с тех пор не возвращался. Собирался стать врачом, передумал посреди учебы и перевелся на юридический факультет. Сейчас работает в фирме по борьбе с недобросовестной медициной, и отец никак не нарадуется.

– Да, я слышал об этом. Кендис сказала мне пару дней назад, она заходила ко мне в офис. – Я стараюсь звучать непринужденно. – Поздравляю. Уверен, вы с Рашель очень счастливы.

– Да, это правда. По правде говоря, я был бы еще более счастлив, если бы ты согласился прийти на вечеринку. – Он так искреннен, что мне особенно плохо из-за того, что я намерен ему отказать.

Я не могу пойти. Я не хочу встречаться с Эвелин. И со всей ее семьей. Да и со своей, если уж на то пошло. Да, я успешный бизнесмен. Но личная жизнь – на дне унитаза. Большую часть времени меня это совершенно не беспокоит, но в такие моменты, как этот, общение становится неловким и приносит только дискомфорт. Обычно я избегаю телефонных разговоров, чтобы не сталкиваться с такими ситуациями, но я ослабил бдительность – и посмотрите, что из этого вышло.

Я натянуто разговариваю с братом и притворяюсь, что рад за него, а сам думаю только о том, что он совершает самую большую ошибку в своей жизни.

Брак – это дерьмо.

Посмотрите на наших родителей. Мы очень рано потеряли мать, и отец был абсолютно опустошен. Уничтожен. Было невыносимо смотреть на его горе. А мамины страдания во время борьбы с раком – тоже не приятный променад.

Я был эгоистичным подростком, и, пока она угасала, меня почти не было рядом.

Когда она умерла, я избегал отца, чтобы не видеть его слез, растерянности на лице Кевина и печаль Кендис.

Любовь – не гарантия счастья. Жизнь порой пинает тебя под зад, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Лучше я буду один, чем открою кому-то свое сердце и буду беспомощно наблюдать, как оно разбивается на миллион осколков.

Нет уж, к черту.

На самом деле Кевин не хочет видеть меня на своем празднике. Он думает, что хочет, потому что это правильно. Скоро он поймет, что лучше без меня, чем наблюдать за тем, как я враждую с Эвелин и ее семьей.

– Просто скажи, что придешь на вечеринку. Это в следующие выходные, в Сан-Франциско. Я отправил приглашение тебе на электронную почту и продублировал в сообщении. Твой приезд много значит для меня и Рашель. К тому же мне нужно кое-что с тобой обсудить, и я не хочу это делать по телефону. Предпочел бы переговорить лицом к лицу. – Кевин звучит по-взрослому. Он так вырос.

– Нужно проверить расписание, но думаю, что я смогу, – отвечаю я, направляясь к машине. Расписание действительно лучше проверить, но на выходные я обычно мало что планирую – не то чтобы я много участвовал в светской жизни. В последнее время я стал отшельником. Мне некого приглашать на многочисленные светские рауты, куда меня постоянно зовут, поэтому я всегда в конечном счете остаюсь в офисе и работаю допоздна, либо отсиживаюсь дома.

Наконец, единственная женщина, которая меня интересует, – Сара. Но она готова пойти со мной… никуда. Я посылаю ей подарки, а она не отвечает. Я звоню ей, а она ведет себя так, будто хочет бросить трубку. Я появляюсь в «Блаженстве», а она сначала не поднимает взгляд, потом смотрит из-под ресниц так знойно, что я просто сгораю. И в следующий момент я осознаю, что потратил более шести сотен долларов на нижнее белье для женщины, которая, могу гарантировать, его для меня никогда не наденет.

Когда дело касается Сары, я не могу сдержаться. Я словно наркоман.

– Мы очень надеемся, что ты приедешь. Для нас важно, чтобы на вечеринке собралась вся семья, – продолжает Кевин. – Дай мне знать, если сможешь прийти и будет ли у тебя пара. Рашель меня мучает с точным количеством для кейтеринговой компании или чего-то такого. – Брат смеется. Я тоже. Прервав пустую болтовню, я обещаю позвонить как можно скорее и завершаю разговор.

Нет. Я не пойду. Безумно жаль его разочаровывать, но мне не придется видеть его лицо или слышать грусть или злость в голосе, когда он поймет, что меня нет, так что я с этим справлюсь.

Я прихожу домой. На пороге меня уже ждет простая коричневая коробка. Предположив, что дома никого, я хватаю ее и спешу в дом, закрыв за собой дверь, и почти бегу на кухню, чтобы открыть коробку и узнать, что он написал в открытке.