– Думаю, да. И прости, что потерялся, когда мы только вошли. Я увидел отца и Митци, он помахал мне. Я думал, что ты идешь за мной, но, когда обернулся, тебя не было.

– Все в порядке, меня спасла Кендис. Она познакомила меня со всеми твоими кузинами.

До меня доходит то, что он сказал, и меня охватывает волнение.

– Подожди-ка, ты правда разговаривал с Митци?

Его глаза загораются. Он выглядит очень довольным собой.

– Говорил. Я сделал ей комплимент. Сказал, что она хорошо выглядит.

– Для тебя это уже что-то.

– Она странно на меня посмотрела. Наверное, ожидала грубости, – усмехается он. – Но больше я ничего не сказал. Боялся все испортить.

– О-о-о, это ты умеешь, – говорю я с сарказмом.

Он продолжает водить рукой по моей заднице, и я бросаю на него строгий взгляд.

– Тебе, наверное, не стоит лапать меня за задницу. Что, если твой отец увидит?

– Как будто ему есть до этого дело. Скорее всего, он даже не заметит.

– Джаред, – я виляю попой, пытаясь стряхнуть его руку. – Ну хватит.

– Я пытаюсь нащупать трусики, – говорит он так, будто я и так должна была это понять.

– Ну, тогда сразу сдавайся. Ты их не найдешь.

– Не найду? – переспрашивает он.

– Потому что на мне их нет, – тихо поясняю я.

От прекрасной улыбки, появившейся на его аппетитных губах, у меня бегут мурашки.

– А ты плохая девочка, – бормочет он, проведя последний раз по моей попе и убирая руку.

– Только для тебя. – Я откидываю голову назад, и он целует меня очередным затяжным поцелуем, в котором читается «я хочу оказаться с тобой наедине и раздеть тебя». На этот раз даже с намеком на язык. Серьезно, мы ведем себя как подростки. Я чувствую себя именно так. Не могу даже вспомнить, когда у меня последний раз был секс, и если судить по тому, что у нас было, то секс с Джаредом должен быть впечатляющим.

Как же хочется сбежать с этой вечеринки. Может, сможем уйти через часик? Не похоже, что кто-то будет очень скучать по нам, верно?

– Может, уйдем? – спрашивает Джаред с тяжелым вздохом, когда мы отрываемся друг от друга. – Всем все равно на нас.

Он думает о том же, что и я.

– Еще час. Давай возьмем напитки, обойдем зал, пообщаемся с как можно большим количеством людей и уйдем. Что скажешь?

– Эта идея мне нравится. – Он снова целует меня, но на этот раз быстро, оставляя меня желать большего. – И ты тоже.

От таких простых слов мое сердце поет.

Я такая сентиментальная.

Эта вечеринка – настоящая пытка. Бесконечные светские беседы со всеми родственниками и старыми друзьями семьи – не то, как я обычно провожу субботние вечера. Вообще-то я изо всех сил избегаю таких событий.

Но сегодня я здесь ради своей семьи и Сары. Я обещал ей помириться с братом, и именно этим я, черт возьми, и занимаюсь.

Она – часть мучительного опыта. Сара. Чертовски сексуальная в черном комбинезоне без бретелек. Который так много открывает. На ее ногах подаренные мной туфли, а волосы идеально прямые и ниспадают по спине. Ярко-красные губы так и манят их поцеловать. Она лучится уверенностью и чертовски дерзкая, а я умираю от желания увести ее куда-нибудь.

Получив наконец напитки в баре, мы ходим по залу, и я представляю ее всем, кого знаю. Дяде и тете. Другим дяде и тете. Кузенам, которые настаивают на том, чтобы как-нибудь меня навестить, а я беру и соглашаюсь, шокировав их.

В какой-то момент нас находит Кендис, и я уверен, что она немного навеселе, потому что говорит громче обычного, а учитывая, что она довольно громкая, когда трезвая, то сейчас она практически кричит на всех, кого видит.

Каждый раз, когда я вижу Кевина и Рашель, они погружены в разговор с кем-то, что снимает с меня ответственность за отсутствие попыток лишний раз поговорить с братом. Я ему и правда предложил чаще видеться, включая двойное свидание – он с Рашель и мы с Сарой. Еще он сказал, что хочет завтра поговорить со мной один на один, и пригласил на обед с семьей, пока мы все не разъехались.

Я согласился, хотя еще одна трапеза с семьей – последнее, чем я хочу заниматься в воскресенье. К тому же я хочу избежать семьи Рашель – не хочу сидеть с ними за одним столом.

К счастью, пока мне удается избегать их. Я заметил родителей Рашель и слегка подтолкнул Сару в противоположном направлении. Я знаю, что она несколько минут беседовала с Рашель, пока я говорил с братом, но я все забываю спросить, о чем они беседовали.

Но если бы Рашель меня раскрыла и рассказала, что я был помолвлен с ее старшей сестрой, думаю, Сара бы мне уже высказала. Я просто идиот, что сразу не сказал ей правду. Я убеждаю себя в том, что ей будет все равно. Должно быть. Мне совершенно нет дела до Эвелин, хотя она и была первой женщиной, которую я полюбил и которая разбила мне сердце.

Но с ней покончено. Я давно все забыл. По крайней мере, я так себе говорю. Хотя сложно было смириться с присутствием Эвелин здесь, но я точно знаю, что мы друг другу не подходим и никогда не подходили.

Слава богу, что мы не поженились, потому что я не могу гарантировать, что к этому моменту мы бы не развелись. Или были бы вместе и были бы совершенно несчастны, я уверен. Это был бы кошмар.

Тогда я бы не встретил Сару. Я хочу быть только с ней, хоть все и закрутилось очень быстро. Хотя, возможно, и не быстро – последние полгода мы флиртовали, одновременно раздражая друг друга, каждый раз, когда я приходил в «Блаженство». И это наконец во что-то вылилось.

– Я замерзла, – говорит Сара с легкой дрожью, когда мы останавливаемся около обогревателя. Она подходит к нему ближе и протягивает руки. За последние полчаса ветер усилился и стало еще холоднее.

– Ты не захватила верхнюю одежду?

Я снимаю свой пиджак и накидываю ей на плечи. Она тонет в нем. Она выглядит словно маленькая девочка в папином пальто.

– Нет, он будет скрывать мой наряд. – Она пожимает плечами и возвращает мне пиджак. – Мне так нравится этот комбинезон. Нужно получить от него как можно больше удовольствия.

– Но тебе же холодно.

– Потерплю. – Она пожимает плечами. – Хочешь быть красивой – терпи. Никогда такого не слышал?

– Нет, – осторожно отвечаю я, в самом деле не понимая, что она имеет в виду. – Ты о чем?

– Иногда женщинам приходится страдать, чтобы хорошо выглядеть. Мама всегда так говорила, когда снимала каблуки или слишком тесное платье. Она говорила, что красота – это боль. Затем она со странным выражением лица опускалась на колени, смотрела мне в глаза и говорила, что на самом деле я должна страдать ради красоты, только если сама хочу, а не ради кого-то. – Сара с тоской улыбается, ее взгляд становится отстраненным.

Мне хорошо знакомо это выражение. Уверен, что выгляжу так же, думая о своей матери.

– Похоже, она была замечательной.

– Она была лучшей мамой на свете. – Мы встречаемся взглядами. В ее голубых глазах буря эмоций.

– Я не хочу, чтобы ты думал, что я страдаю на холоде в комбинезоне ради мужчин. Ради тебя. Я делаю это для себя. Клянусь, этот комбинезон придает мне уверенности.

– Супер-Сара? – поддразниваю я.

– Ага. Супер-Сара мне нравится. Тебе нравятся супергерои?

– В прошлый раз я понял твою отсылку на Человека-паука, – говорю я ей со всей искренностью.

– Ты о чем? – Она хмурится.

– Когда ты спрашивала, кто будет на вечеринке, ты упомянула дядю Бена и тетю Мэй, – напоминаю я.

Она смеется, качая головой:

– Брент в детстве обожал Человека-паука. Я знаю все о дяде Бене и тете Мэй. – Она закатывает глаза. – Я ужасно с тобой себя вела, да?

– Ты так себя вела из-за моих придурковатых манер, – напоминаю я, а она только сильнее смеется. Звук ее смеха заразителен, и я присоединяюсь, понимая, что никогда не чувствовал себя легче и радостнее, чем в этот момент.

И все благодаря этой девушке, которая заставляет меня смеяться. И хотеть ее. Желать ее защитить. Она пробуждает чувства, как мне казалось, давно забытые. Я запихнул их подальше и забыл о них после того, как Эвелин разорвала помолвку. И ведь она где-то здесь, на этой крыше, но я не видел ее ни разу.